По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович

— М-м-м, сеньор Витале, — смущённо обратился ко мне Бертуччи, — я старательно не хотел поднимать эту тему, но, что вы думаете насчёт моей сестры?

Я, всё ещё находясь в расчётах, сколько из оставшегося смогу отдать церкви, ответил ему, не вслушиваясь в вопрос.

— Какая сестра?

— Елена, — смутился он.

Тут в голове прояснилось и я уже внимательно посмотрел на него.

— Я с ней незнаком и никогда даже не разговаривал.

— Да, она тоже об этом говорит, но тогда почему корабль назван её именем? Ладно бы ещё это была двухсотая галера вашего дома, одна из многих сотен,

но бригантина, уникальность которой ни у кого не вызывает сомнений…

— Бертуччи, — я тяжело вздохнул, произнеся эту фразу наверно в десятый раз, — это была шутка. Как вы помните, дочь сеньора Франческо посчитала возможным расторгнуть со мной помолвку, поэтому я решил уколоть её таким способом. Я до сих пор не понимаю, почему все пытаются выжать из этого какие-то свои выводы, не имеющие к реальности никакого отношения.

— Отец после моего возвращения, выразил желание с тобой познакомиться, и это было бы хорошим шансом объясниться перед ним, что к Елене ты не имеешь никаких чувств, — предложил он.

Вот мне тут же начали бороться двойственные чувства: послушание, поскольку родители запретили идти к ним одному, а с другой стороны было желание поскорее всё это закончить и чтобы от меня уже все отстали. Победило второе, поэтому я согласился и чтобы не идти с пустыми руками, предложил поделить нам с Бертуччи оставшуюся кучу ценностей просто пополам, без учёта что там лежит. Он моментально согласился, сказав, что не видит особой чести в дележе между нами, так что позвав охрану с сундуками мы приказали собрать в них каждый своё. Во время загрузки я увидел красивый, богато украшенный драгоценными камнями крест, его я забрал в шкатулку, где лежала на парчовой подложке красивая золотая тиара, и последним забрал наборный пояс из золотых пластин с гравировкой, а также вставками из глазури и драгоценных камней.

Отправив сундуки с охраной по домам, сами мы отправились к дворцу его семьи, раскланиваясь во все стороны, поскольку все, кто видел нас здоровались и желали здоровья. Не отвечать было невежливо, так что старались оба.

Глава 8

— Палаццо Контарини даль Боволо, — словно познакомил нас друг с другом Бертуччи, когда мы приблизились к дворцу, похожему на наш, только на пару этажей повыше, ну и без церкви естественно.

— Очень приятно, — поклонился я, и объяснил непонимающему мужчине, как воспринял его слова. Он громко рассмеялся и встречающие нас на пристани, недоумённо приглянулись, они-то не слышали всего нашего разговора.

Когда он стал представлять людей, которые ожидали нас я с удивлением понял, что мне высказали большую честь, поскольку встречал сам глава дома Контарини, сеньор Пабло.

— Рад познакомиться с подрастающим поколением, — старик, оценивающим взглядом смотрел, как я кланялся и расшаркивался перед ним, соблюдая все нормы этикета.

— Сеньор Пабло! — я всплеснул руками, закончив с поклонами, — произошла чудовищная, просто катастрофическая несправедливость, в которой я случайно оказался замешан, о чём конечно же очень сожалению!

— Да? — удивился он, косясь на сына, — это какая же?

— Все эти ужасные обвинения, которые коснулись вашей дочери, Елены, — я сделал самое печальное

лицо из всех, что мог, — это всё ужасная неправда. К своему стыду должен признать, что я даже вначале не знал, как зовут ту незнакомку, гордый профиль которой мне так понравился, что я попросил скульптора изобразить его на корме своего корабля, и потом когда мне сообщили её имя, я не стал уточнять, чью фамилию носит эта замечательная и благородная красавица, поскольку ввиду юного возраста не посмел бы даже подумать познакомиться с такой величественной девушкой.

— Это правда? — он заинтересованно смотрел на меня, пытаясь понять, что является правдой, а что вымыслом из моей покаянной речи.

— Клянусь своей душой, — я тут же поклялся и трижды перекрестился, всё равно пока был отлучён от церкви.

— И чтобы загладить эту жутчайшую несправедливость, позвольте преподнести дары, как вам, так и вашей дочери, — я помахал рукой и охранники передали мне шкатулку.

Сеньору Пабло я подарил драгоценный пояс, его жене преподнёс крест, ну а девушке досталась та самая шкатулка с лежащей в ней тиарой. Всё было внимательнейшим образом рассмотрено, и достойно принято, после этого мне предложили пройти в дом.

За ужином собралась вся многочисленная семья, многие члены которой разглядывали меня с любопытством, словно диковинную зверушку.

— А почему Елена не спустилась к нам? — полюбопытствовал глава дома таким тоном, что кто-то из младших, сидевших на краю стола тут же сорвался с места, кинувшись вглубь помещений.

Меня посадили по правую руку от главы дома, напротив наследника. В этот момент холодный ручеёк пота потёк по моей спине. Только самые дорогие гости могли рассчитывать на подобную рассадку, ну или члены семьи, следующие по старшинству за наследником рода. Мои подозрения начали сбываться, когда через пять минут спустилась девушка, с заплаканными глазами и ей предложили сесть рядом со мной. Отца ослушаться она не могла, поэтому не поднимая взгляда, аккуратно опустилась по правую руку от меня. Меня моментально обдало приятными запахами масел и благовоний.

Мы помолились и принялись за еду. Причём слуги моё место обходили за два метра, я сначала подумал, что это какое-то унижение, но нет. Сеньор Пабло громко прочистил горло, и на мои блюда стала накладывать еду сама Елена, боясь даже краем одежды прикоснуться к моей руке или телу. Холодный пот ещё раз прокатился по позвоночнику, заставляя выпрямить и без того ровную спину.

— Мы так мало знаем о вас Витале, — когда первый голод был утолён и слуги разнесли вино, от которого я отказался, произнёс глава дома, покачав головой, — хотя истории, которые окружают ваше имя, иногда кажутся даже мне, слегка надуманными.

— Большинство, конечно же придумывает народ, — легко согласился я, — я обычно не прислушиваюсь к слухам, как например те гадости, что обо мне поют менестрели, все сплошь выдумка и домыслы.

— Да? Например и те, что связаны со смертью доблестного Маркварда фон Аннвайлера? — усмехнулся один из пожилых людей, сидевших рядом с Бертуччи, — а мне двоюродный кузен, состоящий в свите императора Генриха VI, рассказывал, что всё происходило прямо у него на глазах.

Я остро на него глянул, и пожал плечами.