По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
Внешней причиной, каплей, переполнившей чашу, была холера 1831 г., начавшая распространяться из Петербурга и появившаяся в военных поселениях около 10-го июля; уже в начале июля знали в округах военных поселений о происшествии на Сенной площади. Нелепый слух о том, будто холеру распространяют начальники, что ее рассылают в порошках и отравляют ей реки, — слух, упавший на почву озлобления и недовольства, вызвал целый ряд убийств, истязаний и, наконец, открытое восстание. Рука об руку с этими проявлениями тупого зверства были, как это всегда бывает, и героические подвиги самоотвержения, перечислять которые здесь не место. Великим счастьем было то, что в поселениях оставалась к тому времени только третья часть людей, потому что по два батальона из каждого полка находились в Польше и сражались против восставших поляков.
Собственно мятеж начался в Старой Руссе 11-го июля, в одиннадцать часов ночи; убийства продолжались до 12-го июля, с меньшей силой повторились они 23-го июля; отсюда мятеж разошелся по всем округам. 20-го числа уже находился на месте посланный сюда государем
В 1859 году город Старая Русса обратно передан из военного в гражданское ведомство, и только многие массивные каменные сооружения, как форштадт, заведение минеральных вод, шоссе от Старой Руссы до Новгорода, напоминают о времени военного управления. В общем, новгородское военное поселение существовало около сорока лет.
Старая Русса давно уже известна минеральными водами. Первое исследование вод произведено в 1815 году доктором Газом. Ко времени обращения города в центр военных поселений, здесь проживал генерал Самсонов, страдавший ревматизмом и получивший исцеление, благодаря отысканному им заброшенному соляному источнику; Самсонов умер в свое время, но местные люди продолжали пользоваться самсоновским источником и купались в нем; когда в 1828 году лейб-медик Раух, в одну из ревизий госпиталей, случайно натолкнулся, гуляя в роще, на купавшихся в самсоновской ванне, он обратил на источник внимание и у него явилась мысль устроить здесь постоянное лечебное заведение для военных. Тогдашний военный министр князь Чернышев встретил эту мысль сочувственно, и в 1834 году явилось первое маленькое здание близ Директорского источника, всего на восемь ванн, назначенное исключительно для солдат. в 1839 году построено другое здание для кадет; в 1854 г. последовали значительные увеличения, а несколько позже приступили к рытью артезианского колодца, названного в честь тогдашнего министра государственных имуществ Муравьевским.
История этого бурения очень поучительна. Работы начаты в сентябре 1858 года, потому что Директорский источник начал убывать; в июне 1859 г. достигли могучего минерального ключа в 1 1/8% густоты, при количестве 744 ведер в сутки; по мнению многих врачей, между прочим, и профессора Здекауера, следовало тогда же дальнейшее бурение прекратить, что и было приказано сделать, но по «каким-то обстоятельствам» оно продолжалось как бы само собой, и в сентябре 1859 г., в ожидании лучшего, достигли источника, совершенно сходного с Директорским. Этим сделали то, что Старая Русса лишилась, вероятно навсегда, минерального ключа величайших достоинств, который совершенно подходил бы к знаменитому киссингенскому Ракоци.
Старорусскими водами последовательно заведовали: военное ведомство, уделы и медицинский департамент, ведающий ими и теперь. Замечательно, что, когда в 1865 году, вследствие удачного лечения великих князей Владимира и Алексея Александровичей, покойная императрица Мария Александровна, в знак особого своего благоволения, изъявила желание передать воды в собственность города, тогдашние представители городских интересов отказались от этой милости из боязни «трудности управлять сложным заведением». Замечательно также и то, что, когда, почти одновременно с этим, образовалась компания с полумиллионным капиталом для снятия в аренду вод, медицинский департамент предпочел сдать ее одному единоличному арендатору — доктору Рохелю.
Местные жители передавали, что контракт, в силу которого воды управляются, был заключен в 1868 году на двадцать четыре года, к выгоде арендатора, в ущерб казне, населению и городу; что, в виду истечения срока контракта через четыре года, на ремонт и улучшение обращено теперь очень мало внимания, и это оказывает дурное влияние на состояние вод. Люди, заявляющие подобное мнение, желали бы только одного: назначения правительственной инспекции для наблюдения за водами, дабы дальнейшая судьба их была более обеспечена. Не касаясь сущности приведенных упреков, нельзя не найти справедливым, что если бы упреки эти и не были вполне основательны, то желание иметь правительственную инспекцию вполне уместно и совершенно скромно, так как на старорусские воды нельзя смотреть, как на собственность частную, — они принадлежность государства. Никто, конечно, не может предполагать, чтоб арендатор не имел права или не желал иметь прибыли, но несомненно, что вместо каких-нибудь 18-20,000 дохода, при более широком взгляде на задачу вод, при несомненно хороших качествах их, дохода могло бы быть вдвое.
Минеральные воды и все, что подле них возникло, расположены в юго-восточном и юго-западном углах города. В юго-западном углу, подле соляного пруда, посредине которого не высоко бьет соляной источник «Самородок», если не ошибаемся, старейший из всех, подле двух соляных озер, имеются налицо: довольно красивый вокзал с хозяйственными строениями и жилыми помещениями, недалеко от него театр, вплотную окруженный очень хорошим парком и цветниками, и полный комплект всяких ванн, бассейнов, душ и других купаний, расположенных вдоль соляного пруда и по прямой линии между источниками Муравьевским и Директорским; тут же виднеются несколько галерей для прогулок. Красивее других бьет Муравьевский источник в особом
Химический анализ источников Директорского и Муравьевского свидетельствует, что в обоих на 1,000 частей воды 20 частей твердых остатков и в последних около 13 хлористого натра; в минеральных грязях особенно велико содержание углекислой извести и сернистого железа.
Старорусские минеральные воды применяются к лечению золотухи, малокровия, истощения, ревматизма, опухолей, болезней женских и многих других. Существующая здесь с 1882 года санитарная станция общества охранения народного здравия для золотушных и рахитических детей — первая, по времени основания.
Сообщив, что можно, из истории Старой Руссы и относительно минеральных вод, нельзя умолчать о том, что с городом связаны два литературные воспоминания, и о них следует упомянуть подробнее в виду особенного интереса обоих.
Недалеко отсюда, в двадцати верстах, жил и писал в конце предпрошлого и начале прошлого века известный Посошков, а в последние годы своей жизни жил неоднократно и писал здесь «Карамазовых», «Подростка» и «Дневник Писателя» за 1876 год Достоевский.
Крестьянин Посошков одна из замечательнейших и талантливейших личностей, самородок в полном смысле этого слова. Еще в начале нынешнего века были известны некоторые из его сочинений: «О ратном поведении», «О духовных делах» и «Наставление сыну». В «Словаре Русских Писателей» 1783 года Новиков сообщал, что им написана целая книга «О скудости и богатстве», но она оставалась неизвестной, и только в 1840 году попала в руки М. П. Погодина и напечатана вместе с другими своеобразными трудами Посошкова. В предисловии к этому изданию сказано, что в книге «О скудости» нет ни одного государственного вопроса, до которого бы Посошков не коснулся, о котором не думал и не дошел до положительного мнения; что в ней целое исследование о состоянии России во время Петра I, и что в этом смысле Посошков родился на целых пятьдесят лет раньше, чем родилась в Европе политическая экономия. Все это совершенно справедливо и делает из Посошкова личность, вполне самостоятельную и выходящую из ряда множества других. Он был не один в среде народа, оценивший Петра I, и покойный историк Соловьев писал даже о целой «школе Посошкова». Точных сведений о времени его рождения и смерти нет, но умер он во всяком случае после 1724 года, так как этим годом помечено его главное сочинение, заканчивающееся в подписи так: «Всенижайший и мизирнейший рабичищ, правды же всеусердный желатель, Иван Посошков, утаено от зрения людского трилетним трудом восписав твоему царскому величеству предлагаю». Читал ли его Петр I? Оно закончено в феврале, то есть за несколько месяцев до смерти государя, но Посошков был ему известен лично, так как принял в 1700 году заказ на огнестрельные рогатки. Жил он, как видно опять-таки из книги, в двадцати верстах от Старой Руссы, подле посада Устрики, где имел какой-то свой завод; вообще, должно полагать, Посошков был не беден, потому что мог давать сыну, отправленному за границу, по 1,000 рублей в год. Любопытно, что Посошков был вначале против реформ Петра I и даже подлежал разбору в тайном Преображенском приказе, затем стал горячим поклонником царя, который «на гору аще сам десять тянет, а под гору миллионы тянут». Посошков выпущен из приказа ненаказанным.
Книга «О скудости» — работа замечательная и, как бытовая картина, неоцененна. «Лучше ми каковую-либо пакость на себя понести, — пишет он, — нежели видеть, что не полезно умолчати». Чего-чего не коснулся автор в книге, часто с великим сарказмом, излагая каким-то своеобразным языком, не то народным, не то церковным, но удивительно ясным; характеристики, проекты, толкования перемешиваются у него с целым рядом наблюдений, взятых с натуры, с обозначением имен собственных и места действия. Преобладают у Посошкова краски темные; но все это выражено так наивно, с таким добрым расположением, что оставляет впечатление не мрачное. Вот несколько замечаний на выдержку: «При квартирах солдаты и драгуны так не смирно стоят, и обиды страшные чинят, что исчислить не можно; а где офицеры их стоят, то и того горше чинят»; он находит стрельбу залпами непригодной для боя, потому что «такая стрельба угодна при потехе и при банкете веселостном»; относительно духовенства говорит он, что знал одного пресвитера в богатом доме, который и «татарке против её задания ответа здравого дать не умел, что же может рещи сельский поп, иже и веры христианские, на чем основана, не ведает». Есть, говорит он, старые церкви с тремя попами, которые «так ленивы, что на Святой неделе только два дня литургию служат», «ни вечерень, ни обедень, ни утренних», причем, идя к алтарю, священник «возложит на ся одежду златотканную, а на ногах лапти растоптанные, а кафтан нижний весь гнусен». Был и такой диакон, что на литургии «не мог единые страницы в Евангелии прочести, ежебы разов пяти, шести не помешатися». относительно иконописания Посошков замечает, что оно так дурно, «что аще бы таковым размерением был кто живой человек, то бы он был страшилищем»; «надлежит сделать азбуку русскую и написать ее русским манером, а не немецким», а грамматики печатать не на плохой бумаге, как календари, потому что последние «на один только год печатаются, а грамматика дело высокое и прочное».