По острию ножа
Шрифт:
— Много было их?
— Много. Я перебрал, самые важные забрал с собой. Но вот дальше началось самое интересное.
— Вас обнаружили?
— Пока что нет, но вообразите наше положение. Чеченское село, расположенное аккурат посреди территории, контролируемой войсками Дудаева. Посреди села — временно оставленный штаб мятежного генерала. И в этом помещении очутились мы, горсточка русских разведчиков-диверсантов.
— Голые среди волков.
— Ну, не то чтобы голые, оружие и боеприпасы у нас были, правда, в небольшом количестве. А вот насчет среди волков —
— И рассвело уже небось?
— Да, пока возились с обыском, наступил день. Получилось, что мы сами себя загнали в ловушку: прокрались сюда ночью, каким-то чудом. Но уйти незамеченными средь бела дня было невозможно.
— Экстремальная ситуация.
— Я сказал, что наступил день… Не совсем так — было совсем раннее утро. Я подошел к окну, отворил его и осторожно, стараясь не высовываться, выглянул наружу. Село только просыпалось, отовсюду доносились крики петухов. В комнату вливался воздух, совершенно упоительный. Такой воздух бывает только в горах. Слегка разреженный и как бы процеженный, пропитанный дыханием высокогорных альпийских лугов…
— Да ты поэт.
— Какой там поэт, — махнул рукой Петрашевский. — Я старый служака, таким и умру. Просто описываю, что было на самом деле… Выглядываю, значит, в окошко, мгновения бегут, наблюдаю мирную картину, и даже не верится, что где-то, и совсем не за тридевять земель, идет беспощадная война, рвутся снаряды и бомбы, лопаются мины, а главное — гибнут люди…
— И сам каждую минуту можешь погибнуть.
— Мимо школы прошел чеченский подпасок в кожаном картузе, его длинный бич волочился по дороге, поднимая небольшое облачко пыли. Он что-то гортанно кричал на своем языке, и заспанные хозяйки отворяли калитки и выгоняли навстречу ему коров. Над самым окном беззаботно чирикали птицы. Более мирную картину трудно себе представить. Но, пардон, увлекся воспоминаниями.
— Что же ты предпринял?
— Решил пока не торопить события, немного выждать, что ситуация сама подскажет, как действовать. Несколько своих молодцов выставил в охрану, чтоб нас не пошлепали как куропаток, остальным велел немного поспать: силы у всех были на пределе…
— Да и нервы.
— Сам снова стал у окна и потихоньку выглядываю, жду, что будет дальше. Чеченцы в штаб не идут. Да и зачем? Штаб пустой, президент со всеми уехал, здание, как понимают чеченцы, охраняется. Народ начал ходить по улицам, переговариваться. Но это все были в основном мирные крестьяне, хотя среди попадались и вооруженные люди.
И вот смотрю, двое вооруженных боевиков не спеша, вразвалочку отделяются от остальных и направляются к зданию школы.
— Смена караула?
— Она самая. Сейчас, думаю, они увидят, что охранники исчезли и поднимут тревогу, а тогда за нашу жизнь не дашь и полушки… Быстро отдаю команду: захватить и этих без шума и доставить ко мне. Думаю: может они знают побольше, чем их предшественники?
Захватили архаровцев, заткнули им рты, притащили в мою комнату. Они глаза выпучили, как рыбы, вытащенные на берег: Словом, картина Репина «Не ждали». Провожу с ними короткую беседу. Для начала объясняю: «Если попытаетесь кричать — вас сразу придушат как котят. Охота вам в такое утро расставаться с жизнью?» — «Нет, начальник». — «Тогда ведите себя спокойно».
Матейченков спросил:
— Они по-русски говорили?
— Да, и довольно хорошо. Один из них, оказывается, до войны был учителем географии в этой самой школе, а когда началась заваруха — подался в боевики.
— Типичная для Чечни биография.
— Ну, задаю я вопрос: «Это штаб Дудаева?» А они, гляжу, чего-то мнутся, переглядываются. Говорю: «Станете врать или скрывать что-нибудь — разговор наш сразу закончится». Вытаскиваю свой пистолет с глушителем и снимаю его с предохранителя.
— Подействовало? — спросил Матейченков.
— Мгновенно! «Здесь никогда не был штаб генерала Дудаева», — слышу в ответ. Вот тебе и фунт изюма!
«А что здесь было?»
«Учебный центр».
«Это как понимать?»
«Здесь читали лекции для наших командиров».
«Кто читал?»
«Иностранные инструкторы».
«О чем? О половом воспитании?» — кричу. Разозлился я, товарищ генерал-полковник, — слов нет. Такой путь трудный проделали, жизнью рисковали, да и сейчас еще из смертельной ловушки не выбрались, и все ради того, чтобы попасть в какой-то дурацкий лекторий для боевиков.
«Зачем о воспитании? — отвечают мои пленники. — Они рассказывали о новых видах вооружения…»
«И демонстрировали их?»
«Конечно».
«А еще о чем они рассказывали?»
«О многом».
«Например?»
«Ну, что весь мир нам помогает. В основном исламский. О том, какой тактики боевикам нужно придерживаться. Как выбирать гнездо для снайпера… Как ставить мины-растяжки. Как подбивать самоходки…»
— В общем, посыпались из них темы лекций, как горох из худого мешка. Я оборвал их и говорю наобум, — продолжал полковник Петрашевский: «Но Дудаев же был здесь вчера?»
«Был, — отвечают. — Он часто у нас в гостях бывает. Смотрит, как проходят лекции, сам кое-что рассказывает из своей боевой и героической жизни».
«Он ведь в советской армии служил, в Прибалтике, был генералом», — добавляет второй бандит, как будто я этого не знаю!..
Матейченков вставил:
— Решил, наверное, ликбезом заняться.
— Ну, мне этот ликбез, как вы понимаете, до одного места. Я спрашиваю на всякий случай: «А тексты лекций, которые вам читали по новому вооружению, у вас сохранились?»
Один отвечает:
«Конспектировать нам не разрешали».
Другой поправляет:
«Начальник курсов записывал все лекции на кассеты».
Проснулся во мне охотничий азарт:
«Где эти кассеты?»
«В бывшей учительской, в тумбочке директора».
Действительно, мои ребята говорили, что обнаружили в одном из ящиков массу аудиокассет. Но поскольку надписей на них не было, а времени для прослушивания у нас, естественно, не имелось, я предположил, что кто-то из бандитов был меломаном, и велел кассеты не трогать. А оказалось…