По осколкам твоего сердца
Шрифт:
Зашив рубашку, я спрятала ее. Сама переоделась в тунику. И, пытаясь успокоиться, пошла в душ. Прохладные струи били по телу, помогая прийти в себя.
Когда вскоре пришла Дилара, я была почти спокойна, хотя горечь на душе сохранилась. Сидя за столом, я рассказывала ей о том, что произошло, а она внимательно слышала и качала головой.
– Ненормальный, - заключила подруга.
– Не понимаю, что ему нужно. Я ведь несколько раз сказала ему, что между нами ничего не может быть. А он будто не слышит.
Дилара задумчиво почесала щеку и изрекла:
– Знаешь, Полин, мне кажется, Руслан ищет в тебе спасение.
– Что? – приподняла я бровь.
– Какого спасения?
– Может быть, ты для него единственный источник света. И он тянется к тебе, после того, как потерял маму, а следом лишился общения с сестрой, - пояснила Дилара. – Как я понимаю, с папашей он не слишком общается. С остальными родственниками – тоже. Хороших друзей нет. Он одинок, хоть и богат. А тут ты. Сильная, красивая, добрая.
– В каком месте я добрая? – На моем лице появилась усмешка. Мне хотелось быть стервой. Непробиваемой железной леди, которая на первое место ставит себя, а не других.
– Да ладно тебе, - улыбнулась Дилара. – Ты светлый человек. Никогда не оставишь в беде. Не предашь. Не сделаешь больно. И я рада, что ты моя подруга.
Она потянулась ко мне и обняла, а я обняла ее в ответ.
– Для Руслана ты свет, которого ему так не хватает, - повторила Дилара.
– А мне кажется, что он поехавший. Его привязанность нездоровая. Когда тебе раз за разом прямо говорят, что между нами ничего не может быть, кроме дружеского общения, пора понять, что все. Нужно прекратить. Отстать. Забыть. Найти кого-то еще, - возразила я. – И вообще, девчонки-то у него были. И наверняка есть сейчас.
– Ну знаешь, свет и физическое желание – разные вещи, - хихикнула подруга.
– Да пусть спит, с кем хочет, - отмахнулась я. – Главное, чтобы от меня отстал. До сих пор чувствую вкус его губ.
– И какой он? – с любопытством спросила Дилара.
– Миндальный.
– Слушай, это даже мило! Я вот вообще ничего не чувствую ничего, когда целуюсь. Если, конечно, парень не курил… А миндальный вкус поцелуй – звучит романтично!
– Диль, ты в курсе, что привкус горького миндаля у цианида? – со смехом спросила я. – Не хочу травиться.
Подруга внимательно посмотрела на меня, высоко подняв идеальную черную бровь, но ничего не сказала – раздался звонок, и она побежала открывать дверь. А вернулась с шикарным букетом белых роз, который едва тащила – их было штук пятьдесят или больше.
– Это еще от кого? – удивилась я. И почему-то решила, что Леха решил порадовать Дилару. Но нет. Это был подарок от Руслана.
«Прости, Полина, мне жаль. Я не хотел обидеть тебя», - было написано в маленькой открытке.
– Идиот, - нахмурилась я. – Неужели думает, что напишет один раз прости, и я все забуду?
– Идиот, - согласилась Дилара.
– Зато в доме будут шикарные цветы! Чувствуешь, как пахнут? Сделаю селфи и подпишу: «Как прекрасно начинать день с подарка от любимого». И пусть все завидуют!
В отличие от меняя, цветы она очень любила. У меня же цветы по большей части ассоциировались не с романтикой, а с кладбищами. Я всегда приходила туда с цветами.
– У меня нет такой огромной вазы, поставим в ведро! Пересчитай, вдруг их четное количество, - сказала подруга.
– Делать мне больше нечего, - фыркнула я.
Вечером мы съездили в гости к ее родителям, и я наконец, смогла потискать Обеда. Диларе пришлось оставить его у них, потому что кот слишком сильно привык и к семье, и к квартире.
Из маленького пищащего пушистого комочка он стал здоровенной наглой мордой. Причем очень высокомерной, будто его не на помойке нашли, а купили в элитном питомнике. Вымахал Обед будь здоров, и квартиру Айдаровых обходил, высоко подняв пушистый хвост. Меня он помнил плохо, и на руки шел неохотно. Смотрел, как на низшее по развитию создание, и держался в стороне с видом: «Не пачкай мою великолепную шерсть своими грязными ручищами». Однако в самом конце вечера все-таки соизволил прыгнуть на диван и сесть рядом. Даже разрешил погладить себя и неожиданно замурлыкал – как в своем кошачьем детстве.
Мы пошли за стол, который, как и обычно, ломился от блюд. Алия Закировна – мама Дилары – как обычно, наготовила кучу всего. И как обычно, она была весела и радостна. Зато Юсуф Ильясович – папа Дилары, мужчина статный, крупный и серьезный – умудрился поссориться с дочерью.
За столом он завел разговор о замужестве.
– На следующей неделе у младшей дочери дяди Раиля свадьба. А она твоя ровесница. Тебе тоже пора бы уже задуматься.
– Пап, ну не начинай, а? – поморщилась Дилара. Ей не нравилась эта тема. И ее сестре – тоже.
– Хватит уже играть в бизнес-леди, возвращайся домой, поступай, наконец, в университет – куда хочешь. На медакадемии не настаиваю, - продолжал Юсуф Ильясович.
– Ну какой ты добрый! – всплеснула руками Дилара. – С ума сойти! Пап, я сто раз говорила тебе, что планирую дальше работать в сфере красоты. Тем более, что у меня получается!
– У меня несколько клиник. Я уважаемый человек. А моя дочь рисует брови за деньги, - нахмурился Юсуф Ильясович.
– Что тебя больше волнует? Что я брови за деньги рисую или что замуж не хочу? – рассмеялась Дилара. Но смех у нее был невеселый. Скорее, злой.
– Что мы с матерью сделали всё, чтобы ты не нуждалась. А ты вместо благодарности ерундой занимаешься, - посуровел ее отец.
– Давайте не будем выяснять отношения за столом, - вмешалась Алия Закировна. – К тому же у нас гостья. Нехорошо.
– Прошу извинить, Полина, - кивнул мне Юсуф Ильясович. Что меня всегда в нем удивляло в самом хорошем смысле, так это то, что имея в подчинении много человек, он со всеми умудрялся оставаться вежливым.
– Все в порядке, - улыбнулась я.
– Я всего лишь хочу, чтобы у моих дочерей был хороший муж, - нахмурился он. – Чтобы было кому позаботиться о них, если меня не станет. Элинка еще маленькая. А вот Диларе надо уже задуматься о будущем.