По историческим и культовым местам Индии
Шрифт:
Выходя из самолета, ощущаем тропическое тепло (+ 35° по Цельсию). Пахнет морем и апельсинами.
Как и все портовые города мира, Бомбей имеет тот особый облик города-космополита, в котором, как в калейдоскопе, отразилась вся его история и его профессия. Бомбей — та первая брешь, через которую в Индию хлынула волна европейских пиратов и завоевателей. Англичане оказали наиболее сильное влияние на его облик. Дома, улицы, площади, памятники, парки и сады, церкви, костелы, портовые сооружения — все это возведено на английский манер, в стиле викторианской Англии. И все же это индийский город, в котором индийское небо, индийские пальмы, Индийский океан, и сами жители его — индийцы.
В Бомбее великое множество автомобилей. В центре невозможно перейти улицу. Движение — самое беспорядочное. Машины движутся впритирку. Среди них, как слоны, громоздятся двухэтажные красные автобусы, а черновато-желтые такси снуют между машин и вытворяют такое, что и не снилось нашим работникам ГАИ. Все машины гудят одновременно. На такси, где-то сбоку, прилажены старинные «клаксоны», и все шоферы одновременно давят на резиновые груши.
В центре Бомбея.
В Бомбее нет ни велорикш, ни «священных» коров. Тут им не поздоровилось бы. Людские голоса, рокот моторов, гудки автомобилей — все это сливается в единый шум и гул, который не умолкает ни на минуту в течение дня.
Отель «Харритейдж», в котором нас поселили, находился на самой длинной магистральной улице Бомбея, называемой Виктория Гарден-роуд. Это было вполне современное девятиэтажное здание. Работали скоростные лифты. И первое, что мы сделали после того как разместились в номерах, — поднялись на крышу отеля, чтобы полюбоваться панорамой города. Рядом с отелем высилась громада католического костела Глория-Черч. Перед ним на маленькой площадке, отгороженной от улицы низкой железной решеткой, стояла статуя Христа с простертыми вперед руками. Костел был в стиле Вестминстера. Вдали, в южной части города, высились громады небоскребов. В отличие от других городов Индии Бомбей имел современную планировку с четкими разграничениями кварталов, улиц и переулков.
Совсем недалеко от нашего отеля был виден городской вокзал и железнодорожная электролиния. Электрички то и дело с шумом проносились над крышами низеньких домов по железным фермам мостов и эстакад.
Слово «Бомбей» звучит в ушах, как корабельный колокол, «рында», как стук по барабану бамбуковых палочек, как ласковый шелест волн, бегущих по золотистым отмелям к подножию стройных пальм, подпирающих голубой купол неба.
Вереница машин ныряет в какой-то тесный проулок и мгновение спустя выскакивает на широкий простор приморского шоссе Марин-роуд. Взору открывается удивительная и необозримая ширь залива Бэк-Бей, и широкая гладь автострады, огибающая весь залив, и ровная линия пальм вдоль всей автострады, а за ними — белоснежное коралловое ожерелье домов и вилл. И вся эта неоглядная ширь воды и берега залита яркими лучами тропического солнца.
Высаживаемся из машин у аквариума. С дамбы, огороженной так же, как берега Невы в Ленинграде, — невысоким парапетом, — мы долго любуемся ажурным кружевом волн, набегающих на песчаную отмель. Слабое веяние океана наполняет легкие терпко-соленым воздухом. Отсюда за горизонтом начинаются Дороги в Океанию, и где-то там за горизонтом есть все эти острова и архипелаги, о которых мы когда-то грезили и мечтали в детстве.
Наглядевшись вдоволь на залив и его лазурные берега, мы спускаемся в туннель и попадаем в сумрачные своды аквариума, в сказочный подводный мир Садко. Здесь, словно за гигантскими стеклами «Наутилуса», мы видим морское дно, его гроты, ущелья и леса водорослей, в которые прямо из океанских просторов забредают гигантские черепахи, ярко-желтые, малиновые и агатовые морские змеи, ленивые мутноглазые спруты, норовистые и задиристые крабы и усатые галантные омары, большие волосатые ленивые рыбы, белобрюхие щелеротые акулы, пестрые и нарядные толпы рыбьей мелюзги.
Пробыв некоторое время в аквариуме, начинаешь чувствовать необычную вялость и сонливость. Плавные движения обитателей моря действуют, как гипноз.
Мы покидаем аквариум и снова выходим на улицы Бомбея, залитые горячим солнцем и светом, заполненные многоцветными толпами людей и потоком автомобилей.
Бомбей со всех сторон окружен морем. В какую бы сторону вы ни пошли, вы обязательно, выйдете к морю. Город стоит на узком перешейке. С одной стороны его — залив Бэк-Бей и Арабское море, а с другой — Бомбейская гавань, простирающаяся на десятки миль в глубину и ширину. В ней умещаются десятки больших и малых островов.
На узком перешейке, площадью равном Васильевскому острову в Ленинграде, расположена портовая часть города, его главные магистрали и учреждения. Все здесь напоминает о временах английского господства: небольшая площадь Харниман-сквер чем-то похожа на лондонскую Трафальгар-сквер, а улица Куингс-роуд — на Пикадилли. Колонизаторы заботливо создавали здесь «Новую Англию» и, следует признать, достигли многого, украшая ее, полагая, вероятно, что их пребыванию в Индии не будет конца.
Осматривая эту часть города, мы посетили музей принца Уэлса. Теперь здесь расположен Музей искусства народов Индии. Экспозиция музея пока что невелика. В нижних его залах в эти дни была открыта выставка-продажа изделий художников и умельцев штата Керала. Здесь все привлекало и радовало. Особенно оригинальными и симпатичными были вышивки-гравюры золотистыми шелковыми нитками по черному фону с мотивами тропической Индии. Среди них — большая (30x40 см) гравюра: портрет Владимира Ильича Ленина.
Главная магистраль города, которая тянется вдоль всего полуострова, после каждого перекрестка меняет свое название. Вдоль всей этой магистрали тянется сплошная линия магазинов, торговых дворов и лавчонок. Иностранцам приходится здесь туго: постоянно кто-то что-то предлагает, меняет, просит, продает, торгуется. Зазывалы, трогая за рукав, предлагают зайти в магазин, суют в руки визитные карточки фирм и магазинов. Индийский рынок буквально завален изделиями кустарного производства, украшениями из металла, кости, камня и дерева.
В Бомбее не было характерной, обычной для других городов Индии, резкой границы между улицами и кварталами для бедных и богатых. В общем потоке людей обращали на себя внимание монахи-аскеты, у которых голова и все тело были посыпаны золой и пеплом, отчего они казались пепельно-серыми. Волосы на голове у них торчали огромной шапкой и были в колтуне. На их теле болтались какие-то ветхие дырявые мешковины. Они шли, казалось, не видя ничего и никого. Их же все обходили. Здесь в толпе свободно разгуливают прокаженные. Они обычно стоят или сидят на тротуарах и выпрашивают подаяние. Здесь проказа не считается заразной или инфекционной. Инкубационный период лепры длится 6–8 лет, поэтому проказа подбирается к человеку незаметно и трудно установить, где и как она была подхвачена. Если бы эта болезнь передавалась от одних людей к другим так же легко, как и всякая иная инфекционная болезнь, то можно себе представить, что было бы в условиях жизни такого множества людей, о которых уже говорилось ранее.
Неподалеку от железнодорожного вокзала, с высокого моста, висящего над железнодорожными линиями, мы увидели бесчисленное множество мойщиков белья — дхоби. На берегу мутной грязной речки сооружена гигантская система цементных секций — ванн, заполненных водой и щелоком. Стоя по колено в щелоке, тысячи мойщиков одновременно, поднимая высоко над головой свернутое жгутом белье, колотили им по каменным тумбам. Белье мелькало и мелькало в воздухе, и было такое впечатление, будто тысячи белых птиц кружатся над землей. Одни мойщики уходили, унося белье в корзинах, другие приходили им на смену. Работа шла беспрестанно, и, казалось, ей не будет конца. Белье стиралось без мыла. Прополоснув его в мутной речной воде, мойщики отжимали его и в огромных корзинах уносили на окраины города на пустыри. Там белье расстилали сушить на земле или на песке. Дхоби шли цепочкой по краю проезжей части улиц, издавая едкий запах щелока и пота. Струйки бельевой воды стекали по их черным спинам, по худым, изъеденным щелоком, жилистым ногам. Они шагали по улицам медленно и плавно, словно призраки, придавленные своим грузом.