По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация
Шрифт:
Они говорят, что в штабе казачьих войск и в станицах засели заскорузлые старики, которые только и думают подвести казачество под протекторат Германии и составить казачье самостоятельное государство под протекторатом Германии. Одновременно они распускают волнующие казаков слухи об успехах вашей армии, подошедшей к самой Москве!»{919}.
Одновременно атаман «для успокоения русских и казачьих умов» просил Власова ответить открытым письмом на несколько вопросов:
«1) Вооруженные силы Комитета освобождения народов России являются частью германской армии, Германией содержимой и
2) Признаете ли вы за казаками те права, которые уже признала за ними Германия? (Декларация германского правительства к казакам от 10 ноября 1943 года)?
3) Можете ли вы и Комитет, вами возглавляемый, оказать казакам на родной земле, необходимую помощь, защиту и покровительство, без помощи Германии?
4) Когда Германия, и вы с нею, освободите Россию от большевиков, предоставите ли вы казакам, как они ушли всем народом, так всем народом и вернуться на кровью предков политые и более чем пятисотлетнюю борьбою завоеванные казачьи земли или предложите им селиться где угодно, на всех просторах России?
5) Не считаете ли вы ошибочным и вредным в теперешнее смутное время раскалывать казаков созданием параллельного Управления казачьих войск, независимого от Главного управления казачьих войск? (во главе с ген. от кавалерии П.Н. Красновым)?»{920}.
Представляется, что письмо не достигло нужного атаману эффекта. Не в последнюю очередь это было обусловлено многочисленной адресацией письма. Как следствие те обещания и гарантии, которые Краснов требовал от Власова (а по сути, обещал лично, противопоставляя себя ему), оказывались в противоречии между интересами тех групп, к которым он обращался. Вряд ли так уж русским и казакам было приятно осознавать, что после войны «Россия останется под наблюдением и покровительством Германии»{921}. А немцы, и в частности Розенберг, в свою очередь испытывали добрые чувства от обещания будущего возрождения России.
Сомнительно, что казаки с удовольствием читали пассаж, будто они «ничего не имеют против того, чтобы те, кто жили и живут теперь на их землях, там и оставались жить равноправно с казаками»{922}. Нелюбовь казаков к «иногородним» (не казакам, живущим в казачьих областях) была известна еще до переворотов 1917 года.
Содержало письмо и прямое противоречие. Краснов писал, что большевики распространяют слухи: «говорят, что в штабе казачьих войск и в станицах засели заскорузлые старики, которые только и думают подвести казачество под протекторат Германии и составить казачье самостоятельное государство под протекторатом Германии», но при этом выше в том же письме говорил о подобном протекторате («покровительстве»)
Не лишено было «Открытое письмо» и откровенной глупости. Совершенно не имел смысла вопрос о том, «предоставите ли вы казакам, как они ушли всем народом, так всем народом и вернуться на кровью предков политые и более чем пятисотлетнюю борьбою завоеванные казачьи земли или предложите им селиться где угодно, на всех просторах России». Ведь если казакам можно селиться по их собственному усмотрению, то к таковым, естественно, относятся и их
Помимо собственного краткого ответа командующего РОА, в котором он подчеркивал, что «всегда уважал все традиции народов и бытовых групп наших народов»{923}, в печати («Казачий стан» 28 марта 1945 года) публикуется ответ на «Открытое письмо Краснову», подписанное атаманами Науменко, Татаркиным и рядом других. В нем, в частности, утверждалось: «по целому ряду затронутых вами, господин генерал, вопросов, имеются уже совершенно точные, не допускающие кривотолков, официальные разъяснения, закрепленные в основном документе Освободительного Движения — в Манифесте…
В Манифесте КОНР сказано, что в настоящий момент единственной реальной силой, могущей поддержать антибольшевистское движение народов России, является Германия. Исходя из этого, Комитет ОНР идет на союз с Германией, но на союз равноправный, не затрагивающий ни чести, ни независимости нашей многострадальной Родины…
Ваш вопрос в том, идем ли мы с Германией или без нее, самостоятельно? Мы никогда не скрывали, что находимся в союзе с Германией, но мы всегда не уставали подчеркивать, что мы равноправные союзники, что мы боремся за независимую Родину, которая не может быть ни под чьим протекторатом или покровительством, в то время как вы берете на себя смелость от лица казачьей массы утверждать, что после победы над большевизмом Россия “останется под покровительством и наблюдением Германии”.
Вы пишите, что внутри антибольшевистского лагеря не может быть почвы для размолвок, тем не менее, зная, что такие размолвки имеются, говорите о них неуверенно, точно сомневаетесь в них и боитесь открыто признать их существование. Не проще ли сразу вскрыть их, чтобы покончить с ними? Мы считаем, что казачество уже давно не едино! Не едино, несмотря на общность целей нашей борьбы, на общность союзнических отношений с Германией. Здесь, прежде всего, следует упомянуть деятельность крайних “самостийных” элементов. Эти люди считают казаков не выходцами из среды русского и украинского народов, приобретших в силу некоторых особенностей жизни специфические черты и поэтому образовавших особую бытовую группу в нашем народе, а самостоятельным казачьим народом! Эти люди с серьезной миной говорят о некоей самостоятельной Казакии. Казачья же масса всегда считала себя плотью русского народа, всегда героически отстаивала национальные русские интересы, понимая, что разъединение с русскими может быть только интересно врагам казачества.
Казачество хочет получить в собственность свои земли, хочет свободно трудиться на своей земле, хочет иметь самоуправление, отвечающее казачьим традициям в быту. Это вполне законные требования, но казаки, трезво разбираясь в современной ситуации, сознают, что в России сегодня не может быть восстановлено самодержавие и какие-то сословные привилегии. Россия уже не та, и казаки уже не те. Вы, господин генерал, очевидно, неясно представляете себе, что говорят сейчас казаки, пришедшие из Советской России, если до сего часа мечтаете о восстановлении старых порядков, от имени казачьей массы утверждая, что казаки мечтают зажить “той жизнью, которой они жили до прихода к власти большевиков”. Не порождает ли эта точка зрения лишних разногласий в среде казаков?