По развилкам русской истории
Шрифт:
К этому времени удельные князья перестали видеть в Киеве локомотив русского экспресса. Зачем рваться в Киев, чтобы стать великим князем земли русской? Легче перенести великокняжеский трон в своё родное удельное княжество. Первым к этому решению пришёл Ростово-Суздальский удельный князь Андрей Юрьевич. Его отец, Юрий Владимирович, по прозвищу Долгорукий, остался в истории как основатель маленького заштатного городка по имени Москва, которому в дальнейшем судьба приготовила великое место в истории. Юрий Долгорукий всю свою жизнь посвятил борьбе за киевский престол и в конце жизни добился его. Он хотел передать бразды правления и своему сыну Андрею, но тот оказался непослушным и убежал в своё удельное Ростово-Суздальское княжество. С собой он забрал (вернее сказать – украл) из киевского женского монастыря одну из самых старых и почитаемых икон Святой Богородицы, привезённую из Царьграда, и писанную, как гласит предание, Святым евангелистом Лукой. По дороге в Ростов, недалеко от города Владимира, основанного его дедом Владимиром Мономахом, он почувствовал, что икона противится его дальнейшему передвижению и требует оставить её во Владимире. Поэтому он решил остановиться и заложить в её честь храм. В дальнейшем, село, возникшее возле храма, стало называться «Боголюбское», а сам Андрей получил прозвище «Боголюбский». Чтобы не жить далеко от почитаемой им иконы, получившей название
Андрей Боголюбский не оправдал своего прозвища. Это был жестокий властитель с непомерными амбициями, свою цель он видел в создании сильного Владимиро-Суздальского княжества путём подавления других княжеств. В 1169 году он организовал поход на Киев, разграбил и сжег его дотла, а жителей взял в рабство. Великокняжеский престол Андрей Боголюбский перенёс во Владимир, и Киев больше уже никогда не претендовал на звание стольного города русского государства. На княжение в Киев стали посылать наименее инициативных князей, которые должны были поддерживать политику тех, кто посадил их на киевский трон. Сам Андрей Боголюбский нашёл кончину от рук своих слуг в любимом ему селе Боголюбское, его смерть вызвала ликование в народе. (В 1702 году Андрей Боголюбский был канонизирован Русской Православной Церковью в лике благоверного – лик православных святых из монархов, прославляемых церковью за праведную жизнь). Трон великого князя Владимирского занял дядя Андрея Боголюбского – Всеволод Владимирович по прозвищу Большое Гнездо. При его правлении Владимиро-Суздальское княжество стало одним из трёх объединительных центров русского государства. Вторым было Галицко-Волынское княжество, забравшее под свою опеку юго-западные и южные княжества, в том числе и Киевское. Третий центр традиционно представлял Господин Великий Новгород.
Таким образом, в начале XIII века перед татаро-монгольским нашествием Русь была поделена на три части, которые претендовали на лидерство и враждовали друг с другом. Чем бы могла закончиться эта вражда, смогли бы русские княжества объединиться в единое государство и под чьим руководством – на эти вопросы госпожа История ответа не дала. Лимит благоприятствования русским землям был исчерпан. Русь пала под ударами татаро-монгольских орд. В 1237 году после решающего сражения на реке Калке татарские ханы праздновали свою победу сидя на вершине холма из тел мёртвых и раненых русских князей. Те же из князей, кто отказались прибыть на битву, найдут свою погибель немного позже.
Русь на два века погрузилась во мрак, из которого могла и не выйти. Ведь междоусобицу не остановила даже гибель государства, князья и князьки продолжали враждовать между собой. Так Владимиро-Суздальское княжество после смерти Александра Невского распалось на 13 княжеств (одним из них стало Московское княжество), земли Галицко-Волынского княжества поделили между собой Литва и Польша, Новгород и Псков подвергались нападениям немецких военнорелигиозных орденов. К XIV веку количество княжеств на территории бывшей Киевской Руси возросло до двухсот пятидесяти. Борьба между князьями приняла более коварные и низкие формы. Для того чтобы получить удел, нужно было понравиться татарскому хану, или хуже того – донести хану на соседа. Чтобы удержаться на княжьем стульчике (назвать его троном – язык не поворачивается), нужно было выжимать все соки из своих подданных – только это позволяло отдавать в Орду требуемую ей дань, чтобы князь мог оставить и себе средства на хлеб с маслом. На землях, подвластных Золотой Орде, народное вече перестало существовать, князья стали подотчётны только ханам, эта «подотчётность» принимала рабскую форму, что переносилось и на простых русских людей. Где уж тут следовать поучениям Владимира Мономаха «…жизнь и душа христианина священна…». Его жизнь ничего не стоила, с русским человеком обращались как с презренным рабом. Николай Михайлович Карамзин [7] об этих временах пишет следующее: «Что должно быть следствием? Нравственное унижение людей. Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали и друг друга: откупались деньгами от насилия варваров, стали гораздо корыстолюбивее и гораздо бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов» /18, с. 424/. Русь Окаянная воцарилась на большей территории бывшего Киевской государства. Нетронутыми татарами остались только северные новгородские земли, но и Новгороду приходилось платить дань, чтобы сдерживать ордынцев. Ну а как же Святая Русь, где она была в эти окаянные годы? На этот вопрос есть только один неоспоримый ответ – она жила в христианской вере русских людей, являясь для них опорой в ужасной действительности и надеждой на наступление лучших времён. Со времени принятия христианства до татаро-монгольского нашествия прошло более двух веков, сменились поколения людей, воспитанных в христианстве, вера во Христа стала идеей, которая и не дала погибнуть Руси. «Если мы в два столетия, ознаменованные духом рабства, еще не лишились всей нравственности, любви к добродетели, к отечеству: то прославим действие веры; она удерживала нас на степени людей и граждан, не давала окаменеть сердцем, не умолкнуть совести; в уничижении имени русского мы возвысили себя именем христиан и любили отечество как страну православия» /18, с. 425/. Этот вывод Н.М. Карамзин сделал в далёком от нас XVIII веке и его нельзя подозревать в некоем реверансе государственному православию того времени. Это был знак глубокого почтения христианской вере, удержавшей русскую нацию от гибели в период национального позора. Русский человек называл себя в то время «православным» и был горд этим именем, он верил, что оно приведёт его к победе.
7
Карамзин Николай Михайлович (1766–1826) – российский историк, писатель, почетный член Российской Академии наук. Родился в семье помещика среднего достатка Симбирской губернии, первоначальное образование получил дома, затем учился в одном из лучших частных пансионов, слушал лекции в Московском университете. В 1781 году Николай Карамзин начал службу в Преображенском полку в Петербурге, после смерти отца вышел в отставку. Посетил Европу, где встречался и беседовал с И. Кантом, знал многих выдающихся политических деятелей. Вернувшись в Москву, Николай Карамзин начал издавать «Московский журнал», в котором опубликовал повесть «Бедная Лиза», поставившую Карамзина в ряд первых русских литераторов. В 1890-е годы возрастает его интерес к истории России, он знакомится с историческими сочинениями, летописными памятниками, записками иностранцев и другой литературой. В октябре 1803 года Карамзин добился от Александра I назначения историографом для сочинения российской истории. Для него были открыты библиотеки и архивы. До последнего дня жизни Карамзин был занят писанием двенадцатитомной «Истории государства Российского», оказавшей значительное влияние на русскую историческую науку и литературу и ставшей одной из самых заметных культурно-формирующих явлений России.
А как же сама Русская Православная Церковь, её храмы и монастыри? В период нашествия они подверглись разрушению и разграблению, но потом, после создания Золотой Орды, когда татары ушли из русских городов и разместились в приднепровских и приволжских степях, их языческие ханы стали покровительствовать русскому духовенству. Под страхом смертной казни они запрещали своим подданным грабить монастыри, освободили их от налогов, содействовали возвышению духовенства и их материальному достатку. Вскоре язычники-кочевники начали принимать ислам (не могли же они принять веру поверженного ими народа!), но отношение к православной церкви осталось прежним. Такая политика татар имела цель расколоть русский народ в его вере, отделить церковных иерархов от народа, но в тоже время позволяла церкви выполнять свои христианские обряды, выступать посредником между народом и ханами, смягчая их нравы и усмиряя страсти.
Разные образы жизни (татары – кочевники, а русские – оседлые), разные веры (татары – мусульмане, а русские – православные), разные районы проживания (татары – в южных степях, а русские – в северных лесах), разное социальное положение (татары – победители, а русские – рабы на своей земле) – всё это не дало слиться двум народам, как это часто происходит при их проживании в одной государственной структуре. После почти трёхсот лет владычества татаро-монгольского ига генотип русского народа мало в чём изменился, он остался больше европейским, чем азиатским. Но принципиально изменилась русская элита и система власти, ею осуществляемая. Это объясняется тем, что она больше, чем простой народ, общалась с татарской элитой, которая являлась наивысшей во властной государственной структуре. Русские князья восприняли восточные формы правления и восточное отношение к своим подданным. Восточный стиль управления, основанный на жестокости, оказался более эффективным и значительно обогатил великокняжеские роды в период ханского владычества. Столкнувшись с народными волнениями при сборе дани с населения, татары передали эту функцию русским князьям, которые с 1263 года начали сами собирать и привозить дань в Орду, оставляя при этом немалую часть в свой доход. Князья стали биться между собой за право сбора дани и налогов, для чего надо было ещё больше унижаться и доказывать свою преданность Орде. Это приводило к разобщению и вражде между князьями и их группировками, что было на руку татарам. Они также внимательно следили за тем, чтобы не возникали большие, сильные княжества, поэтому часто поддерживали слабых в борьбе с сильными. В такой политической атмосфере и начался подъем Московского княжества, самого бедного удела великого Владимиро-Суздальского княжества. Первым удельным московским князем в 1263 году стал Даниил, младший сын Александра Невского. Он ничем особым себя не проявил, но женил своего сына Юрия на сестре самовластного татарского хана Узбека. Юрий использовал статус зятя татарского хана в полной мере: он присоединил к Москве Коломну, захватил Можайск и стал великим князем Владимирским. Затем брат Юрия, князь Иван, позже получивший прозвище Калита, опять же с помощью хана Узбека, приславшему ему пятидесятитысячное татарское войско, разгромил Тверское княжество и после смерти своего брата Юрия занял трон великого князя Владимирского. Ивану Калите (оставшемуся в истории как Иван I) удавалось совершать действия на первый взгляд несовместимые: быть образцовым собирателем дани для Орды и в то же время накопить себе огромный капитал («Калита» означает «скопидом», или «мешок с деньгами»), раболепствовать перед ханами и поднимать свой авторитет среди русских князей, соблюдать полную покорность Орде, помогать ей в подавлении выступлений против неё и одновременно расширять границы Московского княжества, создавая центр нового русского государства. Именно с Юрия Даниловича и Ивана Калиты московские князья под покровительством хана Узбека, а потом его сына, получили старшинство над всеми русскими князьями и использовали свои права для возвышения Москвы. (Быть может, стоит заменить памятник Юрию Долгорукому, установленный напротив Московской мэрии, на памятник татарскому хану Узбеку? Правда, это будет памятник Руси Окаянной, но это больше будет соответствовать той истине, что «Москва же обязана своим величием ханам» /18, с. 429/).
Обратимся опять к нашим помощникам, уж больно тяжело становится на сердце при описании начала создания Московского государства. Может быть, они нас с Вами, уважаемый читатель, немного успокоят?
– Обсуждение надо вести не с начала создания Московского государства, а с зарождения великорусской нации. Этот процесс «пошёл» с падения Киева и переноса великокняжеского трона во Владимир. Великорусская нация начала складываться вокруг Владимиро-Суздальского княжества, чьи князья призывались на правление в Великий Новгород, в неё же входила и ранняя Москва, – неожиданно начал Историк. – Киевская Русь, как праматерь городов русских, развалилась и на её останках начали формироваться три нации: великороссы, малороссы и белороссы. В дальнейших хитросплетениях истории только великороссы смогли отстоять государственную независимость, построив великую страну – Россию.
– Процесс рождения всегда трудный, он происходит в муках, в крови и, довольно часто, в грязи, – продолжил Политик. – Ведь недаром говорят, что «политика дело грязное», а создание нового государства – это дело политики. И чем больше грязи она возьмёт на себя, тем меньше прольётся крови. Представьте себе, чтобы было бы, если бы в годы татарского лихолетья Москва не забрала на себя функции сбора дани? Дань всё равно собиралась бы татарами, но только с помощью меча и огня. Сколько ещё бы погибло людей? Сколько бы ещё пролилось крови? И подумать страшно.
– Почему великороссам удалось создать независимое государство? В первую очередь потому, что силой Великого Новгорода и Пскова им удалось противостоять натиску тевтонских рыцарей, – Историк вновь удивил своим видением истории. – Запад, наблюдая, как бьётся в конвульсиях Русь под ударами татар, решил «оторвать свой кусок» и забрать под себя русский север. Если бы ему это удалось, то земли бывшего Владимиро-Суздальского княжества оказались бы зажаты между двумя силами: с юга – татары, с севера – германцы. Тогда, чтобы выжить, пришлось бы пойти под покровительство либо одних, либо других. А под чьим-то покровительством независимость не построишь.
– Что и случилось с малороссами и белороссами, – поддержал Историка Политик. – Им пришлось идти на поклон к литовцам и полякам, в дальнейшем, чтобы сохранить свои нации, им пришлось добиваться покровительства других стран, в том числе и России.
– Всё верно. Так что нам, русским, не надо стыдиться своей истории, в ней мы проявили силу и мужество, мудрую политику и создали могучее государство. Средства использовались не всегда приличные с точки зрения современности, но тогда, в жестоком средневековье, иначе быть не могло, – Историк поставил окончательную точку в обсуждении этой щекотливой темы.