По острию ножа
Шрифт:
— Кто он?
— Теперь возглавляет разведывательно-диверсионный корпус, который я создал.
— Вижу, Иван Иванович, ты в Чечне время зря не теряешь…
— А меня и направили туда не для того, чтобы я зря время терял, — ответил Матейченков.
— Задам я тебе несколько вопросов, поскольку моя милиция меня бережет. По крайней мере, это входит в ее обязанности…
— Задавай.
— Ты ведь, Иван Иванович, по предыдущей должности был начальником Управления общественного порядка. Я ничего не путаю?
— Не путаешь.
— Тогда скажи: есть ли в России
— Есть, есть такие силы, как не быть?
— И что же они? Снабжают террористов оружием, деньгами, доставляют в Чечню боевую технику?
— Всякое бывает.
— Но если милиция их знает, почему не арестует?
— У внутренних органов есть на подозрении ряд лиц. Если нам удается обнаружить бесспорные доказательства в их противоправной деятельности, мы их арестовываем, можешь не волноваться. Но дело это тонкое. Нужны неоспоримые доказательства, чтобы не наломать дров.
— Послушай, Иван Иванович, но ведь в каждом крупном городе имеются чеченские диаспоры. А в Москве она вообще огромная и очень мощная, я Москву, слава богу, хорошо знаю, как и Московскую область.
— Есть такие диаспоры, это верно. Они существуют легально, и мы знаем их лидеров. Но ведь это еще ничего не доказывает. Нельзя огульно обвинять всех чеченцев, входящих в диаспору, в пособничестве бандитам и террористам. Это было бы неправильно. Более того, многие из них осуждают действия боевиков, и хотят только одного: мирно жить и зарабатывать на хлеб.
— Откуда эти сведения?
— Я сам много разговаривал с представителями чеченских диаспор многих крупных городов России.
— Видимо, так и есть, — подумав, согласился Дубов. — С другой же стороны, и среди представителей других национальностей, в том числе и русских, наверняка есть пособники боевиков.
— Все диктуется только общими интересами. Сам знаешь: преступность не имеет национальности.
— Старая как мир истина.
— Пособники террористов есть, к сожалению, и в высших эшелонах нашей власти, — сказал Матейченков. — Поэтому и получается так, что самые секретные документы Генерального штаба оказываются в руках чеченцев раньше, чем они попадут к тем, для кого предназначены. Отсюда и чрезмерные наши боевые потери, и вечная неразбериха…
— Заговорил ты, Иван Иванович, о неразберихе, а я тут же вспомнил Афганистан… Знаешь, он в последнее время мне часто снится. Там тоже все происходило, как ты сегодня выразился, по Францу Кафке. Но в Афгане было столкновение совсем другого порядка. Столкнулись два как бы потока времени, две разные эпохи: современность и Средневековье, что ли. Нет, лучше сказать два века: железный и каменный…
— Мы там нарушили жизнь чужих племен, вторглись в чужой монастырь со своим уставом, — добавил Матейченков.
— Они до сих пор не могут прийти в себя после нашего вторжения, до сих пор воюют племена и льется кровь.
— Но и нами заплачено полной мерой. Я уж не говорю об афганском синдроме, о потерянном поколении, о тысячах и тысячах исковерканных жизней. Разбужен
Матейченков помолчал и продолжил:
— Теперь Афганистан грозит поглотить бывшие наши среднеазиатские республики: возьми страшную судьбу того же Таджикистана. Но, может быть, самое неприятное и неотвратимое — это массированный поток наркотиков, который хлынул к нам из Афганистана.
— Я думаю, есть некое историческое возмездие.
— Это тот самый случай, — подтвердил Матейченков. — Афганские наркотики текут через Чечню, как ручьи воды сквозь прохудившуюся плотину. Боремся, боремся мы с ними — ничего не помогает. С одной стороны, они несут наркокурьерам бешеную прибыль, а выше власти денег ничего нет. А с другой — чеченский народ в массе своей обнищал, его заела безработица, войны последних лет, дикая разруха, почти полное отсутствие социальной помощи. Перевозка и продажа наркотиков — часто единственная возможность не помереть с голоду.
— Да, теперь в Афганистане наловчились изготавливать практически все наркотики, включая самые новомодные. Мне рассказывали ребята, хорошо знающие нынешнее положение дел там, — произнес Дубов.
— Борис Сергеевич, я слежу за твоими выступлениями в газетах, слушал тебя несколько раз по телевидению. Особенно в части, касающейся Чечни. Ты часто повторяешь, что проблема с Чечней должна быть решена исключительно путем переговоров, экономическими, социальными и политическими мерами. Скажи, это серьезно?
— Вполне.
— Да как же такое возможно, если боевики проливают невинную кровь, взрывают жилые дома, устраивают массовый террор, похищают людей, торгуют рабами?..
— Здесь я обязан внести необходимую ясность, — сказал Дубов. — Поставим вопрос так: кто нам противостоит в чеченской войне, если называть вещи своими именами? — Он посмотрел на собеседника и сам же ответил: — Отпетые бандиты, для которых нет ничего святого. Которые ради наживы готовы на все. Для которых человеческая жизнь — ничто. Для которых знамя ислама — только фиговый листок, прикрывающий их бандитскую сущность. С такими разговор может быть только один: окончательный разгром бандитских международных формирований и суд над ними.
— Ты сам себе противоречишь.
— Ничуть. Дело в том, что разгром чеченских бандфрмирований — еще не решение вопроса, а только первый шаг.
— А какой второй?
— Политические решения, в самом широком смысле этого вопроса. Сюда входят в обязательном порядке и экономика, и социалка, и так далее.
— Согласен, нельзя путать бандитов с мирными гражданами.
— В этом гвоздь вопроса! — воскликнул Дубов. — Потому что именно за ними — будущее Чечни, и я в него верю.
— Последнее, что я хотел у тебя спросить. Понимаешь, Борис, я болею душой за каждого солдата нашего, погибшего на этой проклятой войне. Присылают молоденьких, необученных… Зеленых новобранцев, которые саперной лопатки в руках не держали и не знают, как с ней обращаться… И гибнут они пачками — от пуль снайперов, от собственной неопытности и необстрелянности…