По милости короля. Роман о Генрихе VIII
Шрифт:
– Не все мы такие, – возразил Бекингем.
– Да, есть достойные исключения. – Гарри сел на скамью и вытер лоб и шею. – Но, кузен, если бы перед вами стоял выбор, кого бы вы взяли на службу? Графа, семейные корни которого уходят во времена Завоевания, но который умеет только воевать и ничего не знает о современном мире, или человека способного, образованного, который добивается результата в делах, каково бы ни было его происхождение?
Бекингем фыркнул:
– Английские аристократы служат королям с незапамятных времен, и нет никаких причин, почему они должны перестать это делать. А бумажную работу вы можете оставить церковникам вроде господина Уолси!
Прикрыв глаза от солнца, Гарри посмотрел
– Мир меняется. Гуманисты высказывают мнение, что истинное благородство заключено скорее в интеллекте, чем в происхождении. Думаю, для любого джентльмена, желающего добиться успеха при дворе, важно быть грамотным, образованным, музыкальным, иметь определенные познания в области права и теологии, а также понимать искусство. Я уверен, что вы, мой благородный кузен, будучи главным пэром Англии, понимаете важность этого.
– Я не одобряю эти новомодные бредни гуманистов, – заявил Бекингем, пристально глядя на короля.
– А вот это, кузен, действительно несущественно, – ответил Гарри, теряя терпение и вставая. – Некоторое значение имеет то, что главнейший пэр моего королевства так безразличен к моему мнению по столь важному вопросу. Взгляните на себя! Вы владеете обширными землями в двенадцати графствах, служите в моем Тайном совете и являетесь главным управляющим Англией. Вы могли бы быть одним из моих ближайших советников, но никогда им не станете, если будете противиться мне. Я не хочу ссориться с вами, кузен. Вы прекрасный турнирный боец, а это для меня много значит! Но ваша пылкая до заносчивости гордость своим происхождением и склонность ругаться со мной портят все.
Герцог густо покраснел и надменно уставился на своего государя:
– Я понимаю вас, сир. Но не забывайте: мой отец отдал жизнь ради того, чтобы ваш стал королем. Такая верность должна весить больше, чем умение нацарапать письмишко или побренчать на лютне!
Гарри сглотнул. Это была правда: последний герцог Бекингем был обезглавлен по приказу узурпатора за то, что поднял восстание в пользу отца.
– И я всегда буду помнить о своем долге благодарности. Но это не аргумент, и, боюсь, мы начинаем ходить по кругу. Постарайтесь взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, кузен, тогда, я уверен, мы лучше поймем друг друга. – С этими словами Гарри поклонился и зашагал в сторону дворца.
Не стоит враждовать с Бекингемом. Он слишком близок к трону. Лучше держать его поближе к себе, пусть красуется на первых ролях, получает положенные ему награды и прекратит жаловаться. Так Уолси советовал ему поступать со всей родней, имеющей в жилах королевскую кровь. Присматривать за своими родственниками по примеру отца – это мудро. Однако в тех случаях, когда покойный король безжалостно подавлял своих непокорных родичей, Гарри считал более уместным обращаться с ними милостиво и тем сохранять их верность. Сделать это было нетрудно, ведь он относился к ним с симпатией, особенно любил Генри Куртене и Маргарет Плантагенет, сестру покойного графа Уорика и вдову сэра Ричарда Поула. Это была очаровательная женщина и одна из ближайших подруг Кейт. На самом деле большинство членов старых семей Белой розы входили в окружение королевы. Их высокое происхождение и консервативные взгляды тешили ее испанскую гордость. Гарри тоже дружил с ними.
Со всеми, кроме графа Саффолка, которого отец три года назад посадил в Тауэр из-за близости к трону, и отчаянного младшего брата Саффолка Ричарда, известного предателя, который сбежал за границу и находился вне досягаемости. Однако большинство потенциальных соперников Гарри были обезврежены и не представляли реальной угрозы.
Глава 5
Это было фантастическое лето, прекрасно
Вполне довольный жизнью, Гарри вместе с Кейт отправился в поездку по стране, которая привела их на север, в Линкольншир. Где бы он ни проезжал, люди сбегались поглазеть на него, выкрикивали благословения, и сердце Гарри едва не лопалось от радости. Все королевство, вплоть до этих отдаленных краев, принадлежит ему!
Приступы тошноты, которые мучили Кейт в начале беременности, прошли, и король с королевой весело проводили время. Гарри суетился вокруг жены, словно старая нянька, требовал, чтобы она много отдыхала и хорошо ела, поскольку Кейт слишком много постилась в святые дни, послушная наставлениям своего духовника брата Диего, который не нравился Гарри, но он терпел его ради супруги. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, как сейчас, когда носила ребенка.
Вернувшись из поездки, они обосновались в Ричмондском дворце, где отпраздновали первое Рождество Гарри в качестве короля. Перед воротами дворца устроили турнир, во время которого было совершено много ратных подвигов. Народу собралось множество, дворец украсили ветвями падуба, лавра и стеблями плюща, повсюду витали запахи специй и апельсинов. Простой люд пускали внутрь смотреть великолепные представления, в главном зале, потрескивая, горело огромное святочное полено, пели рождественские гимны и танцевали, к великой радости Кейт.
Как требовал обычай, в течение двенадцати дней торжествами управлял Князь беспорядка. В этом году им стал парень по имени Уилл Уайнсбери, он с большим удовольствием командовал королем, чем очень веселил двор.
– Как же это дорого – быть главным по развлечениям, – заявил он, подойдя посреди пира к столу на помосте как раз в тот момент, когда Гарри принялся за сдобренный пряностями студень из свиной головы и говяжьих ног. – Не заплатите ли вы мне за это пять фунтов, ваша милость? – (Некоторые гости прыснули со смеху, Комптон и Брэндон едва не надорвали живот от хохота, но Уайнсбери это не смутило.) – Если вам будет угодно дать мне больше, ваша милость, я ничего не верну, – предупредил он, – но если я получу слишком мало, то попрошу еще!
Король хмыкнул.
– Дайте ему денег, – велел он Уолси, которого усадил рядом с собой.
Гарри любил торжественное настроение Рождества, великолепие утренних служб в Королевской часовне, сам всегда в них участвовал, а хор пел «Gloria in Excelsis». Ему нравилась священная таинственность этих праздничных месс, ощущение, будто происходит нечто удивительное и сверхъестественное. А как приятно получить гору подарков от придворных на Новый год, наесться всласть на роскошном банкете в Двенадцатую ночь, когда на всех делили пирог, в котором был запечен боб. Нашедший его становился на весь вечер Бобовым королем или Бобовой королевой и мог распоряжаться всем, как Князь беспорядка в Рождество. Гарри подозревал, что будущих обладателей этих титулов выбирали заранее, дабы уберечься от претендентов, которые могли взяться за исполнение своих праздничных обязанностей слишком рьяно. В Двенадцатую ночь устраивали банкет в узком кругу; под пение хора Королевской часовни государю и государыне подносили заздравную чашу с пряным элем, которую после этого пускали по кругу. Наконец в праздник Богоявления проводилась церемония приношения золота, ладана и мирры. Это было приятнейшее для Гарри время года.