По-настоящему
Шрифт:
Может быть, я так рассуждаю потому, что право на свою территорию и свои собственные чувства родители давали нам с Димкой с самого детства. У каждого из нас всегда была своя комната, свои личные вещи – книги, диски, кассеты. И никто никогда не рылся в моих вещах, не проверял тетрадки, портфель или содержимое ящиков стола. Мой дневник всегда лежит на столе, без хитроумных обложек с замками, и я уверена, что никто, кроме меня, его ни разу не открывал. Правда ведь, дневничок?
Так что с дневниками и письмами мне всё понятно. Но как быть с чувствами?
Спрошу у Стёпы.
Физика была скучной, но это была последняя физика в моей школьной жизни! Ура! В самом начале урока Галина Ивановна огласила «неспорные» оценки за год, а потом приступила к опросу тех несчастных, оценки которых колебались в пределах от тройки до пятёрки. Таких оказалось человек семь, и, пока они страдали у доски, мы со Стёпой бурно перебрасывались записками. О том, что не давало мне покоя со вчерашнего дня.
(Вклеен листок в клеточку, явно вырванный из тетрадки и неоднократно складывавшийся в несколько раз. Текст написан двумя разными почерками – Марининым (быстрый, размашистый, с сильным нажимом и специфическими «хвостиками» у букв «Р», «Ф», «У») и Стёпиным (аккуратный, ровный, словно по линейке, с большими округлыми буквами).
«С: Так о чём ты хотела поговорить на перемене?
М: Да так, ерунда всякая…
С: Не ерунда, Риша. Я же видел, что ты взволнована
М: Ну понимаешь… Я даже не знаю, как правильно это сформулировать… В общем, Стёпа, как ты считаешь, есть ли в отношениях двоих людей какие-то границы?
С: В смысле?
М: Ну то есть если два человека встречаются, любят друг друга, то, как ты считаешь, должны ли они друг другу всё-всё-всё рассказывать?
С: КОНЕЧНО! (так и написано – прописными буквами)
М: Всё-всё-всё?
С: Что ты имеешь в виду?
М: Например, должен ли ты рассказывать своей девушке, что какая-то другая девушка добивается твоего внимания?
С: Ты и так об этом знала. С самого начала.
М: (нарисована улыбающаяся мордочка) Стёпик, ну а если я бы не знала, ты бы мне сказал?
С: То есть кто-то к тебе пристаёт, а ты не знаешь, рассказывать мне или нет, так?
М: Зачем так грубо? (снова нарисована улыбающаяся мордочка)
С: (нарисован сердитый человечек с волосами дыбом) Значит, я прав?!!!
М: Стёпка, отвечай на вопрос. Не отклоняйся от темы! Я хочу понять, что ты думаешь.
С: Я бы тебе сказал. Теперь ты ответь на мой вопрос.
М: Мне нечего ответить. Просто вчера парень с подготовительных курсов приглашал меня в кино. Я сказала ему, что у меня есть жених, и всё. Но мне нужно знать на будущее, как далеко мы можем идти в своей откровенности.
С: Я ему устрою, этому парню (нарисована очень смешная «грозная» рожица)!!!
М: Ты опять ушёл от темы. С ним я уже разобралась.
С: Я бы предпочёл знать всё. ВСЁ-ВСЁ-ВСЁ.
М: А ты мог бы прочитать чужой дневник или письмо?
С: Ты ведёшь дневник?
М: Я к примеру.
С: Не знаю, Риша. Это слишком личное. Всё зависит от обстоятельств. Думаю, что твой дневник я бы прочёл, только если бы ты сама меня об этом попросила. Иначе – нет. Всё-таки это твоя душа и твои тайны, и если ты считаешь, что мне не нужно туда заглядывать, значит, так тому и быть. А я для тебя – открытая книга. Бери и читай, с любой страницы! (нарисовано сердечко)
М: Ты чудо, Стёпка!
С: Чудо у нас ТЫ! Я люблю тебя! А я люблю его…
Дни летят как птицы. С Олей мы вроде бы примирились. Именно примирились, потому что – не ссорились. Просто я как-то глупо обижалась на неё (сама не понимаю за что – разве у меня есть на это право?) Ещё раз поговорили, поплакали, и всё стало легче и понятнее.
Ната полностью ушла в себя и в подготовку к экзаменам. Она улетает в Москву 1 июля. Если Наташка поступит в Гнесинку (а я в этом, если честно, не сомневаюсь), то вернётся в Сибирск на весь август. Я сказала об этом Стёпе – ведь он тоже мог бы вернуться на август. Он грустно посмотрел на меня. Оказалось, его родители продают квартиру, чтобы купить в Москве. Они хотят жить там вместе с сыном. Стёпиному отцу предложили работу на одном из центральных каналов (он тележурналист). Мама – экономист, так что и она наверняка не останется без дела…
– Значит, ты совсем не будешь приезжать в Сибирск? На Новый год, на каникулы?
– Если пригласишь, буду, – ответил Стёпа. – Пригласишь?
– Конечно!
А что ещё я могла сказать? Я всё чаще думаю о том, что у нас со Стёпой как у пары нет никаких шансов. И если раньше я была уверена, что хотя бы каникулы мы сможем проводить вместе, то теперь… Ну да, мы жених и невеста, но будет ли это значить хоть что-нибудь, когда мы окажемся в четырёх с лишним тысячах километров друг от Друга?!
Как там мама моя говорит? «Большое видится на расстоянии»? Мне кажется, на таком расстоянии невозможно будет увидеть ни-че-го…
Грустно, обидно и как-то безнадёжно всё это. Стёпа обижается на меня и говорит, что год – это не так уж много, что это наше испытание, «проверка на прочность». Неужели он начал сомневаться в нас? Как всё это… глупо.
В свободное от уроков, репетиций Последнего звонка и от этих выматывающих разговоров время я потихоньку собираю материалы для творческого конкурса на журфаке. Это первый экзамен, который оценивает способности абитуриентов к «писанине». Преподаватели беседуют с каждым абитуриентом, смотрят его работы (публикации, наброски, рассказы, стихи) и решают, может ли этот конкретный абитуриент стать журналистом…