По краю огня
Шрифт:
— Сутки, — ответил он. — Усовершенствованный состав, более долгое действие. Но мы должны обернуться быстрее.
Рейдер пожал плечами. Протянул руку, взял с полки над столом жестяную кружку и отошел к бочке с водой, что стояла в углу. Спустя минуту нужные эликсиры были смешаны, выпиты, и Грихэм, закрыв глаза, растянулся на одном из тюфяков. Кто-то из пришедших с ним товарищей, порывшись в вещмешке, вынул оттуда завернутые в тряпицу сухари и присел рядом, ожидая, когда можно будет поделиться ими с другом. Судя по всему, ни приказы, ни отдельные уточнения ему не требовались. На первой линии бойцы жили по своим законам…
Но обозначенной капитаном Лойсом четверти часа
— Сиди, — остановил его Лойс, поднимаясь. — Я сам.
Он подобрал свиток, распечатал и пробежал донесение глазами. Остальные, включая Райана, напряглись, следя за лицом капитана. Оно не изменилось, лишь брови чуть-чуть нахмурились на миг.
— Похоже, ваша информация оказалась верной, капитан Рексфорд, — сказал Лойс, наконец поднимая голову. — Лагерь в долине Клевера зашевелился. Шатры свернули, пехота вышла на построение. Скоро придет черед драконов. Грихэм!
— Здесь, ваше благородие.
— По пути доешь. Собирайся.
Глава 6
На западе бушевали метели, а юг окутала туманная сырость — ветры дули сильные, но такие же теплые, влажные, как и пришедший на смену студеному январю февраль. Заморозки запаздывали. Снегопады, пускай и частые, не успевали выбелить раскисшую грязь дорог, двери в домах разбухли от влаги, оконные рамы коробило, камины чадили. Весна обещала быть теплой, но до нее еще нужно было дожить.
Командир гарнизона второй заставы, охрипший, осипший, закутанный до подбородка в свой самый теплый плащ, сидел у стола над развернутой картой. Вся густо утыканная синими и красными булавками, она была похожа на вздыбленного ежа. Штатный маг, со слипающимися глазами и распухшим носом, скрипел пером напротив. Он не спал вторые сутки и последнюю неделю дежурил один — второй чародей, приписанный к заставе, слег с тяжелейшей простудой, а третьего взять было неоткуда.
— Как Рендел? — спросил Фабио, покосившись в пустой угол башни. Последнее донесение о положении дел на западе пришло полчаса назад, очередного ждали вот-вот. — Жар сбить удалось?
Он говорил о втором маге. Первый, которому повезло остаться на ногах, кивнул:
— Вчера еще. Но слаб пока что, даже голову от подушки оторвать не может.
— А эликсиры?..
— Они тоже не панацея, ваше благородие, — вздохнул маг. — Даю, конечно, какие можно, но… Что за февраль в этом году! Хуже всякого января!
Командир гарнизона согласно шмыгнул носом. Он сам только чудом остался в строю, погода и впрямь была дрянь.
— Как бы и нам с тобой не свалиться, Мендес, — пробормотал Фабио. Маг снова вздохнул, отложил перо и подышал на озябшие руки.
— Нам нельзя, ваше благородие, — серьезно ответил он. — Нас заменить некому.
Из угла донесся тихий чавкающий хлопок, и на каменный пол упала запечатанная трубочка донесения. Маг, закутанный не хуже своего капитана, неловко поднялся со стула и поковылял к резервной точке. Фабио скосил глаза в сторону очага. Тот пылал жарко, но тепла почти не давал: башня за зиму промерзла насквозь. «Жаль, бойницы заколотить нельзя! — пасмурно подумал капитан Гуэрра. — Всё наружу уходит, только зря дрова переводим». Отвлекшись на шорох бумаги, он поднял голову.
— Ну что там, Мендес?
— Сейчас,
Маг, сбив печать, уткнулся носом в развернутый лист. Нахмурился, посерьезнел, и, почти дойдя до последней строчки, вдруг просветлел лицом.
— Давно пора было!.. — вырвалось у него. Командир гарнизона вздернул брови.
— Неужели западники таки отбили долину Клевера, — с кривой усмешкой обронил он, — и Данзар бежит?
— Нет, — пробормотал Мендес, но на его осунувшемся лице промелькнула улыбка. — Данзар пошел на штурм, не дожидаясь подхода к Волчьим холмам наших северных лагерей, но собственное пополнение он оставил в Рыбачьей долине — и западная разведка этим воспользовалась.
— А ну-ка, дай сюда!
Штатный маг вернулся к столу и протянул донесение командиру. Тот быстро пробежал лист глазами и широко улыбнулся. Да, разведка Геона своего шанса не упустила: под крылом ночи, пользуясь метелью и неразберихой, обычной для расквартировки пополнения, отряд диверсантов Геона обошел данзарские дозоры вокруг поместья де Ласси и нанес удар — разом сравняв счет и воздав врагу сторицей за трагедию на Даккарайской пустоши.
— Значит, штаб?.. — одобрительно щурясь, пробормотал Фабио. — Набитый доверху, и в самом начале глобального наступления?.. Орлы! Жаль, до бомбардиров не добрались, — то-то было бы Волчьим холмам подспорье!
— Если из окружения вырвались — еще доберутся, — предрек Мендес, вновь усаживаясь за стол. Протянул руку за донесением и добавил: — Хотя и так уже крен в нашу пользу. Данзар обезглавлен — треть его генералов сгорела живьем, офицерский корпус поредел вполовину. Это большое дело! И бой в самом разгаре — не послать ли к хранителю, ваше благородие?
Командир гарнизона с сомнением обернулся к ближайшей бойнице. За ее узкой каменной щелью стояла тьма. И промозглая февральская сырость.
— Утром сообщим, — поразмыслив, решил он. — К чему поднимать среди ночи весь дом? Добро бы на наших заставах неладно было, а так…
Мендес, вновь вооружаясь пером, многоопытно качнул головой. «Ну завтра и крику будет», — подумал он. Фабио, словно угадав его мысли, негромко фыркнул:
— Не дрейфь. Отдуваться-то мне, как всегда.
— Так, может, послать всё-таки?
— Брось. Поплюётся да успокоится, — командир зевнул в кулак и вместе со своим табуретом придвинулся ближе к огню. — Хранитель у нас один, Мендес, пускай себе спит. Здоровее будет…
Однако со сном у хранителя второй заставы нынче не задалось. Маленький Алонсо который день мучился коликами и ревел так, что звенела в шкафах посуда, — голосом наследник графства Алваро определенно пошел в отца. Колики обострялись в вечернее время, успокоить ребенка удавалось лишь далеко за полночь, так что все обитатели господского дома, от самих хозяев до младшей помощницы кухарки, о сне могли только мечтать — особенно учитывая тот факт, что после ночных мытарств просыпался Алонсо тоже в не лучшем расположении духа… За неделю от маркизы Д’Алваро остались одни глаза. Она и рада была бы оставить сына на попечение Роуз да прилечь хоть на несколько часов, но стоило ей выпустить малыша из рук, как он тут же заходился в плаче. Алонсо, никогда не любивший долгих объятий, вдруг почувствовал в них острую необходимость — и отказать ему Лавиния не могла. Правда, от новых коликов и всего того, что немедленно за ними следовало, материнская любовь всё равно не спасала. Измученная Лавиния не отходила от колыбели, спала вполглаза и, несмотря на всю свою горячую привязанность к сыну, боялась, что еще немного — и она попросту сойдет с ума.