По осколкам нашей любви
Шрифт:
Чувствуя себя загнанной в угол с раскаянием и злобой из-за того, что тот, кого я не знаю, вынудил почувствовать меня вину, я одарила ее взглядом, который говорил Лиа, что я не запугана ею.
— Не уверена, что это твоего ума дело.
Ее выражение лица стало строже.
— Марко не только отец моего сына, он — мой друг и хороший парень, и мне не нравится, когда кто-то причиняет ему боль.
— Он знает, что ты сейчас здесь?
— Нет, — озлоблено фыркнула Лиа. — И, вероятно, по-настоящему разозлится, когда скажу ему, что ходила к тебе. Но, если это даст тебе пинка под зад, дабы сдвинуться
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Может, и нет. Но мы обе знаем, что Марко — хороший человек. Он не заслуживает чувствовать то, что чувствует. — Она пожимает плечами, смотря на меня изучающе последний раз. — Подумай над этим.
Времяпрепровождение с Бреем, Белль и их мамами было разбавлено едким решением Лиа попытаться форсировать нашу с Марко ситуацию.
Я провела большую часть дня, беспокоясь о нем, пока не пришла к решению, что мне нужно было перестать быть такой трусихой и позвонить ему.
С его стороны не было никаких раздумий и сомнений; Марко взял трубку сразу на втором гудке.
— Ты знаешь, как держать парня в подвешенном состоянии, — отвечает он спокойно.
— Я лишь звоню сказать тебе, чтобы ты не винил себя. Я не виню тебя в том, что произошло со мной.
— Проще сказать, чем сделать, Ханна. Есть причина в том, что ты бросила меня, когда узнала про Дилана. Ты сказала себе, что какая-то часть в тебе винит меня за то, что оставил тебя разбираться со всем этим дерьмом в одиночку.
— Честно, — произнесла я шепотом, — так и было. Я знала, что это было неправильно, и переборола себя. Я понимаю, что произошедшее со мной — не твоя вина. Все, что произошло со мной, — ничья вина. Мы были оба виноваты в том, что были безответственны и не вспомнили про защиту, это все.
— Нет. Это была моя вина. Я был уже более опытный. Но ты… и в тот момент с тобой мои мысли потерялись, из-за чего не мог думать здраво.
— Также произошло и с Лиа? — едко спросила я.
— Ханна, такого, как с тобой, с ней не было. Мы оба были пьяны в стельку. Чудо, что мы вообще смогли раздеться и заняться сексом, если…
— Ладно, я не хочу больше ничего знать, — перебила я.
Некоторое время Марко молчал, а затем:
— Дело в Лиа, так ведь?
— Нет, — ответила я и затем вздохнула. — Не знаю.
— Ханна, я забочусь о Лиа. Она — мой друг и мать моего ребенка. Но люблю я тебя.
— Разве должно быть все так сложно, Марко? Должно ли это причинять такую боль?
— Я не знаю. Не знаю, каковы правила. Только понимаю, что все это важно чувствовать по отношению к определенному человеку. Я все сделаю ради сына, Ханна. Сделаю все, чтобы защитить его. Убедиться, что он чувствует, что любим. Что он заставляет мою вселенную вращаться. То же самое я чувствую и с тобой. Мне хочется защищать тебя, хочу дать тебе понять, что для меня нет никого, кроме тебя. Что ты заставляешь вращаться мою вселенную.
Сердце в буквальном смысле заболело в груди.
— Ханна?
— Если бы это зависело моих чувств, когда мы — это просто мы, пока мир спокоен, и все кажется таким далеким, — сказала я ему тихо, — то мы были бы вместе. Я бы оставила все позади, и мы бы двинулись
— Ты не любишь меня? — его голос стал грубее; обычно он так звучал, когда у Марко на душе было что-то тяжелое.
Я ненавидела то, что причиняла ему боль.
— Марко, я люблю тебя с тех пор, как мне было четырнадцать. И эти восемь лет были болезненным. Я просто не уверена, что это именно та любовь.
— Я не знаю, была она правильной или нет, — хрипя, прошептал Марко.
— Вероятно, нет. Но, возможно, мне нужен шанс на легкую любовь.
— Или, возможно, тебе просто нужно дать нам шанс с этим всем дерьмом полностью, — поспорил Марко. — Ханна, когда мы были детьми, я был на себя не похож. И не дал нам шанс. Но эти два месяца, которые были у нас с тобой перед Рождеством, были самыми охеренными в моей жизни, и они будут таковыми еще, если мы будем честны друг с другом во всем. Теперь, когда все всплыло наружу, мы можем начать заново. Все может быть здорово. Может быть легко.
Я хотела верить этому, но была слишком напугана. Я даже не собиралась лгать себе насчет этого, потому что была в ужасе.
Марко мог причинить мне боль, как никто другой, потому что я любила его всего и полностью. Я позволила его ошибкам — нашим ошибкам, сломить себя. Однако, не могла позволить нам разрушить себя.
Вытирая слезы с лица дрожащими руками, я приготовилась окончательно принять решение.
— Ханна?
— Марко… — Голос превратился в шепот, поэтому мне пришлось прочистить горло, чтобы вернуть его. — Я еще никому не давала шанса. Если ты хочешь всю абсолютную правду, то после тебя у меня никого не было. Я соврала, когда ты спросил меня про последний секс. Я была лишь с одним мужчиной, и этот мужчина — ты.
— Ханна…
— Время дать себе шанс влюбить в кого-то другого.
— Ты же не в самом деле имеешь это в виду.
— В самом. Мы не подходим друг другу. Тебе нужно жить дальше.
— Нет, — прорычал он в телефон, к удивлению, с не таким неудивительным ответом. — Ты — моя, я — твой. Не смей убегать от этого.
— Я не убегаю. — Больше лжи. — Мне нужно начать с чистого листа.
— Ханна, я люблю тебя.
— Пожалуйста, не надо… не усложняй еще больше.
— Нет. Не корми меня дерьмовыми клише. Мне нужно увидеться с тобой. Мы не можем сделать это по телефону. А можем поговорить и все решить.
Ужаснувшись от данной мысли, потому что знала, что встреча с ним лишь ослабит мое решение, я сразу же отказала ему:
— Я не хочу тебя видеть. Я иду вперед, Марко, и мне нужно, чтобы ты сделал то же самое для меня. Сделай это для меня.
Я услышала, что его дыхание стало поверхностным.
— Не могу. Возможно, что это самое эгоистичное, что я когда-либо говорил или делал, но я не могу отказаться от тебя. Не буду. Если бы думал, что ты действительно этого хочешь, что тебе это нужно, я бы перестал. Но нет. Ты просто напугана. Знаю, что боишься. И я сделаю что угодно, чтобы развеять этот страх.