По дороге в Дамаск
Шрифт:
– Я там со свечкой не стоял... Может, и имелись какие то процессуальные нарушения при обыске. Но факт есть факт, и он запротоколирован по всем требования УПК - видеосъемка, понятые и все прочее, что требуется в таких случаях по закону.
– Викторджан, а если...
– Что? Договаривайте.
– Если сделать это... этот... взаимозачет, - найдя в памяти нужное слово, выпалил Рахимбаев.
– Да, можно сделать взаимозачет. Или - бартер.
Антонов изобразил на лице удивление.
– О чем речь?
– Товар, - чуть подавшись вперед, полушепотом сказал Рахимбаев.
– Тот товар, что вы забрали на прошлой неделе... Девяносто килограммов!..
– Ну да, забрали, - спокойно произнес Антонов.
– В рамках нашей договоренности. И готовы были внести за него оплату, если бы... если бы не тот "сбой", о котором вы знаете.
– Мы можем списать образовавшийся долг, - быстро сказал Рахимбаев.
– Но в том случае, если будет прекращен этот... этот вот наезд .
– Вы что, пытаетесь ставить мне условия?
– во взгляде Антонова появился стальной блеск.
– Не путайте наши с вами бизнесовые дела с тем, что сейчас происходит вокруг вас!
– Нет, уважаемый... я ищу выход из этой проклятой ситуации!
– Выход один: собрать ту сумму, которую меня просили озвучить в вашем присутствии, господин Рахимбаев.
– Но... У меня нет таких денег!
– Таджик едва не сорвался на фальцет.
– Сумма совершенно неподъемна!..
– несколько тише добавил он.
– Потрясите собственную мошну! Возьмите кредит! Попросите помощи у ваших партнеров... к примеру, у Фархода Шерали!
Рахимбаев хотел что то возразить, но Антонов жестом остановил его.
– Советую действовать безотлагательно, Солтанбек. Собирайте выкупные деньги! У вас есть... трое суток, чтобы собрать пятьдесят миллионов долларов.
– Наличными?
– спросил посеревший от горя таджикский делец.
– Не знаю... но уточню и дам вам знать!
– поднимаясь на ноги, сказал Антонов.
– Пока что действуйте по такому варианту... Половину готовьте "налом" здесь, в Москве! А другую половину озвученной суммы аккумулируйте на зарубежных счетах!..
Анна едва дождалась возвращения куратора в офис фонда. Виктор Михайлович посвятил ее - пока пунктиром - в свои планы, и теперь она ждала от куратора новостей по его встрече с главарем худжандского клана наркоторговцев.
– Ну что?
– встречая начальство в дверях кабинета, нетерпеливо спросила она.
– Что сказал Рахимбаев?
– А что он мог сказать?
Антонов, сняв пальто, повесил его на плечики в шкаф купе.
– Что он мог сказать?
– куратор пригладил короткий ежик волос.
– У них, у "худжандских", в столице, в Подмосковье и в других местах нашей необъятной Родины вложены сотни миллионов...
– То есть, им есть что терять?
– Я дал Рахимбаеву три дня, чтобы он и его родственники в Москве и Худжанде собрали пятьдесят "лямов" американской валюты.
Виктор Михайлович, остановившись посреди помещения, окна в котором сейчас были плотно зашторены, несколько удивленно уставился на Козакову.
– А что это у нас свет среди бела дня горит?
– Я ждала вашего прихода...
– Не боись, Козакова, - истолковав ее действия по своему, сказал он.
– У нас армированные пакеты. И к нашим окнам просто так не подобраться... Сама видишь, что выходят во двор.
– А я и не боюсь.
Анна погасила электрический свет, оставив лишь настенное бра у журнального столика. Взяв пульт, включила большую настенную ЖДК панель, к которой ею загодя был подключен через переходник один из лэптопов.
– Пока ты отсутствовал, Виктор, я внимательно пересмотрела те ролики, что нам прислали...
– Присев за стол, она открыла крышку ноута.
– Потому и окна зашторены...
– Ага... теперь понял.
– Вот, посмотри, что я обнаружила...
– Она кликнула мышкой по одному из изображений, собранных ею в отдельную "папку".
– Собственно, этим кадром заканчивается присланный нам ролик... Немного пришлось поработать, чтобы вырезать нужный фрагмент и укрупнить...
На экране панели появилось изображение вырезанного Козаковой из ролика стоп кадра: в него попали все шесть клеток переднего ряда вольеров.
В третьей по счету слева находится Козак...
Но что это?.. В одной из соседних "клеток", во втором вольере справа, обнаружилось еще одно человеческое существо - это была какая то женщина.
Антонов заинтересованно хмыкнул. При штатном режиме воспроизведения человеческий глаз попросту не успевал "схватить", отследить, выделить ту деталь, что обнаружила при более детальном исследовании присланного видеоматериала Козакова...
Анна кликнула по другой превьюшке. На экране появилось укрупненное - вырезанное из общего плана - изображение находящейся в клетке женщины, одетой в какое то цветастое мешковатое платье. Ее голова повернута к оператору; сам кадр оказался удачным, поскольку прутья решетки почти не закрывают женского лица...
Следующая картинка была взята Анной из найденного ею в служебном архиве фонда файла. На застывшем стоп кадре - изображение взято с камеры видеонаблюдения - видна молодая женщина, идущая по коридору второго этажа фонда в сопровождении местного охранника...
– Оп па...
– выдохнул Антонов.
– Знакомая личность!.. Она ведь у нас здесь даже в гостях побывала?! Помнится, приносила передачку от Ивана, когда тот еще работал в Кабуле.
Анна, убрав руку с "мышки", продемонстрировала куратору надетую на средний палец вещицу : ажурный золотой перстень с мельчайшей восточной вязью и небольшим зеленым камнем...
Дав время куратору рассмотреть подарочное украшение, - как будто Антонов раньше не видел у нее этого приобретенного некогда Козаком на одном из восточных базаров перстня, - она чуть дрогнувшим голосом сказала:
– Вот она, эта "передачка"... И я так думаю, эта особа приходила к нам тогда не для того, чтобы передать мне этот сувенир и привет от запропастившегося куда то муженька.
– Джейн... Джоан... Жанна Борель, - задумчиво сказал Антонов, глядя на застывшее изображение женского лица.
– Ближайшая помощница Ричарда Доккинза...