По книге
Шрифт:
Луч теперь был неподвижен, его окружало лишь едва заметное зарево. Темп чистильщиков упал. Еще оставалось несколько минут тестовой программы, но Инг сомневался, что будет еще один бросок в подпространство. В конце концов вырабатывается условный рефлекс на импульсы передачи. Можно почувствовать, когда луч собирается открыть свое крохотное окно сквозь световые годы.
– Я видел, как ушли оба чистильщика, - заявил Инг.
– Мне не показалось, чтобы их разорвало на части или еще что-нибудь - просто они вспыхнули и исчезли.
– Энергия поглотилась, - сказал Вашингтон.
– Может быть.
Инг подумал с минуту. В нем нарастало подозрение. Он знал, как его проверить. Вопрос был только в том, пойдет ли на это Посс? Трудно сказать, видя его нынешнее настроение. Инг подумал о своем друге. Темнота и изолированность этого места внутри трубы придавали голосам снаружи бестелесность.
– Посс, окажи мне любезность, - сказал Инг.
– Дай мне прямую лэшграмму. Ничего заковыристого, просто с демонстрационного броска. Не пытайся пробиться в подпространство, просто хлестни его.
– У тебя что, дырка в голове? Любое биение может достичь подпространства. А ты собираешься вымостить путь луча пылью...
– Мы слегка повредим стены трубы, я знаю. Но это чистый луч, Посс. Я его вижу. Мне только нужна небольшая пульсация.
– Зачем?
"Могу ли я ему довериться?" - размышлял Инг.
Решив рассказать лишь часть правды, он проговорил:
– Я хочу проверить темп чистильщиков во время программы. Дай мне монитор мусора и перекрестный учет для каждого наблюдательного поста. Сфокусируй их на чистильщиках, а не на луче.
– Зачем?
– Ты сам увидишь, что активность чистильщиков не согласуется с условиями луча, - сказал Инг.
– Что-то там не так - накопившаяся ошибка программирования или... я не знаю. Но мне нужны какие-то реальные факты, чтобы двигаться дальше, физический учет во время биения.
– Ты не получишь новых данных, прогоняя тест, который можно повторить в лаборатории.
– Это не лаборатория.
Вашингтон проглотил это, потом буркнул:
– А где ты будешь во время биения?
"Он сделает это", - подумал Инг и сказал:
– Я буду здесь, возле анодного конца. Биение здесь будет иметь наименьшую амплитуду.
– А если мы повредим трубу?
Инг заколебался, вспомнив, что сейчас его друг на ответственном посту, а не за кружкой пива в баре. Впрочем, ни слова о том, кто мог контролировать эту беседу... а этот тест был жизненно важен для той идеи, что стучалась в сознание Инга.
– Уважь меня, Посс.
– Уважь его, - проворчал Вашингтон.
– Хорошо сказано, но лучше в таких делах не шутить.
– Подожди, пока я займу позицию. Прямое биение.
Инг принялся карабкаться вверх по склону трубы из желтой зоны в серую, а потом в белую. Здесь он повернулся, изучая луч. Он был тонкой пурпурной ленточкой, протянувшейся влево и вправо - покороче в левую сторону, к аноду. Длинный конец его, уходивший к катоду в каких-то двенадцати километрах вправо, был тонким цветным жгутом, прерываемым вспышками пролетающих чистильщиков.
– В любое время, - сказал Инг.
Он приспособил опоры костюма к изгибам трубы, втянул руки в бочкообразный верх и включил счетчик обзорной платы на запись передвижений чистильщиков. Теперь пошла самая трудная часть - ждать и наблюдать. Тут у него внезапно появилось ощущение изолированности. Инг задумался, а правильно ли он поступает? Во всем этом было что-то от сожжения мостов.
Что говорится в "Руководстве"? "В планировании изощренных исследований роли специфических факторов нет смысла, пока не известно, присутствуют ли эти факторы".
"А если их там нет, вы не можете их изучить", - подумал Инг.
– Вы будете серьезно относиться к своей работе, - проворчал он. Потом Инг улыбнулся, подумав о трагикомических лицах, отчетливо увидев за декларациями "Руководства" мордатого председателя правления. Ничего не оставлено на волю случая - ни одна задача, ни один пункт личной опрятности, ни одно физическое упражнение. Инг считал себя экспертом по руководствам. Он обладал обширной коллекцией, охватывающей всю эпоху человеческой письменности. В минуты скуки Инг развлекал себя отборными цитатами.
– Я цитирую, - сказал Инг.
– "Объективный работник делает как можно большую подборку данных и анализирует их относительно отдельных факторов, чья связь с рассматриваемым феноменом и должна быть исследована".
– И что это, черт возьми, должно означать?
– спросил Вашингтон.
– Черт меня дери, если я знаю, - ответил Инг, - но это прямо из хейфовского "Руководства".
– Он прочистил горло.
– Что слышно от твоих станций насчет темпа чистильщиков?
– Чуть повысился.
– Дай мне отсчет до биения.
– Пока никаких признаков. Там... подожди-ка минуту! Здесь какая-то активность - двадцать пять... двадцать секунд.
Инг начал считать.
Ноль.
Прогрессия крохотных вспышек началась далеко справа от него и промерцала мимо с нарастающей яркостью. Они казались неясным пятном, оставившим тускло мерцающий послеобраз. Сенсоры на подошвах его костюма начали докладывать о падении мусора.
– Святой Голден!
– пробормотал Вашингтон.
– Сколько мы потеряли?
– спросил Инг. Он знал, что дела плохи, намного хуже, чем ожидалось.
Пауза длилась довольно долго, потом раздался потрясенный голос Вашингтона:
– Накрылось сто восемнадцать чистильщиков! Это невозможно!
– Ага!
– воскликнул Инг.
– Они разбросаны по всему полу. Вырубай луч, пока в него не попала пыль.
Луч исчез с датчиков лицевой пластины Инга.
– Это то, что должно было случиться, Инг?
– Вроде того.
– Почему ты меня не предупредил?
– Ты бы не дал мне это биение.
– Ну, и как, дьявол побери, мы будем все это объяснять? Отчет будет на моей шее, как...