По памяти и с натуры (Маленькие комедии)

Ардов Виктор Ефимович

Баба Капа. Истинный крест-нет! Между прочим, я ведь и сама, если хотите знать, лечусь в поликлинике Кировского района у доктора Липницкой, хоть спросите ее самоё.

Куприянов. Обычно все ваши так и делают.

Баба Капа. Это кто же "наши", то есть?

Куприянов. А знахари и подпольные лекари. Людей дурачат, а сами пользуются серьезными медицинскими услугами. Ступайте отсюда.

Баба Капа (уходя). Всего вам лучшего. (Вполголоса.) Ну, Любка, я тебе попомню, что ты меня сюда

привела. И матери твоей не прощу! Я ужо вас отблагодарю крепко! Я теперь, может быть, из-за вас куска хлеба лишусь да еще в тюрьму попаду!

Люба (провожая бабу Капу). Кто ж его мог знать, бабочка Капочка, что оно так обернется?

Баба Капа. Коли зовешь, должна знать!

Баба Капа и Люба уходят.

Куприянов. Ну-с, молодой человек, лекарства ее не попали вам в организм?

Саша. Что вы! Тьфу! Так я ей и дался! Да я ей!.. Ведь правда же, товарищ доктор, комсомольцу не к лицу все эти религиозные предрассудки?

Куприянов. И вы меня еще спрашиваете?

Саша. Нет, это я не спрашиваю, это я отвечаю. Сам себе!

Куприянов. Правильно отвечаете. Однако я пришел сюда потому, что здесь заболел ребенок, сын моих друзей. (Подошел к двери в смежную комнату, постучал.) Евдокия Степановна, вы тут?

Голос Чесовой. Кто это? Батюшки, Михаил Михайлович! Вот вовремя! Пожалуйста, сюда к нам...

Куприянов уходит. Из передней возвращается Люба.

Люба. В кино мы опоздали...

Саша. И очень хорошо, что опоздали. Нам с тобой надо поговорить.

Л ю б а. А о чем говорить? Я тебе сказала...

С а ш а. А я тебе отвечаю: в церковь не пойду ни в коем случае.

Люба. Вот как?

Саша. Так, и только так стоит вопрос для настоящего советского молодого человека. А я тем более - комсомолец.

Люба. И стоишь на позициях марксизма. Слыхала.

Саша. А ты слыхала, что настоящий марксист никогда не отступает от своих воззрений?

Люба. Ну и я не отступлю. Хочешь жениться - пойдем в церковь.

Саша. Никогда и ни за что.

Люба. Тогда - все.

Саша. И я говорю: все.

Люба. Ой, смотри, Сашка, как бы тебе потом не пожалеть!

Саша. Зачем - потом? Я сейчас очень жалею, потому что я тебя люблю.

Метелкина вышла было из соседней комнаты, но, услышав и увидев, что происходит, прячется за дверью и наблюдает, выглядывая время от времени.

Люба. А любишь, так не будешь упрямиться.

Саша. Настоящая любовь зиждется не на измене своим убеждениям, а...

Люба. Все у тебя "настоящее": и любовь придумал "настоящую", и "настоящих" марксистов. Выходит, одна я для тебя не настоящая!

Саша. Нет, Люба, я именно хочу, чтобы и ты стала настоящим товарищем мне и подругой. Я говорю: любовь должна жиждиться... то есть зиздиться... жижиться...

Люба.

А мне не интересно про твою "жижицу". Кому-нибудь еще рассказывай!

Саша. Что ж, тогда... тогда прощай! (Идет к двери.)

Люба. Прощай. Только имей в виду: навсегда прощай.

Саша. Прощай - уж обязательно навсегда.

Люба (тревожно). И тебе не жалко будет меня?

Саша. Я уже сказал: мне тебя жалко не только как свою потерю, мне тебя еще жалко за тебя самоё!

Люба. Чего-то я даже и не понимаю, о чем ты...

Саша. А вот о чем: ну хорошо, мы с тобой сейчас разошлись...

Люба. Уже?

Саша. Допустим, что мы с тобой разошлись. Допустим. Хотя-чего там "допустим"? Ты же меня прогоняешь...

Люба. Нет, это ты меня прогоняешь: сам уходишь.

Саша. Так ты же мне отказала!

Люба. Нет, это ты мне отказал!

Саша (сел, взъерошил волосы). Фу... Опять все сначала...

Люба (приблизилась, погладила Сашу по голове). Бедный мой мальчик, как ему тяжело.

Саша. А думаешь, легко?

Люба. А мне, думаешь, легко?

Саша. За чем же дело тогда стало?

Люба. Да, за чем дело стало?

Саша. Поженимся мы с тобой...

Люба. ...в церкви...

Саша (вскочил). Прощай!

Люба. Прощайте, товарищ Шарапов!

Саша. Когда-нибудь и ты будешь жалеть. (Пошел к двери.) Маме своей кланяйся.

Люба. Спасибо! (Отвернулась.)

Метелкина мимически показывает Любе, что не надо отпускать Сашу.

Саша!

Саша, который уже успел выйти в переднюю, возвращается.

Саша. Любочка, если ты не передумала, то не надо меня звать. Мне очень тяжело...

Люба (плачет). А мне, думаешь, не тяжело?

Саша. Почему я так буду думать? Что я зверь, что ли?..

Люба. Конечно, зверь. (Плачет.)

Саша. Какой я зверь?

Люба. А я откуда знаю? Может, волк, а может, лиса.

Саша. Какая я лиса? Я на зайца еле-еле тяну.

Люба (приблизилась к нему). Зайчик мой, пойдем в церковь.

Саша. Не могу, Любочка!

Люба. Ну, вот сейчас баба Капа святой водой тебя окропила. Разве это так уж страшно?

Саша. Страшно? Нет! Противно! Никогда больше не позволю над собою делать это! Прощай, Люба! Теперь уже окончательно - все! (Решительно уходит.)

Люба. Мамочка, что же делать?!

Метелкина. Как-что! Воротить!

Люба. Так он же не хочет-слышала?

Метелкина. А не хочет, бог с ним, пущай уходит!

Люба. Как это "бог с ним", когда я его лю... лю... люблю! (Громко воет.)

Метелкина. Мало ли что!

Люба. Тебе "мало ли что", а мне... (Бросилась в переднюю, кричит.) Саша! Саша! Сашенька, вернись! (Громко плачет, убегает.)