По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
Балтийский Порт называется также и «апельсинным» портом потому, что когда многие гавани побережья в марте месяце еще скованы льдом, те именно злые волны, которые собираются сбросить в море Пакерортский маяк, разбивают здесь лед и дают возможность привести в Петербург, по балтийской дороге, ранние апельсины; железная дорога также слывет под названием апельсинной. В государственном отношении эта дорога оказала Эстляндской губернии великую услугу: более чем что-либо другое способствовала она обрусению лежащих по её направлению местностей и в особенности Ревеля, что может подтвердить всякий беспристрастный местный старожил.
Та же свирепость волны, которая обусловила за дорогой и портом клички — апельсинные, была причиной того, что целый ряд царственных попыток Петра I, Елисаветы и Екатерины II построить здесь гавань, оказался напрасным трудом: камни сносились, сваи вымывались, дамбы исчезали под водой; последние
Петр I задумал даже построить здесь крепость, остатки которой в тех широких, могучих размерах, которые придавал всему великий Император, еще видны и ныне, и по валам её обильно произрастает особый вид низкорослой, белой гвоздики, у нас кажется вовсе неизвестной и отличающейся чрезвычайно приятным запахом. В 1715 году был здесь Петр I, в 1764 году — Екатерина II. До 1762 года Балтийский Порт назывался местечком Рогервик, с 1786 сделан городом уездным, с 1844 переименован в заштатный. В описываемое время движение торговли в нем представлялось в таком виде: привозилось ежегодно на 1.043.000 рублей, вывозилось на 470.000 рублей; пошлин, золотом, поступало около 111.000 рублей.
Достопримечательностей город, конечно, никаких не имеет, если не считать непомерно широких улиц, составляющих как бы продолжение пустырей его окружающих. В нем всего было 933 жителя, что не мешало им надеяться и ходатайствовать об устройстве не только коммерческой гавани, но и военной. Заметим также, что лютеранская церковь города построена, как и некоторые другие лютеранские церкви прибалтийских губерний, на русские деньги, повелением Императора Николая I, в 1842 году. Она имеет еще ту особенность, для края очень характерную, что так же бедна и невзрачна, как и церковь православная. Относясь скептически к возможности и необходимости устройства здесь порта, следует сказать, однако, что рейд его, будучи далеко не вполне спокойным, тем не менее, имеет ширины три версты, длины десять верст и глубины шестнадцать сажен, при хорошем глинистом грунте.
Замечательно, как много в прибалтийском крае вольных пожарных команд, обученных носить каски, ходить в ногу, делать построения, слушать приказания. Такой городок, как Балтийский Порт, в котором и гореть-то нечему, а если бы что и загорелось, то, при широте улиц, пожар не представлял бы опасности, — и тот имеет свой пожарную команду со знаменем; понятно, что команда эта, назначаемая исключительно на тушение пожаров, очень полезна, и в этом смысле нельзя не похвалить предусмотрительности местного населения.
Переход отсюда в Гапсаль, отстоящий морем на 60 миль, представлял особый интерес в виду важности ознакомления с северными проливами Моонзунда, идущими между островами, настолько же изломанными в своих очертаниях, как и характерными по особенностям своих обитателей. Пароход шел проливом Вормским, и, по мере приближения к протоку, омывающему западный берег Вормса и восточный Дого, все более уменьшал ход.
В полумраке ночи глянул на совершенно плоском берегу не особенно живописно Гапсаль, и человеку, незнакомому с местностью, даже трудно отличить стены и башни развалин древнего рыцарского замка; о нем сохранилось много легенд, замуровывающих в стены его живых женщин, клады и т. п.
В Гапсале всего 3,000 жителей; но, на летний сезон, благодаря значительному притоку гостей на морские купанья, население это возрастает. В 1279 году эзельским епископом Германом основан городок; позже епископы острова Эзеля переселились сюда совсем, и так как представители духовной власти в те дни жили роскошно и имели нечто вроде своего двора, то и маленький Гапсаль изображал духовную столицу в миниатюре. Многие из балтийских городков, современных Гапсалю, одновременно с гибелью ордена, слабели, чахли, обращались в деревеньки или даже исчезали совсем, несмотря на то, что имели всякие права, ратуши и гильдия. В 1343 году, 23-го апреля, в знаменитую Юрьеву ночь восстания эстов, толпы их обложили одновременно с Ревелем и Гапсаль. Магистр ордена Дрейлевен, только что воевавший счастливо с русскими и находившийся в Изенбурге, не замедлил явиться со своими всадниками на помощь; после совершения всевозможных казней и исключительно жестоких пыток (exquisitis tormentis), немецкий рыцарь, в который уже раз, на долгое время обезлюдил окрестную эстонскую землю.
Очень характерно по своей, если можно так выразиться, юридической окраске одно из нападений, выдержанных Гапсалем «по доверенности». Это случилось в 1383 году. Когда неистовства, разбои и прочие качества необузданных рыцарей, вассалов эзельского епископа, вызвали, наконец, съезд в Вольмаре, на котором решено установить мир и покой, главные вожаки рыцарской самодеятельности, Шаренбек и Дитрих Икскуль, согласились
Если характерным является нападение «по доверенности», то не менее любопытны те способы, какими была окрещена вся близлежащая страна. Когда епископ Альберт, в начале XIII века, испуганный тем, что какие-то малоизвестные тогда варвары-русские взяли один из рыцарских замков Оденпе, призвал на помощь короля датского, и он действительно явился и помог, тогда началось своеобразное крещение страны сразу с двух сторон; по обезлюдевшим, погорелым деревням ходили одновременно немецкие и датские крестители, для того, чтобы захватить себе возможно скоро как можно большие области, причем датчане рассылали святую воду даже с лицами недуховного звания.
Гапсаль. Развалины древнего замка ХIII века
Генрих Латыш, древнейший и достовернейший бытописатель тех времен (хроника его кончается 1227 годом), рассказывает смешную историю о том, как, придя в одну деревню, собрал он людей и хотел было окропить их святой водой: «да ведь нас обливали вчера датчане», ответили ему наивные эсты, и Генрих не мог не улыбнуться и ушел. В другой деревне, войдя в нее с одного конца, встретил он датского крестителя, вошедшего с другого; встретившись, поглядели они друг на друга и разошлись. Трагикомизм этих положений вызывает на память другую историю о том, как из Дании был прислан сюда, приблизительно в эти же годы, фальшивый гоголевский ревизор, исполнявший якобы роль папского легата, что в те времена придавало особую окраску людям и деяниям в описываемой нами стране. Когда в 1237 году последовало гибельное для края соединение ордена меченосцев с орденом тевтонским, то папская булла, объявившая об этом, начиналась следующими словами: «После того, как приятный запах нашего сына, великого магистра, распространенный по странам земным» и т. д. Приятный запах этот действительно уже обнимал в те дни нашу прибалтийскую окраину, и выражением этого запаха была другая папская булла 1258 года, дававшая прощение всяким преступникам, одевавшим рыцарское платье и шедшим в Балтику для проповеди слова Божия!.. Многознаменательны слова прибалтийского историка Рутенберга, гласящие так: «Сила, только одна сила решила здесь за немцев, и они должны были бы хорошо помнить, каким путем овладели их прадеды страной и какой святой долг несут они пред местными народностями».
Гапсаль, подобно другим здешним городам, жил орденской и епископской жизнью и имеет тоже свой развалину — древний замок. Он долго держался цел и невредим, пережив епископов и рыцарей, и только буря 1726 года, сорвав крышу с николаевской замковой церкви, положила начало его разрушению. Говорят, что подземные ходы под ним, содержащие, по народному поверью, клад, в отысканию которого делались попытки еще в 1843 году, тянутся на пять верст, а так как никакие бури под землей не проходят, то и стоят они целы и невредимы. Лучшая, наиболее сохранившаяся часть замка — капелла, очень хороших готических очертаний; но, к несчастью, как говорят, в ней хотят устроить лютеранскую церковь, что, конечно, нарушит красивый вид развалин, и об этом жалеют даже сами лютеране. С замковой капеллой связана легенда о том, как один отцеубийца, произнося в церкви ложную присягу в своей невинности, упал мертвым, едва переступив за двери церкви. Есть хорошенькая легенда об одной из древних осад Гапсаля; защитникам его на седьмой год не хватило припасов, а между тем осаждавшие послали шпиона справиться именно об этом любопытном вопросе. Гапсальцы, проведав о шпионе, сварили с остатками хмеля пиво и напоили им последнего сохранившегося быка. Пьяный бык, обводимый по городу, мычал в разных местах, свидетельствуя о том, будто бы быков много, мяса достаточно да еще и пиво варят. Осада, говорит легенда, была снята.