По обе стороны Грани

Духовникова Евгения

Элис замолчала на полуслове: отец никогда не говорил ей этого. Он вообще о матери говорить не любил.

— Она ведь была пилигримом, правда?

— Она прилетела верхом на фэрлинге, — он говорил тихо, словно боялся, что звук его голоса разрушит воспоминания, — Это было очень красивое существо: мех алый, как октаниумовое пламя, а крылья белоснежные. То время… я словно попал в волшебный сон, который никак не кончался. Мы с Розали были счастливы… вернее, я был счастлив. Она — не знаю. Иногда мне казалось, что она чего-то боится. Роуз не любила пустынных дорог.

А ещё у неё была привычка оглядываться назад, когда мы гуляли вместе, словно там, за спиной могли оказаться неведомые преследователи. Это лишь догадки, Роуз никогда не была со мной настолько откровенна, чтобы рассказать о своих страхах. Были ли у неё недруги, и если были, то кто? Каких врагов она все время ждала — я могу только гадать. Потом родилась ты. А через несколько месяцев она оседлала своего фэрлинга, сказав, что должна ненадолго отлучиться по делам, и что очень скоро вернётся.

— Она не вернулась?

— С тех пор её никто не видел.

— Не понимаю… Почему мама… — Элис проглотила слово "сбежала", — Почему она ушла?

— Она очень любила тебя, — голос Генри едва заметно дрогнул, — Я не думаю, что она бросила нас. Скорее всего, ей кто-то помешал… вернуться.

— Ты же тогда перевернул вверх ногами весь Скайленд!

— Видимо, не весь, — отец невесело улыбнулся.

Они медленно шли по свежескошенному лугу. Элис задумчиво жевала травинку. Каждый думал о своём.

— Пап… — поколебавшись с минуту, она все же решилась задать вопрос, — Ривенсайд — что это? Ты когда-нибудь слышал о таком?

— Не Ривенсайд, а Реверсайд, — машинально поправил отец, но через секунду, осознав, что сказал, вздрогнул и замер как вкопанный, с ужасом уставившись на дочь.

— Откуда ты знаешь это слово?.. — выдавил он.

— Э-э-э… — Элис покраснела, почувствовав, что сболтнула что-то не то, — Слышала… Так ты в курсе, о чём речь? Это какое-то место? Город?

— Хм… Так и быть. Раз уж ты спросила, я отвечу, — Генри глубоко вздохнул, — Роуз как-то раз обмолвилась, что она родом из Реверсайда.

— Мама?!

— Да. Но на земле нет места с таким названием. Я пришёл к выводу, что это закрытая территория, проход на которую доступен лишь посвящённым. Возможно, там базируется штаб какой-то секты, или нелегального общества… Ты только не придумай соваться туда, слышишь? Роуз взяла с меня обещание даже близко не подходить к Реверсайду.

— Как можно туда сунуться, если я даже не знаю, что это и где это? — удивилась Элис.

— Вот и хорошо. Меньше знаешь — крепче спишь, — отец вдруг резко поменял тему беседы, — Я… давно хотел с тобой поговорить, — он набрал в грудь побольше воздуха, словно перед прыжком с вышки, — Элис, тебе двадцать два…

— Пап, я помню, сколько мне лет, — устало вздохнула Элис. Она знала наизусть этот разговор: отец сейчас опять будет её уговаривать поступить на службу в Сенат, а она в который раз скажет "нет", — Зачем в сотый раз возвращаться к одному и тому же?

— Можно подумать, я её замуж насильно выдаю, — Генри закатил глаза.

— Ну не люблю я политику, пап, как ты этого не понимаешь?

И никто никогда не заставит меня заняться политикой. И не стану я работать в департаменте, кто бы этого не хотел!

— Элис …

— Что — "Элис"?

— Ты — графиня Мейнфорд, старшая наследница одной из самых уважаемых и благородных фамилий Скайленда!..

— Ой, не напоминай!.. — Элис зажмурилась.

— И ты добровольно отказываешься от работы в Сенате? Да тебя просто не поймут! Элис, ты понимаешь, что навсегда лишишься уважения в высшем обществе?

— А оно мне надо? Пускай Люси, когда подрастёт, в Сенате штаны просиживает, если захочет, конечно.

— Элис, послушай, — отец ещё раз попытался воззвать к её совести, — Я не шучу. Образование — это, конечно, прекрасно. Но ты же не думаешь всерьёз, что всю жизнь будешь заниматься наукой?

— "Всю жизнь" — это слишком долго, — девушка беспечно улыбнулась, — Я так далеко не загадываю. Профессор Кингстон предлагает мне остаться на его кафедре. Может, я и соглашусь. А, может, и нет. Берти, кстати, что-то говорил о запуске собственной сети экономичных порталов. Если ему дадут кредит, он возьмёт меня в долю… Роберту, значит, можно заниматься тем, чем хочется?

— Роберт — человек!

— А я?!

— Ты сама знаешь, кто ты, — Генри устало прикрыл глаза, — Да уж. Тебя не переспоришь. И в кого ты такая упрямая?

Элис подавила смешок.

— Это я-то упрямая… Сам который год сутки напролёт возишься со своими фэрлингами!

Отец мгновенно посерьёзнел.

— Это другое… Знаешь, в мире сейчас неспокойно. И в городах, и здесь, в нашей глуши. Драконы в последнее время стали чересчур агрессивными. Нападают по ночам на хутора, до того обнаглели, что даже магов не боятся. Все эти промышленные аварии… неспроста. Я не верю, что это совпадения: не бывает дыма без огня. Ты же читаешь газеты? А ведь в прессу просачивается далеко не вся правда. А фэрлинги… Я чувствую, что они что-то знают. И могут помочь.

— Ты прав, — отозвалась Элис, — Слишком много странного происходит. Слишком много непонятного. И я не успокоюсь, пока не разберусь во всём.

"И не найду способ остановить это", — твёрдо добавила она про себя.

Генри внимательно посмотрел на дочь. Нахмурился.

— У тебя точно всё нормально?

— Да… а почему ты спрашиваешь?

— А почему я узнаю из газет, что студентка, не имеющая магического допуска, бросала в людей сорокатонные бетонные плиты, и чуть не разрушила новостройку?

— Во-первых, пап, — Элис едва удержалась, чтобы не расхохотаться, — не "плиты", а "плиту". Во-вторых, не такая уж это была и новостройка. В-третьих…

— А в-третьих, моя дорогая, если не хочешь проблем с законом, хотя бы иногда вспоминай о нём. У сенаторов, к слову, допуск до второго уровня включительно, — Генри выдержал многозначительную паузу, — Но ты категорически против этой работы, а я тебя уговаривать больше не собираюсь.

— Неужели? Какое счастье!

— Не буду больше тебе ничего говорить, ни слова не скажу. Ни словечка, — повторил отец.