По грехам нашим. В лето 6731...
Шрифт:
Поместье. Дела сердечные и не только
Глава 23. Поместье. Дела сердечные и не только
Ясидел в большой горнице и рассматривал картинки в книге. Уже несколько дней пытаюсь найти выходы в непростом деле — масштабное производство вооружения и доспеха. Ламинарные, пластинчатые, каплевидные, чешуйчатые. Может и панцири, мечи, рапиры, палаши. Сошелся пока только в одном — арбалеты. Деталей на это убийственное оружие было на тридцать готовых изделий —
— Любы, порадится потребно, — сказала Божана, входя в горницу.
— Молви! — сказал я и откинулся на спинку стула. В нашем доме уже почти во всех комнатах есть стулья — привычнее, чем лавки.
— Еремей, — произнесла имя жена и запнулась. — Павадился до девки, што работает у усадьбе — Белой кличут, а так Феврония.
— И што? — деланно удивился я. — молодые пригожие, вот и сладилось.
— Так аще до похода твого сопрягал яе, и понесла, — возмущенно произнесла Божана. — А извести не хоча.
— Грех то! — произнес я и понял всю ситуацию.
После детального разговора оказалось, что Бела работает у нас в усадьбе на кухне и, по сути, заменяет Мышану, которая больше уже тиун и занимается поселениями и сельским хозяйством. Этот момент я пропустил, но все охватить нельзя, да я и не гений администрирования. Божана, как по мне, должна больше инициативы проявлять.
Вызвал Белу. Та стояла с опущенными глазами и только бормотала, что избавляться от ребенка не будет.
— Ошалела, девка? — выкрикнул я. — Чадо — дар божий. Ермолай ведает?
Девушка покачала головой. Она, видите ли, боится, что он откажется от нее. Дальше говорить с ней нет смысла.
До усадьбы Речной добрался быстро, благо и погода была умеренно солнечной и мой Араб резвый. Ермолая застал на обучении. Он отрабатывал связки с десятком Филиппа.
— Ермолай! — выкрикнул я.
Великан подошел и опустил глаза.
— Прознал? — смущенно спросил он. Сильные большие люди иногда такие милые детки. Оставалось только ножкой земельку погладить.
— Ты, пес шалудивы, девку обрюхатил, и в кусты? Ты муж али тать? — отчитывал я, а у Ермолая глаза становились все шире и шире.
— Бела не праздна? — прошептал детина.
— Так, и я не дозволю чадо извести. Девка пригожа, не гультайка, што треба? — сказал я и посмотрел на Ермолая. Он меня уже не слушал, а расплывался в улыбке, превращаясь в блаженного.
— Ерема! Ерема! — обращался я, но меня уже не слышали.
Я ждал. Минут пять потребовалось этому большому человеку, чтобы прийти в себя.
— Ермолай, венчайся! — произнес я то, зачем и ехал сюда.
— Дык халопка вона! — растеряно привел, на мой взгляд, дурацкий аргумент
— Ужо нет! Моя халопка была — стала вольной. В приданое дам двадцать гривен и избу сладим добрую, — сказал я.
— Двадцать? Дык и не треба, — сказал Ермолай.
Чтобы не передумал и не сорвался с крючка, я обратился к обществу.
— Вои, Ермолай венчатся буде! — прокричал я, чтобы все слышали.
Ратники подбежали, начали поздравлять всеобщего любимца. Ермолая уважали и ценили. И не только за его силу, но и за то, что всегда приходил на помощь и никогда не конфликтовал. Он был сиротой, его отец погиб, отражая последний набег булгар. Подошел и Филипп.
— Так што, Филипп, сватом будешь мне? — сказал я, хлопнув другу по плечу.
— То можно! За утро приедем, — улыбаясь, сказал Филипп.
— А как ты? Сын буде? — спросил я уже Филиппа.
— Так, не праздна! — сказал Филипп, а я рассмеялся. Прямо одномоментный демографический взрыв. Филипп уже будет многодетным отцом по меркам XXI века
Зайдя в дом я рассказал Божане о результатах поездки, и полностью осознал семантику слова «оврал». Все суетились, куда-то бегали. Я и не знал, что у нас в доме столько людей. Прибежала Бела, бросилась ноги целовать, чуть поднял ее.
— Веселье буде у нас в доме, избу вам завтра ладить пачнем, — сказал я ушел в спальню. Участвовать в этом дурдоме не буду.
У меня же в голове было только одно — сталь, чугун, крица! В книге, которую я взял по металлургии были описаны технологии средневековья. Не посмотрел толком. Технологии Нового времени только обзор, правда есть интересные фото с кратким описанием. Вот и маялся, что делать: или ладить индийские печи, что позволяли выплавлять вполне хорошую сталь, или же уже строить горн. Так и размышлял, ожидая супругу, но Божана не пришла и в десять и в двенадцать. Можно было и приревновать, но я слышал, что в доме так и не закончилась.
Утро началось бурно. Колокольчики, крики, дудки. И где этих крикунов нашли. А потом: козочку не искали? У нас купец, у вас товар. Как хорошо, что Божана в этом разбирается. А когда вышла Бела — ну княгиня. Коса с лентами, одежда золотом вышита. Вышла с подносом, на котором была чаша и преподнесла ее Филиппу, который был до крайности серьезным. Невесту рассматривали, крутили, торговались. Хотелось бы избежать пьянки, но ритуальное распитие с Филиппом не предусматривало отказа. Потом петух, которого принесли в дом, нагадил. Короче, день в никуда!
На завтра с самого утра — тяжелого утра нужно сказать — меня подняли криками.
— Пять ладей, уже грузныя пристали! — кричал посыльный из Речного.
— Араба седлать! — крикнул я и стал спешно одевать доспехи. Взял арбалет и побежал в конюшню.
— Што там? — спросил я Филиппа, который, как и я, выглядел потрёпанным.
— Так молвят, што ад великого князя Юрия Всеволодовича и ростовского князя Василько Константиновича, — сказал Филип, а я упал в осадок.
И что это значит? Какого лешего? Василько должен идти, или уже быть в Чернигове. А Мстиславы собираться на поиск монголов в Диком поле. А тут такое внимание, что становится как-то зябко. Не верю я в барскую ласку.