По дороге в Дамаск
Шрифт:
– Очень даже зависит, - сказал Антонов.
– Взять хотя бы сегодняшний звонок.
– И что он, по твоему, означает?
– Не исключено, конечно, что это очередная "проверка паспортов" , - задумчиво произнес Антонов.
– Но я склонен думать, что начинается новый раунд "большой игры".
– Большой игры? Это слишком общее и порядком затертое определение.
– У нас еще будет возможность об этом поговорить... Давай ка вернемся к теме. Настораживает то, что наш общий знакомый сначала передал сигнал "тревоги", а затем не вышел на связь. Пароли для очередной банковской проводки им тоже не были запрошены... Возможно, Ивана ждут большие перемены. Если, конечно...
– Если что?
– Анна тоже подалась вперед.
– Если он... все еще жив?
Она вздрогнула, услышав разнесшийся по кабинету звук сотового телефона.
Куратор гибко поднялся из кресла. Подошел к письменному столу, на поверхности которого не было бумаг, но лежали три сотовых телефона; взял один из них. Сверившись с экранчиком, многозначительно посмотрел на Анну, после чего ответил на вызов.
– Здравствуйте, Викторджан!
– донесся из трубки голос с заметным южным акцентом.
– Это Султонбек вас беспокоит!..
Антонов бодро отозвался:
– Ассоламу аллейкум, дорогой друг, рад вас слышать!
Он и вправду был рад слышать голос одного из самых авторитетных выходцев из Таджикистана, бизнесмена, "мецената", поддерживающего материально общественный фонд "Точик диаспора" в Москве. И на то были причины: Султонбек Рахимбаев, родной брат застреленного год назад неизвестными Джамшеда Рахимбаева, сейчас единолично представляет интересы крупнейшего этнического наркоклана выходцев из Северной Согдии, из Худжанда, в прошлом - Ленинабада. Если кто то и способен прояснить ситуацию с возникшим "затыком" в целом и по одному из посредников - Козаку - в частности - то это именно "худжандцы".
– Викторджан, у вас найдется минута?
– Султонбек, я весь внимание. Или вы хотите, чтобы мы встретились?
– Я буду рад увидеться с вами, Викторджан... Но сейчас у меня на прямой связи один человек. Он хочет с вами поговорить. Он спрашивает, могу ли я соединить его с вами.
– Что за человек? Я его знаю?
– Да, уважаемый, вы его знаете. Вы встречались с его дядей несколько раз. С ним самим вы тоже однажды виделись - в Париже.
– Как его зовут?
– Его зовут Юсуф.
– А! Помню его. Он, кажется, знает английский?
– Да, Иванджан, как на родном говорит! Но если вы хотите говорить по русски... он его плохо знает... То я могу остаться на линии и быть переводчиком.
– Мы переговорим на английском. Хорошо, Султонбек, можете переадресовать звонок на этот мой номер.
– Спасибо, Иванджан...
В трубке что то щелкнуло, затем прозвучал голос молодого парня:
– Здравствуйте, мистер Антонов! Это Юсуф!..
– Ассоламу аллейкум, Юсуф! Рад вас слышать.
– Дядя просит передать вам большой привет и самые наилучшие пожелания!
– Передайте уважаемому Фарходу благодарность и наилучшие пожелания с моей стороны... У вас все в порядке, Юсуф?
– К сожалению, не могу так сказать. Возникли проблемы, мистер Антонов.
– Уточните, о чем речь.
– Ваши люди еще четыре дня назад забрали... "посылку". А оплата за ее содержимое так и не была произведена.
Антонов криво усмехнулся.
"Посылка", о которой говорит племянник Фархода Шерали, это не что иное, как девяносто килограммов чистейшего афганского героина. Героина, доставленного в Россию, в ЦФО по каналам действующих в последние годы заодно преступных этнических группировок. А именно, клана афганских "точиков" под началом Фархода Шерали и выходцев из Худжанда...
"Товар" действительно забрали "люди Антонова", как забирали подобного рода "посылки" раз или два в месяц на протяжении последнего года. Этот произведенный в Афганистане героин уже не попадет к мелкооптовикам, не будет распространяться драгдилерами, не будет калечить судьбы тысяч людей... Идет сложная, на грани фола, игра, в ходе которой приходится, в том числе, идти на материальные издержки. Но, как бы все ни сложилось в дальнейшем, уже одно то, что за год удалось аккуратно - очень аккуратно!
– вывести, изъять с российского рынка примерно две с половиной тонны героина, самого страшного, самого опасного наркотика, полностью окупает те средства, которые потрачены в ходе осуществления продолжающейся и поныне тайной операции, проводимой ГРУ при поддержке других российских спецслужб...
Выдержав довольно продолжительную паузу, Антонов сказал:
– Юсуф, проблема с оплатой возникла не по нашей вине. Средства зарезервированы, но мы не смогли передать запароленные данные по платежам.
– Именно так мы и представляем себе возникшую проблему. Кое что случилось... небольшой сбой.
– А вам известны детали, Юсуф? Может, вы уже знаете, почему произошел "сбой"?
– Могу твердо сказать, что он произошел не по нашей вине. Мы "посылку" - передали.
– И не по нашей, Юсуф. В процессе участвует третья сторона, сбой нужно искать у них.
– Мы тоже так думаем.
– Человек, которому мы должны были отправить данные, не вышел на связь, - продолжил Антонов.
– И мы до сих пор не знаем, что именно произошло двенадцатого числа. Мы также не знаем, что с самим этим человеком... Его телефон отключен, он не выходит на связь.
– Я перед вами разговаривал с представителем "третьей стороны". Меня заверили, что с этим человеком...что с ним все в порядке.
Антонов облегченно перевел дух.
Козак, по крайней мере, жив... Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не выдать голосом того, насколько он рад прозвучавшей новости.
– Вы уверены?
– все же переспросил он.
– Не хотелось бы вводить в схему нового человека.
– Понимаю.
– Сами знаете, Юсуф, как это все не просто...
– Уверен, что с нашим общим знакомым все в порядке. Однако в схему придется все же вводить еще одного человека, взамен выбывшего... Но это - не Иван. Так мне сказали.
– Что то случилось?
– Незначительное происшествие, мистер Антонов. Но будет хорошо и правильно, если мы встретимся и кое какие детали обговорим уже при личной встрече.