По-прежнему болен тобой
Шрифт:
– Страшно оказаться скорым на суждения?
– приподнимает брови Альберт.
– Типо того…
– Разбираться нужно, иначе вы дальше не сможете спокойно жить, - говорит он.
– Я посеял сомнения в вашей голове и вы начали копаться в себе, это уже большой шаг. Но лучше, конечно, сразу обратиться к первоисточнику…
– Я не хочу с ней разговаривать, - мотаю головой я и подбрасываю мяч. Слышу недовольный вздох мозгоправа и закатываю глаза.
– Я не хочу получить порцию лжи. Я должен убедиться в том, что ее слова будут правдой, понимаете?
– Вы же хотели
– на губах Альберта проскальзывает ехидная ухмылка.
– Как вы бесите меня!
– раздосадованно швыряю в него тряпичный мяч и тот отскакивает от груди мужчины, затем падает на пол.
– Ни хрена не помогаете, так хоть дайте просто выговориться!
– Моя помощь заключается в том, чтобы направить ваши размышления в нужное русло, не более того, - отвечает он, спокойно наклоняется и поднимает мяч. Из-под его воротника выправляется и свисает простенькая цепочка с металлическим военным жетоном, который привлекает мое внимание.
– А я уже достаточно сделал выводов за вас.
– Служили?
– спрашиваю я, глядя на то, как Альберт заправляет жетон обратно под воротник.
– Нет, это просто память, - как-то слишком резко отвечает он.
– Ян, наверное я повторюсь, но подумайте о том, чтобы если не выслушать Анжелику, то хотя бы поговорить с Дмитрием. А еще лучше, поговорить и с тем и с другим, что-то вроде очной ставки.
– Я бы пересекся с Диманом, но хотя бы только для того, чтобы дать в морду, - фыркаю я.
– К моему сожалению и к его счастью, он сейчас в Америке. Участвует в гонках вместо меня…
В душе снова щемит обида: все похерил из-за нее…
– Ян, страница еще не перевернута, а это значит, что вы не до конца разгадали загадки на ней, - говорит Альберт.
Да, загадок для меня теперь становится все больше и больше.
– Я слежу за ней, - выпаливаю я.
– Снова. Я читал ее переписку и видел, как она общается с каким-то хреном из рок-группы, пошла к нему на кастинг и меня это беспокоит.
– Вам спокойнее, когда вы видите ее жизнь со стороны?
– Немного… Наверное… Не знаю, - сползаю вниз по спинке кресла.
– Это уже какой-то шаг. Найдите свое эмоциональное равновесие, но главное не переходите границу, а то напишут на вас заявление о преследовании, - усмехается мозгоправ.
Утро следующего дня начинается для меня с громких рыданий сестры, доносящихся из ее спальни. Сначала я решил, что мне показалось, ведь быть такого не может… Она у меня очень тихая девочка, да и в личной жизни у нее все прекрасно в последние дни. Встречается с лучшим другом Эдгара, идиллия. Недавно рассказали о своих отношениях семье - все были в шоке, кроме меня. Я спалил их задолго до этого… Но факт в том, что все было хорошо и лить слезы ей не из-за чего!
Она нашла свое эмоциональное равновесие, в отличие от меня…
Когда до моего слуха снова доносится громкий всхлип и завывания, я вскакиваю на ноги и, по пути натянув футболку
– Мать твою, что случилось?!
– кричу я и сталкиваюсь с испуганным взглядом Энжи.
– Чего ты натворила?!
– Не я!
– кричит она в ответ и у самой слезы на глазах.
– Ну да, да, все не ты, святая невинность!
– обидные слова срываются с губ раньше, чем я успеваю что-то осознать.
– Это все он! Ее засранец ее использовал и обманул, на, смотри!
– протягивает мне стопку каких-то статей Энжи и я отчетливо вижу на фотоснимках свою сестру, представленную в очень нехорошем свете.
Да быть такого не может…
– Теперь все ее будут считать охотницей за баблом и студенткой потаскухой, спящей с преподом за оценки!
– всхлипывает уже Энжи.
Бросаю бумаги на кровать и опускаюсь на пол рядом с Ией, притягиваю сестру к себе и она мгновенно цепляется руками мне за футболку, орошая ее своими слезами. Вся трясется, задыхается от слез, такая маленькая и хрупкая… Несмотря на то, что между нами всего год разницы и я младше, в такие моменты ощущаю себя наоборот “старшим братом”, готовым бить морды всем, кто обидел мою сестренку.
– Все будет хорошо, успокойся, - говорю я снова и снова, поглаживаю сестру по плечу, в надежде, что ей это поможет.
– Не будет, всхлипывает она.
– Ты не представляешь, что…
– Представляю, Лика все показала, - сжимаю челюсти, стараясь скрыть злость.
– Хочешь, я набью ему морду?
– Не хочу…
Вижу, как с другой стороны рядом с Ией садится Энжи и тоже обнимает ее, протягивая телефон на экране которого высвечивается “мама”. Новый поток рыданий обрушивается на сестру, заставляя мое сердце сжиматься от безысходности. Так и сидим на полу, молча и в попытках пережить этот этап...
Чувствую, как Лика обнимает Ию и гладит по волосам, изредка случайно касаясь моей руки. Упершись лбом в макушку сестры, смотрю на свою бывшую девушку, по щекам которой тоже текут слезы, молчаливые и беззвучные. На лице такое искреннее выражение сострадания, которое уж точно нельзя подделать или сыграть на публику.
И в этот момент в моей голове появляется новое сомнение, ударяющее молотком по почти разрушенной картинке.
Ей больно и обидно из-за Ии? Как настолько сострадающий человек мог так изощренно мне лгать?
Вновь чувствую прикосновения ее пальцев к моей коже, такое невесомое и щекочущее до мурашек, и пытаюсь понять, какие чувства испытываю в данный момент.
Возбуждение? Немного. Раздражение? Чуть-чуть.
Чувствую едва уловимый аромат ее духов, от которого всегда сносило крышу… Чувствую тепло, исходящее от ее тела… Вижу, как дрожат ее губы… Именно в этот момент, когда я пристально смотрю ей в лицо, наши взгляды пересекаются. Лика растерянно моргает, затем стирает слезы тыльной стороной ладони и поднимается на ноги. Сразу как-то пусто становится, холодно...