По осколкам твоего сердца
Шрифт:
– Зря ты так, папа, - вздохнула девушка. – Леша хороший парень. Добрый. Между прочим, когда Дилька училась в школе, он ее защищал от придурков, которые над ней издевались. А года два назад и мне помог – увидел, что вечером за мной какой-то пьяный придурок увязался, отогнал его и меня до дома проводил. И сестра у него хорошая. Они с матерью живут небогато, а он им помогает, все для них делает. Он хороший человек, пап. А ты его взял и обидел.
– Еще одна защитница, - сильнее нахмурился мужчина. – Сестра от рук отбилась, и ты также хочешь? Сначала в мед академию передумаешь поступать, потом непонятно кого себе найдешь?
– В медакадемию я поступлю – но только потому, что сама хочу! И парня себе сама найду! – С этими словами Элина убежала в прихожую. А Юсуф Ильясович встал у окна, задумавшись о чем-то своем.
Спустя несколько минут на улице появились дочь и ее ухажёр. Они подошли к машине – не новой, но ухоженной. Сначала парень открыл дверь Диларе, и только потом сел за руль. Аккуратно вырулил с парковки и уехал.
– Ну и что ты устроил? – раздался за спиной усталый голос супруги.
– Сказал, что думаю. Не о таком зяте я мечтал. Что теперь родственники скажут?
– Да какая разница, что скажут, - вздохнула Алия Закировна. – Главное, чтобы он человеком хорошим был. Я вот его со школы помню. Всегда здоровался, никогда не грубил. Дочь нашу защищал. Если уж они друг друга полюбили, пусть будут вместе. Ты же знаешь нашу Дилю. Упрямая – как и ты. Сказала, что за него замуж выйдет, значит, так оно и будет. Остынь и поговори потом с ней, хорошо?
– Мне он все равно не нравится, - процедил сквозь зубы мужчина.
– Главное, что нравится ей. В конце концов, она современная девушка, выросла в современном светском обществе и может выбирать сама, с кем ей строить отношения.
– Голову бы ему открутил, - бросил отец Дилары и вместе с супругой вернулся к столу.
На следующий день он все-таки позвонил дочери.
Глава 71. Возмездие
Месяц спустя
Наступила осень. Мягкая и солнечная – как на картинке. Она раскрасила улицы в теплые цвета: одни деревья стали оранжевыми и красными, другие были увешаны желто-золотыми листьями, будто монетками, а третьи все еще оставались зелеными, словно у власти все еще находилось лето.
Сказать, что наша жизнь поменялась на сто восемьдесят градусов – не сказать ничего. Мы с Димой переехали от Лехи в съемную квартиру Дилары, а подруга перебралась к своему парню. Дима пошел на поправку и когда приезжал в больницу, врач смотрел на него и говорил: «На тебе заживает, как на собаке».
Разумеется, он говорил про тело – его израненная душа заживала гораздо медленнее, как и мое разбитое некогда сердце. Но главное, мы были вместе, не отпуская друг друга ни на час, и с каждым днем чувствовали себя не просто счастливее, но и свободнее. Свободнее от оков прошлого. От чувства вины, что удавкой было накинуто на шею. От страхов, которые тянули на дно пропасти. Мы много разговаривали и обнимались, могли лежать в кровати часами, укрывшись одним пледом и слушая стук дождя по стеклам, а могли не отрываться друг от друга, забываясь в горячих объятиях. Не знаю, как у Димы это получалось, но он знал, чего я хочу, и мог распалить внутри пожал буквально одним поцелуем и несколькими прикосновениями.
Я понимала, что это своего рода конфетно-букетный период, и что наши отношения не будут идеальными – ведь все, что кажется идеальным, рано или поздно рушится. Нет ни совершенных людей, ни совершенных отношений. Есть только любимые. А любим мы, как известно, не за что-то, а вопреки. Просто так. Я любила Диму именно так, и знала, что это взаимно. А еще знала, что готова работать над нашими отношениями, всегда быть рядом и помогать. Во мне жила уверенность, что у нас с Димой все получится.
О том, что произошло, стало известно СМИ, и, думаю, без Крета не обошлось. Новость получила широчайший общественный резонанс. Все новостные каналы только и говорили о том, что бизнесмен Сперанский и его семья живы и вернулись в родной город после трех лет отсутствия. А их гибель была инсценирована из-за покушения, которое организовал бизнесмен и криминальный авторитет Захар Владимирович Орлов по кличке Захар, в очередной раз вернувшийся с зоны.
Захар и его люди получили обвинения по делу о крушении самолета, в котором летели и мой папа, и семья Крета. Об этом не только говорили в новостях и писали во всех новостных пабликах, но и снимали целые передачи, даже посвятили популярное ток-шоу на федеральном канале. Политики, независимые журналисты и блогеры тоже не отставали – постоянно говорили о старой трагедии.
Знаю, что отчим, оставшись в подвале с людьми Крета, испугался за шкуру и многое рассказал о своем боссе. Верность не была его коньком, как смелость или человечность. Поэтому Захар получил еще и обвинения в других преступлениях. Сам же Крет почти не светился – ему не нравилось общественное пристальное внимание. Он был словно серый кардинал, стоящий за происходящим. И умело дирижировал.
Суд над Захаром и его пособниками еще не состоялся – слишком было много всего. Но я знала – все они получат по заслугам. За моего папу. За жену и дочь Крета. За остальных пассажиров того трагического рейса, унесшего столько жизней. И почему-то была спокойна. Зло – наказуемо. Добро рано или поздно одержит победу. А время все расставит по своим местам.
К сожалению, Андрея в списке обвиняемых по делу о крушении самолета не было – он выскользнул из него, словно изворотливая змея. Однако ему предъявили другие серьезные обвинения – похищение людей, покушение на убийство, незаконные махинации, уклонения от налогов… Этого хватило на много лет, и я считала – что Андрей заслужил этот срок.
В зале суда, в котором присутствовали и мы с мамой, он вел себя отвратительно. Сыпал колкостями, шуточками и пытался казаться независимым и крутым. А после оглашения приговора повернулся к маме и сказал с наглой ухмылочкой:
– Я же все равно люблю тебя больше всех, Дана! Жди меня, милая. Вернусь к тебе и нашему сыночку. Жди.
Это прозвучало угрожающе, даже адвокатов Андрея проняло:
У мамы в глазах появилось столько ужаса, что я испугалась, как бы она ни потеряла сознание. Но вместо этого она вдруг задрала подбородок и сказала дрожащим голосом:
– Я сделаю все, чтобы мой сын тебя забыл. И отцом он будет называть другого человека. Больше не подпущу к тебе моих детей, понятно, чудовище?
Лицо Андрея покраснело от злости, глаза налились кровью – он не ожидал от некогда покорной жены таких слов. Он закричал что-то страшное, хотел кинуться к маме, но полицейские не дали ему сделать этого. Увели прочь, а мама расплакалась, и я утешала ее.
Пока над отчимом шел суд, она подала документы на развод. Сначала мама говорила, что ей абсолютно ничего не нужного от Андрея, но то ли адвокаты, то ли сам Крет, который время от времени общался с мамой, смогли ее переубедить. Часть его имущества перейдет маме. И я поддержала ее в этом – она воспитывает его ребенка.