По дороге в Дамаск
Шрифт:
– Поездка в Ле Бурже отменяется. Повторяю, сегодняшнее расписание отменяется!
– Значит, никуда сегодня не летим? Мне возвращаться в свою временную квартиру?
– Я этого не сказал! Сейчас я назову адрес, в котором вы проведете ближайшие несколько часов. А затем...
– Последовала еще одна пауза.
– Затем будет принято решение, о котором я вам сообщу дополнительно.
Приспустив стекло, Иван щелчком выбросил на и без того не очень чистую мостовую окурок. Он хребтом чуял, что за ним наблюдают, что его пасут... Но все же можно, при определенном везении, не только уйти от наблюдения, но и скрыться, раствориться в этом огромном мегаполисе.
Он не знал, кто именно стоит за сегодняшними событиями, кто и за что приговорил Бухгалтера. Но одно он знал точно: это не самоубийство, этого человека убили. Причем это дело рук того или тех, кто достаточно близко знаком с бывшим сотрудником банка "Париба". А значит, может быть в курсе нынешней деятельности Бухгалтера, может знать о многомиллионных банковских проводках, о "банно прачечном комбинате" и о некоем Иване Козаке.
В эти мгновения меж лопатками у него гулял ледяной ветерок. Ennui mortel... Промозглый февральский день обещал поначалу такую же рутину, такую же скуку, что и череда оставшихся позади дней и ночей. Надо же, как все повернулось. Теперь, если ему и доведется умереть, то уж точно не от скуки.
Он завел двигатель. Показал поворот; пропустив встречную малолитражку, выехал на узкую улочку тихого района Монмартра.
"Бежать нельзя остаться".
Сейчас только от него зависит, где здесь поставить запятую...
Только от него.
Глава 3
13-14 февраля
Латакия - Москва
Сирия... Название этой страны уже многие месяцы не сходит с передовиц новостных лент. Дамаск, Хомс, Алеппо - эти и некоторые другие сирийские города едва ли не ежедневно фигурируют в сводках главных мировых событий. По состоянию на первую половину февраля мухафаза Латакия с одноименным городом в качестве административного центра оставалась едва ли не единственной относительно спокойной провинцией в этой истекающей кровью, терзаемой внутренними распрями и атакуемой извне легионами демонов ближневосточной стране...
"Ил 76", приписанный к МЧС России, приземлился в здешнем аэропорту поздним вечером двенадцатого февраля. Самолет довольно споро разгрузили - он доставил "гуманитарку": около двадцати тонн продовольствия и партию медикаментов. На обратном пути воздушное судно должно взять на борт первую партию из числа ожидающих эвакуации граждан. Вернее, первую "февральскую" партию, поскольку в январе МЧС при посредстве российского МИДа и с помощью местных властей уже эвакуировали из Сирии несколько сотен соотечественников, а также граждан тех стран, которые обратились к России за содействием в этом вопросе.
Людей, попавших в списки пассажиров эвакуационного рейса, перевезли автобусами из лагеря беженцев, так называемого накопителя, расположенного в здании одной из школ на окраине этого крупного портового города, в местный аэропорт еще в восемь утра. Девяносто семь живых душ, среди которых преимущественно женщины и дети. В основном - жены сирийцев, имеющие двойное гражданство; у многих из них есть дети от смешанных браков. Это те люди, кто держали связь с российским посольством в Дамаске, включая несколько бывших граждан Украины, Киргизии и Молдовы, те, кто изъявили желание вернуться в лихую годину на свою малую - или большую, это как посмотреть - родину.
До полудня "эвакуанты" ожидали посадки, оставаясь в автобусах или прохаживаясь в узком пространстве между стеной грузового терминала и двойным рядом проволочной сетки, перекрывающей выход на летное поле. К кабинке единственного биотуалета тут же выстроилась очередь... Наконец поступила команда "выгружаться из автобусов". Но браму, через которую можно попасть на "взлетку", так и не открыли: взрослые и дети, сопровождаемые сотрудниками российского консульства и местными служащими, потянулись цепочками от трех автобусов через грузовой пандус к воротам терминала...
Вскоре привезли горячее питание и воду. Туман и не думал рассеиваться, вдобавок зарядил проливной дождь. На большей части территории этой страны такие обильные осадки - не частое явление. Но не здесь, не на побережье Средиземного моря. Казалось, сами небеса противились их отъезду; а может, это небо плакало вместе с теми, кто вынужден, спасая себя, а зачастую и детей, оставив обжитые дома или пепелища прежних домов, уезжать из этой недавно еще мирной, радушной, гостеприимной страны - далеко на север.
В седьмом часу вечера тех же суток к одному из зданий грузового терминала аэропорта, названного в честь старшего брата нынешнего президента страны , подкатил небольшой микроавтобус. Дождь к этому времени почти стих. В разрывах низких ноздреватых туч, наплывающих тучной чередой со стороны моря, появились светло блеклые проплешины. Туман несколько поредел, но видимость все равно не превышала сотни другой метров...
Водитель не стал глушить двигатель. Из машины, внешне напоминающей местные "маршрутки", которые здесь называют "сервиз", вышли двое - молодая женщина в темно серой, под цвет дождевому небу плащевой куртке и кряжистый, крепкого телосложения мужчина, примерно ее возраста, одетый тоже по погоде.
Парень сам открыл задний люк. Достал оттуда две довольно объемные дорожные сумки. Одну он забросил за спину, вторую взял в правую руку. У девушки из багажа небольшой рюкзачок, который она повесила на плечо, и носимый чехол с лэптопом.
– Шукран газилян! Маасаляма!..
Двое смуглых мужчин, одетые в камуфляж, - их силуэты лишь смутно угадывались за тонированными стеклами - помахали им ответно. Один из них поднес к губам портативную рацию. Второй, сидевший за рулем, на прощание посигналил. Спустя несколько мгновений микроавтобус, привезший в аэропорт двух молодых людей с вещами, разбрызгивая колесами лужи, свернул в боковой проезд и скрылся из виду.
Молодые люди двинулись вдоль длинной стены грузового пакгауза. Анна, даром, что шла почти налегке, едва поспевала за своим напарником, нагруженным их общей поклажей.
– Могли бы нас и поближе подбросить!..
– Ну да, конечно, - на ходу отозвался Анатолий.
– И еще бы свои служебные ксивы при всем честном народе показали.
– Уффф... не гони, Толя! У меня ноги подкашиваются!
– Можно подумать, что мы пешком из самого Масиафа притопали! Хочешь, чтобы я и тебя на закорки взял?..