По краю лезвия смычка
Шрифт:
— Станислав Адамович… А вы никогда не видели, как тренируются настоящие фигуристы?
— Не довелось.
— А хотите посмотреть? Давайте вместе сходим?
— Послушайте, девочки… — старик снял очки и стал протирать их платком.
Когда Станислав Адамович доставал из кармана пиджака этот огромный клетчатый платок и начинал тереть свои очки так, будто хотел проделать в линзах дырку, — это был очень, очень плохой знак…
— Идти на тренировку не обязательно — у меня есть записи. Я сейчас покажу последний прокат, — и Войсковицкая вытащила из рюкзака старенький ноутбук.
Миррка сколько угодно может гримасничать за спиной своего обожаемого маэстро! Такими темпами она
Чудо-экран загорелся, и настроение Станислава Адамовича испортилось окончательно. Как он не любил всю эту современную технику! С тех пор как умерла его жена, раз в месяц относил белье и одежду в прачечную. Стиральную машинку дочь увезла на дачу, к счастью. Как вообще можно находиться в одном помещении с такими звуками! Это же… Нечеловеческая пытка!
Но юные леди настаивали, и ему ничего другого не оставалось, как смотреть в этот… как его там… ноутбук. Зазвучала музыка. Лера вывела изображение на весь экран, сделала громче звук.
«Лунная соната». Бетховен. Гений! Гений нечеловеческого, космического масштаба! И… эта девочка в коньках. На льду. Удивительно, но ей каким-то совершенно непостижимым образом удалось выразить душу этого бессмертного произведения. По-своему, конечно… Но… Это… Это просто невозможно! Он забыл о том, что смотрит в мерцающий экран. Он был там, вместе с этим слегка курносым веснушчатым созданием в перчатках и убранными в «хвост» непослушными волосами. Руки. Ее руки пели. Звали за собой. Гуттаперчивая девочка! Гуттаперчивая… Как? Как она это делает? И сколько же надо трудиться, чтобы вытворять такое? Там же холодно!
Сердце профессора сдалось уже на середине, а к концу записи, он уже понимал, что побежден.
Видео закончилось. На несколько мучительно долгих секунд стало совсем тихо. Затем снова стало слышно, как вздыхают и плачут инструменты в бесконечных полутемных коридорах Консерватории. Лера не сводила со Станислава Адамовича напряженного, требовательного взгляда. Мирра прижала обе ладони к щекам, стараясь вообще не смотреть на маэстро. Наконец Дед Мороз заговорил:
— Вам, Лерочка, — надо будет кое-что почитать. Вы удивительно чувствуете музыку! Этого у вас не отнять. У вас… У вас действительно талант. Вы не просто двигаетесь под музыку, но выражаете ее по-своему, вот что важно. Музыканты, исполняя ту или иную вещь, вносят что-то свое. Каждое исполнение — уникально. Это сотворчество композитора и исполнителя, диалог двух душ, что находятся в разных временных пространствах! Разве это не удивительно, юные дамы? А? Разве не чудо? Не волшебство?! Миррочка, будь так добра, налей старику еще чаю, — синие глаза Станислава Адамовича блестели от удовольствия.
У Мирры от сердца отлегло! Она бросилась делать чай, стараясь не показывать, как счастлива. Будет Лерке музыка! Она его покорила… Впрочем, она в этом нисколько не сомневалась, вот нисколечко. Ну, может быть, самую малость.
— Так вот о чем это я, — профессор отхлебнул ароматный напиток, немного задумался и продолжил, — ах, да. Я дам вам материалы. Почитаете о жизни Мирра Тимаша. Тимаш жил в Праге. Во времена, когда там творили алхимики. Темное время. Загадочное. Загадочна была и сама личность Тимаша! О его легендарной скрипке написано множество мистических легенд. Например, что благодаря сделке с самим Дьяволом он получил в дар этот удивительный инструмент. А еще его считали путешественником во времени! Да-да! И вот что совершенно необъяснимо, мои маленькие одаренные друзья, — я нашел подтверждение этому! Конечно же, я реалист и отнюдь не сумасшедший, но вот послушайте! Вы только послушайте, что написала известная поэтесса серебряного века, Маргарита Листьева-Маковская. В то время были модны поэтические вечера — салонные развлечения, куда нередко приглашали выдающихся музыкантов. Послушайте:
Пылал камин в гостиной, за окном Стекало небо ливнем липким, Ни на кого не глядя, шел, Длинноволосый маг со скрипкой Взмахнул рукой — огонь погас! Забыло небо, что рыдало И сердце каждого из нас Остановилось, не стучало… Рвалось, лилось, зияло марево Тонуло в омуте зрачка Искрою адового пламени По краю лезвия смычка…Ну? Вы понимаете?! Понимаете? Листьева-Маковская слышала скрипку Мирра Тимаша! Иначе и быть не могло!
Голос профессора звенел в тишине. Было поздно. Остальные звуки давно стихли. Пожилой профессор с пышной белой бородой и две девочки пили чай. Санта Клаус и его верные эльфы. Эльф со скрипкой и Эльф на коньках. Всем казалось, что они попали в сказку. Станислав Адамович мог бы еще много рассказать о Мирре Тимаше, но дверь бесцеремонно распахнулась:
— Станислав Адамович, голубчик! Нет, я, конечно, понимаю, — вы человек творческий, и ученикам своим отдаете всю душу, но миленький вы наш, — не по ночам же! — строгая пожилая женщина укоризненно качала такой же белоснежной, как борода самого профессора, головой.
— Прости, Алевтина Николаевна, прости… Мы с дамами уже уходим. Значит так, юные леди, мы сейчас все вместе поедем по домам и обсудим запись. Лерочка — я вас благословляю и верю в ваш успех! Ну… и мы с Миррой постараемся. Перед записью, Мирра, отрепетируем то место, где….
Они вышли на улицу. Было уже темно. Голос профессора растворился в темном небе. Звезд видно не было — облачно. Но Лера почему-то их видела. Тысячи ярких звезд! И они улыбались вместе с ней сегодняшнему счастью.
Глава 3
Веймар — Санкт-Петербург
Снежинки
Синее платье, которое сшила Лерина мама, было очень красивым. Мирра выглядела в нем взрослее. Но главное — мелодии оно шло. Платье Леры было точно таким же по крою. Только не длинным, в пол, а коротким, как и положено костюму фигуристки. Зато воротник-стойка, белоснежное, будто первый снег, кружево и шнуровка сзади в качестве декоративного элемента были одинаковы. Девушка вспомнила, как перед отъездом они переоделись и смотрелись в зеркало. В бабушкиной комнате висело огромное зеркало. Старое и темное.
Мирра открыла футляр и посмотрела на инструмент. Эту скрипку Станислав Адамович выдал ей с невероятным трепетом и кипой каких-то документов, которые бабушка подписывала дрожащей рукой, испуганно и беспомощно озираясь по сторонам. Скрипка, конечно, застрахована, но лучше ее не терять. Ученица понимала, что инструмент очень дорогой и старый. Его историю Станислав Адамович почему-то скрывал, каждый раз обходя эту тему.
Сейчас ее объявят. Надо же, как вышло. Как раз сейчас, там, в Словакии, в Братиславе Лера тоже выходит на лед…