По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Случевский Константин Константинович

Почти совсем поржавел хранящийся в соборе железный шишак, и совершенно истлела обувь св. Меркурия, бывшие на нем во время единоборства его с татарским военачальником, убитым им в 1239 году, чем остановлено нашествие татар на Смоленск. к единоборству этому вызван был витязь Меркурий в ночном видении Богоматерью; но сам он, когда заснул вслед за победой, был убит сыном сраженного им татарина, погребен в Успенском соборе, причтен к лику святых, назван смоленским чудотворцем, но мощей его, как и старого собора, не существует, они взорваны поляками в 1611 году. Этим уничтожением объясняется и то, что в нынешнем храме и его ризнице особенно древних предметов почти не имеется; высокохудожественных работ тоже нет.

Благовещенская

церковь. Церковь Смоленской Божией Матери. Воскресенская церковь

Спуск от собора к Днепру длинен и красив; почти на половине его протяжения расположена церковь Смоленской Божией Матери надворотная, Одигитриевская, место историческое, тоже с чудотворной иконой. Храм в настоящем его виде далеко не роскошный, скорее большой зал, чем храм, был уже совершенно готов в 1812 году, но еще не освящен, и Наполеон, смотревший с балкона этого храма, выходящего на Днепр, на назойливую стрельбу наших двух пушек, немедленно велел втащить на балкон два своих орудия и сам наводил их для стрельбы по нашим. Освящение церкви последовало только по удалению неприятеля.

Неудивительно, что древность Смоленска и его порубежное значение для России и Польши вызывало с давних дней многократные исторические описания и монографии. Еще в 1804 отпечатана история губернского города Смоленска, собранная из разных летописей и российских писателей трудами Д. Н. Мурзакевича; гораздо полнее составлена «История города Смоленска» П. Никитиным, 1848 года; огромное количество материалов разбросано в трудах наших историков, по специальным изданиям, как светским, так и духовным, и несомненно, что полное описание города, как по значению фактов, так и по их разнообразию, будет одним из любопытнейших.

Уже ко времени прибытия Рюрика Смоленск является городом; только, как почти все наши города, он передвинулся с места: древнейшие храмы его находятся в предместьях, а не строили же их давно почившие князья вне города.

Несомненно и то, что там, где теперь раскидываются слободы, старики еще помнят грозно шумевший лес, а на том месте, где расположена Никольская слобода, в 1780 году, в проезд Екатерины II, лежало чистое поле, и на нем поставлен в те дни временной оперный дом. Смоленск — город кривичей, пищу которых составляли, как говорит летопись, «звери и всякая нечистота». В 1103 году Мономах, предводительствуя союзными княжескими войсками, разбил у Хортического урочища половцев, назвал день победы «днем праздника русских земель» и, вернувшись в Смоленск со множеством овец, коней и верблюдов, поставил церковь Успения и внес в нее описанную выше икону Одигитрии. Следовал длинный ряд княжеских усобищ, нападение татар, моровые язвы и поветрия, из которых та, что имела место в 1387 году, была особенно сильна: тогда как богатые горожане, кто мог, давно уже покинули город, бедные продолжали умирать и, наконец, оставшиеся в живых пять человек покинули зараженное смрадом и наполненное трупами пепелище и заперли город. Этим завершается, якобы, очень типично, но невероятно, первый акт существования Смоленска.

Второй акт начинается в те дни, когда на запад от Смоленска сложились Польша и Литва, на востоке чуть-чуть глянула Москва и еще не было известно, кто соберет православную землю Русскую воедино — великокняжеские дома Московский или Литовский. Литва была в те дни страной православной и стоять за нее не значило изменять русскому делу. Ольгерду Литовскому мечтался общерусский скипетр; при нем, союзные с ним славяне вступили в Москву и пожгли ее, в 1370 году подступили они вторично, но не взяли. Пять лет спустя, в 1375 году, смольняне, все еще не забывшие своего единения с землей Русской, участвовали, под начальством своего князя Святослава Иоанновича, в Куликовской битве; но затем, с воцарением в Литве Витовта, приступлено было поляками к заболачиванию Смоленска всякими не русскими элементами. Задумав вовсе уничтожить на Литве православие, Витовт почел за лучшее уничтожить смоленское княжение; для этого он завлек доверчивых князей Смоленских в свой стан, нежданно объявил их пленными, а город, открытый со всех сторон, взял врасплох.

Витовт жил в Смоленске несколько месяцев и продолжал в это время дружески переписываться с зятем своим великим князем московским Василием Дмитриевичем. Скорбел, конечно, князь Василий о потере для Русской земли Смоленска; но целость Московского государства, едва-едва собиравшегося, была ему важнее, и он послал даже супругу свой Софию Витовтовну в Смоленск с боярами и «приветными словами»; она гостила здесь у отца, в 1399 году, две недели.

Смоленск. Древняя

городская стена с башнями

Когда Витовт был разбит татарами на Ворскле, «по неже отвержеся православныя веры», говорит летописец Авраамко, то смоленские князья в 1401 году осадили Смоленск, и тут уже очень ясно сказалась та отличительная черта истории западной окраины нашей, которая видима везде и повсюду: вельможи и богатые стояли за католического Витовта, но народ отворил русским православным князьям ворота. Войдя в город, князь смоленский Юрий не сумел, к несчастью, воспользоваться своим положением, казнил многих вельмож и возбудил в друзьях их и родственниках такую ненависть, что когда, в 1404 году, он уехал в Москву, то вельможи тайно позвали Витовта, отворили, в свой очередь, ворота городские войскам литовским, и «так было, гласит летопись, последнее пленение Смоленску от Витовта». Город утвержден за Литвой на целых сто десять лет.

Хотя Витовт взял Смоленск в первый раз обманом, а вторично изменой, тем не менее, никто другой, как смоленские дружины спасли его от немцев в знаменитом Грюнвальдском бою, в 1410 году. Это была одна из вершительнейших битв в мировой истории; она происходила, как гласят летописи, «между грады Дубровны и Острада» и соединила всю Литву и всю Польшу против общего их врага — прусского немецкого рыцарского ордена. Если бы тогда победили немцы, вероятно, вся история восточной Европы сложилась бы совершенно иначе. Рыцари и победили бы непременно, потому что король польский Ягайло медлил вступить в бой, слушал целых две обедни и даже, сев на коня, продолжал исповедоваться, потому-то он не исполнил условленного с Витовтом Литовским общего нападения, дал время немцам смять все правое крыло союзной армии и даже открыть тыл её, если бы не смоленские витовтовские полки: лег костьми первый их отряд, но устояли второй и третий, и победа славян над немцами была решительная. Какой художественный момент! Как не воспользоваться им живописцам, в особенности польским, и они действительно воспользовались: Матейко дал картину этой битвы, вершителями которой являются у него, однако, поляки. — дал совершенно с той же исторической правдой, которую вложил он в другую свой картину: «Люблинская уния Польши и Литвы», где изображена эта уния с обоюдным восторгом обеих сторон, тогда как, на самом деле, представители Литвы умоляли короля польского, умоляли стоя на коленях не убивать Литву этой злосчастной унией и, не успев этого достигнуть, разъехались в ужасе и отчаянии по домам.

Не за Литву, не за Польшу стояли смоленские полки под Грюнвальдом: еще не совсем ясно было в то время, изменит ли Русской земле Литва, еще не вполне сказалась нерешительность Польши, но зато немецкие рыцари обнажили уже все свои лютые инстинкты вполне, и потому-то, избрав из двух зол меньшее, смольняне бились против немцев, бились так, как бьются русские люди везде и всегда. Не простой народ передал в те годы Смоленск в польские руки: повинны в этом местные вельможные роды, повинны, как и князья полоцкие, смоленские князья. Так, последний смоленский князь Юрий, не сумевший, как сказано, удержаться в принявшем его городе, является чем-то вроде Святополка Окаянного. Не усидев в Смоленске, не усидев в Новгороде, он был отправлен великим князем московским наместником в Торжок, где и совершил свое знаменитое преступление: убил на пиру своего друга и товарища князя Вяземского для того, чтобы воспользоваться его целомудренной женой Юлианией, которая, ранив посягавшего на нее ножом в руку и пустившись бежать, была настигнута Юрием, изрублена в куски и куски эти брошены в реку. Скрывшись вслед затем в Орду, Юрий скитался где-то в степях и, наконец, умер в Веневской обители в 1408 году. Это был последний князь смоленский; до падения Смоленска на княжении этом сидело 25 князей и 17 православных епископов.

Не принес литовскому православию пользы брак великого князя Василия Дмитриевича с Софией Витовтовной; не лучше оказался по своим последствиям брак Александра Казимировича Литовского с дочерью великого князя Иоанна Васильевича московского Еленой. Опыты слития крови св. Владимира с кровью гедиминовой цели своей не достигли, а заболачивание Литвы католичеством шло своим чередом.

Но рядом с этим отчуждением от нас исконных земель наших, совершался другой исторический процесс: быстро крепла и начинала сознавать свои задачи Москва. Отторженный от нас Смоленск, покрывавшийся в те дни сетью костелов, был великому князю московскому что бельмо на глазу, и с 1513 года начинаются попытки наши отнять Смоленск у поляков, попытки упорные, часто неудачные. Третья счетом попытка имело место в 1514 году. Благодаря преданным нам людям и отвечая на призыв смольнян, говоривших великому князю Московскому: «земля наша, и твоя отчизна, пустеет, приими град сей с тихостью», Иоанн повелел нашей коннице, с князем Даниилом Щеней во главе, войти в Смоленск, и стража московская сменила у всех ворот стражу литовскую.