«По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»
Шрифт:
Дождавшись, пока подчиненные выговорятся, авторитетно им сообщаю, что они не правы. Что гитлеровцы – вояки очень даже ничего, и, если мы на самом деле хотим их всерьез «расхерачить», то попотеть нам ой как придется… И в назидание рассказываю пару эпизодов периода лета – осени сорок первого, намертво запавших в память из Интернета. Мужики слушают молча, яростно смоля самокрутки. Не все, конечно, а лишь курящие. Янис вот, например, не дымит, а я? С ужасом «вспоминаю», что мой реципиент курил с четырнадцати лет. Так, ну и что же мне делать? С одной стороны, организм требует дозу никотина, с другой, я совершенно не представляю себя с папиросой в руке… или в зубах…
Выручают меня, как ни странно, немцы. Со стороны дороги что-то нежно курлыкнуло над головой, и метрах в ста рванулся из
– Все, мужики, отдохнули – и за дело. Пулеметчикам – занять позиции, остальные в машину. К бою!..
…А вот и танки, дождались, называется! Первым пер высокий и угловатый чешский Pz-38(t) с утыканной заклепками башней, возглавлявший колонну. Перед изуродованной воронками и усыпанной обломками дорогой колонна притормозила, но полностью останавливаться не стала. Бронемашины осторожно продвигались вперед, сбрасывая с дороги остовы успевших догореть грузовиков либо объезжая их по обочинам. Я торопливо считала – три… пять… восемь танков, плюс с полдюжины полугусеничных бронетранспортеров с пехотой. Которая, впрочем, старалась не высовываться из-за бортов. Шесть танков определенно легкие – чешские «Праги» и немецкие «двойки», еще два – средние «четвёрки» с «окурками» семидесятипятимиллиметровых пушек. На башне одного – непривычный номер, «R04». Обратившись к памяти реципиента, понимающе хмыкнула: ого, командирский танк! Ну, вот его первым и превратим в вертолет, припомнив бородатый анекдот, решила я.
– Заряжай. Огонь!
Сорокакилограммовый снаряд попал точнехонько в башню, попросту снеся ее. Подобного наверняка не видела не только я, но и мой реципиент: взрыв отбросил многотонную граненую железяку метров на пятьдесят, заодно развалив корпус по линии сварных швов. То, что осталось от командирского танка, мгновенно превратилось в многометровый огненный факел. А сбоку от меня уже снова сочно клацнул, запираясь, затвор: готово, командир! Так, теперь пора осадить и прущий в авангарде чешский «панцер». Наведя марку на корпус, прикинула упреждение и, чуть подправив прицел, даванула спуск. Выстрел. Взрыв. Немецкие рембатовцы, определенно, останутся без работы, поскольку чинить им будет просто нечего. Разве что снять с остатков ходовой уцелевшие запчасти…
Так, отлично, займемся бэтээрами с десантом, пока они не решили героически отступить. Третий снаряд разорвался между двумя замершими «Ганомагами», опрокинув один и запалив второй. Уцелевшие пехотинцы из подбитых машин дружно посыпались на дорогу, подавая пример товарищам из остальных транспортеров. И в этот миг, верно подгадав момент, длинными очередями ударили наши пулеметы. На дороге и по обеим обочинам воцарился сущий хаос, позволивший нам не спеша перезарядиться и выстрелить еще раз, на этот раз подбив замыкающую колонну «четверку». Снаряд, правда, лег в паре метров от танка – смазала я, что уж греха таить – но тому хватило: куда ты денешься с развороченной ходовой и размотавшейся в пыли гусеницей? Добивать, конечно, не стала – снарядов маловато, вместо этого скомандовав смену позиции.
Дымя выхлопом, КВ пополз в сторону третьего капонира. Вовремя, поскольку вокруг покинутой позиции встало сразу несколько дымных кустов – дожидавшиеся нас немецкие артиллеристы все-таки нащупали позицию. Ладно, будем считать «единичку» потерянной… Грохот наших пулеметов тоже стих – как и было оговорено заранее, ребята так же меняли позиции. «Поскорее, мужики, – мысленно воззвала я. – Мы-то хоть под броней сидим…» С третьей позиции успели выстрелить всего раз, не шибко успешно, хотя паники это и добавило, после чего немцы, наконец, отступили. Стрелять вслед, равно как и пытаться накрыть навесным огнем укрывшуюся за холмом артбатарею, я не стала. Выстрелов оставалось всего двадцать пять, а сделать нам предстояло еще о-го-го сколько… Ведь то, что мы уже сделали, это, по сути, так, легкая, в десяток снарядов, разминка. А основные силы пока на подходе… увы…
Впрочем до вечера немцы нас больше не беспокоили, лишь изредка выпуская пару снарядов в качестве тревожащего огня. Как бы то ни было, мы спокойно поужинали
Проснулись затемно: что-то мне подсказывало, что и немцы особо долго спать не станут. Отправив пулеметчиков в окопы, заняли места в танке, заранее зарядив орудие. Что бы я сделала на месте немцев, уверенных, что путь им перекрыла гаубичная батарея или несколько тяжелых танков? Да, наверное, попыталась бы подобраться под утро, как минимум для разведки, как максимум – чтобы захватить или уничтожить вражескую технику. Там, в нашей истории, гитлеровские саперы даже сумели ночью заминировать танк, но лишь незначительно повредили гусеницы. Да и то только после того, как батарея противотанковых пушек ничего не смогла сделать с грозной машиной. А как они поступят здесь? Ведь вчерашний разгром уже не такой, какой был у нас, и ход истории мог, пусть и крайне незначительно, но измениться…
Когда в нечеткой предутренней полутьме показались первые жмущиеся к земле тени, я поняла, что не ошиблась. Немцев оказалось не так и много, примерно, с отделение, вот только… я-то их видела с высоты командирского сиденья, а наши пулеметчики вполне могли прохлопать. Что ж делать-то? Может, пальнуть из пистолета? Или выстрелить в их сторону сигнальной ракетой? Нет, шуметь нельзя, и я пихаю помощника заряжающего в бок:
– Немцы идут, а наши-то их не видят. Давай ноги в руки, и тихонечко…
– Понял, командир, сделаем. Пистолет дашь?
– Да зачем он тебе? В бой не вступать, это приказ, просто предупреди наших – и мигом обратно. Мы тут вдвоем не справимся, если вдруг начнется. Ясно?
– Есть, – кисло отрапортовал боец, отводя явно разочарованный взгляд от кобуры на моей портупее.
– Давай, не тормози, – отвалив верхний люк, я высунулась из башни. Напоенный запахом отдохнувших за ночь от дневной жары летних трав прохладный ветерок приятно освежал лицо. Не знают тут пока «не тормози», но боец ничего не переспросил – то ли догадался, то ли, наоборот, не расслышал.
Подумав, я все-таки вытащила ТТ и взвела тугой курок. Мало ли… Было тихо, лишь едва слышно шелестели успевшие подсохнуть листья на маскирующих громаду танка ветках. И вдруг тишину раннего июньского утра разорвала оглушительная пулеметная очередь, и следом – вторая, с правого фланга нашей импровизированной линии обороны. То ли заряжающий успел предупредить ребят, то ли сами фрицев заметили. Впрочем, разницы нет. Все, понеслось…
…Мы снова стреляем, переползая с позиции на позицию. Снаряд-заряд-выстрел, снаряд-заряд-выстрел. И так… нет, не до бесконечности, а до последнего снаряда в боеукладке. А снарядов все меньше. Правда, и искореженных, охваченных пламенем остовов машин и танков на дороге все больше. И тех, кто пытается идти в обход, однако так и остается в болотистой почве, погрузившись в нее по надгусеничные полки или вовсе по самую башню. Этих я не трогаю, берегу снаряды. Сами не выберутся – уже хорошо. Стреляем только по тем, кто все еще пытается прорваться по дороге – и хорошо стреляем, практически ни одного промаха. Кстати, та самая, из моего прошлого, батарея имела место быть. Именно так, в прошедшем времени. Два снаряда раскидали подтянутые под покровом темноты пушечки вместе с обслугой, да так, что любо-дорого посмотреть. Да и зенитку мы вовремя заприметили, дав ей время на оборудование позиции. А после превратили в груду искореженных тротилом обломков, хоть и жалко было тратить снаряд. Ну, жалко не жалко, а пришлось, поскольку с семисот метров она вполне могла нас спалить, если бы попала, конечно…