По осколкам твоего сердца
Шрифт:
– Не смейте наговаривать на мою дочь! Лучше за своей следите! Одна из худших по успеваемости в классе! Да во всей параллели! А все потому, что вы ею не занимаетесь! Девочка растет без материнской поддержки!
– Слушайте, вы, госпожа хорошая! Не смейте о Диларе так говорить! Может, она и учится не так хорошо, зато она нормальная девочка. И ей детская колония не светит!
Они ругались долго и громко и, кажется, даже полицейские утомились слушать все это. Пока они кричали, Дамблдор нервно пытался разрулить вопрос – для него главным была репутация школы.
В итоге я включила запись со своего телефона, на который удалось записать все, что происходило. Услышав свой голос, Лика опешила. Она не думала, что я веду запись. И вся бравада мигом с нее слетела. А следом она слетела и с Егора.
Они поняли, что выкрутится не получится.
«У тебя ведь мама завуч в нашей школе. Не боишься ее подставить своим поведением?» - спрашиваю я специально.
«Мать всегда меня прикроет, крысятина. Не волнуйся. Кого ждешь? Барса? А, извини, забыла, что он умер», - мерзко смеется Малина.
На этом моменте ее матери стало плохо – она осела на стул, схватившись за сердце. И мама Дилары капала ей в стакан какое-то лекарство, которое у нее было с собой.
Скандал получился страшный. Я уходила уставшей, но при этом чувствовало себя победительницей. Я сделала это. Избавилась от своих мучителей. Сомневаюсь, что кто-то начнет вновь задирать нас с Диларой.
Ко мне и отчиму присоединился Руслан, который непонятно откуда взялся. О нем я тоже рассказала. Он пришел спасти меня. И Андрей, услышав это, недовольно дернул кончиками губ. Ему не понравился тот факт, что мы знакомы.
Из здания полиции мы вышли втроем. Я, отчим и Руслан, который выглядел откровенно злым. На его лице вновь появилась маска отвращения, и я не понимала, к кому – ко мне, к отцу или ко всему миру в целом.
Мне хотелось его поблагодарить. Я действительно не ожидала, что он появится на Точке. Но не получилось. Отчим ударил его по лицу, они поссорились, и Руслан ушел.
– Садись в машину, - сухо сказал мне Андрей. – Немедленно. Твоя мать сходит с ума из-за тебя. А беременным волноваться нельзя. Ты ведь не хочешь быть виноватой, если что-то случится с нашим ребенком?
Чертов манипулятор.
Я села в машину.
– Откуда знаешь моего сына? – спросил он, заводя ее.
– Я и дочь твою знаю.
– Я спросил – откуда?
– Случайно познакомились, - ответила я, чувствуя новую волну отвращения к этому человеку. Боже, почему мама любит его? Неужели он лучше папы?
– Я запрещаю тебе общаться с моими детьми, - выдал отчим.
– Думаешь, я буду плохо на них влиять? – рассмеялась я. Страх перед ним тоже пропал окончательно. Во мне вообще в последнее время многие чувства пропали. Заморозились.
– Мой сын сложный. Может сделать все, что угодно. А дочери общение с тобой будет неприятно, - процедил сквозь зубы отчим. – Так что держись от них подальше. От тебя и так одни неприятности. Это был последний раз, когда я решал твои проблемы.
– Предлагаю бартер, - сказала я,
– Какой же? – хмыкнул отчим, явно воспринимая меня, как идиотку.
– Я собираюсь жить отдельно. Сделай так, чтобы мама отпустила меня. Ты ведь задурил ей голову. Она тебя послушается. А я не стану поднимать тему того, что ты поднимал на меня руку.
– Какая ты смелая стала, а, - усмехнулся отчим.
– Тебе это выгодно. Что тебе больше нравится? Жить втроем с женой и ребенком счастливой жизнью? Или жить вчетвером с дочерью жены от типа, который отбил ее у тебя в юности?
На скулах отчима появились желваки.
– Ты не заговаривайся. Помни, кто ты, и кто я.
– Я предлагаю тебе идеальный вариант. Живите вместе. А мне дайте вернуться к бабушке.
– Что мешает мне просто отправить тебя в закрытую школу? – усмехнулся отчим.
– Мама. Она будет против. И будет волноваться, если не сможет общаться со мной, - ответила я с улыбочкой.
– А ведь я могу сбежать. Порезать вены. Сделать еще что-нибудь безумное. Представляешь, сколько со мной может быть проблем? У бабушки я буду жить спокойно. Не отсвечивать. Ну как тебе?
Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида.
– Я подумаю, - нехотя сказал отчим. Теперь он понимал, что я способна на многое. И пытался взвесить на чаще весов все «за» и «против».
До дома мы доехали молча. Я смотрела в окно, на темные улицы, украшенные подсветкой, и думала, что если бы рядом был мой родной папа, он бы меня утешил. А не думал, как половчее от меня избавится.
Пап, я скучаю. Если увидишь там Диму, присмотри за ним, ладно?
Глава 16. Последние дни в этом городе
Мама так и не узнала о том, что случилось. О том, что я долгое время была жертвой в школе, и что не нашла другого выхода, кроме как сделать запись разговора с Малиновской. Отчим сказал ей, что ездил в школу якобы из-за того, что в школе у меня случился конфликт с одной девочкой, и мы подрались. Ссадины на моем лице сложно было скрыть, как и синяки на ногах и разбитые ладони – они появились, когда я упала. Слава богу, серьезных повреждений свора Малины мне не нанесла. Хотя, если честно, у меня был запасной план – в случае чего снять побои и заявить на нее в полицию.
Выдуманная причина все равно расстроила маму. Она бросилась ко мне со слезами на глазах и обняла, хотя я совершенно этого не хотела.
– Моя девочка, - говорила она, гладя меня по растрепанным волосам. – Как же так? Как это произошло? Полинкин, ты ведь всегда была такой хорошей девочкой, такой милой, такой послушной… Она тебя не сильно ударила? Ничего не болит?
– Все в порядке, мама, - отстранилась я от нее. – Это недоразумение. Такого больше не повторится.
– Надеюсь! Андрей, я хочу сходить в школу и поговорить с классной руководительницей, - повернулась мама к отчиму. – Это же просто безобразие! Ты говорил, что эта школа хорошая, а что на самом деле там творится?