По Северо-Западу России. Том I. По северу России
Шрифт:
Вот маршрут по городам, отметить который на карте очень любопытно: Остров, Новоржев, Холм, Демянск, Валдай, Вышний Волочек, Бежецк, Рыбинск, Романов-Борисоглебск, Ярославль, Ростов Великий, Вологда, Тотьма, Великий Устюг, Сольвычегодск, Холмогоры, Архангельск, Соловки, Кемь, Кола, Онега, Мезень, Сумской Посад, Повенец, Пудож, Лодейное Поле, Шлиссельбург. Разнообразие впечатлений, которые ожидали путников, сказывается вполне наглядно в этом простом, но довольно длинном и очень пестром перечне. Если прибавить к этому перечню места, посещенные в прошлом году, то это будет действительно «По северу России».
В 1884 году путешествие совершилось по древним стогнам Новгорода и Пскова, по пепелищу древнейших славянских народностей, мимо Рюриковой крепости, Ольгиных погостов и Синеусова кургана, где жила весь и меря; в 1885 году посещены те страны, где жила чудь и финны, — страны,
В титулах Русского Царя значатся имена земель Обдорской, Угорской и Кандийской. Путешествие коснулось если не самих земель, составляющих в настоящее время не более как три стана с тремя становыми, то прошло вдоль и подле тех пунктов, где купцы этих сгинувших стран, со своими соболями и серебром, кречетами и железом, как например в Лампожне, сходились с купцами новгородскими. Путь Великого Князя прошел по древней Биармии, по тем именно местам в соседстве нынешней Пермской земли, где, по Геродоту, жили таинственные гипербореи, где и Тацит, и наш Нестор, и византийские и норвежские источники гласят о таинственных чародеях и хранителях кладов. Хвастливые новгородцы говорили, что они бывали дальше: они видели рай земной!
Если в 1884 году путешественники видели Мариинскую систему с Шексной, Ковжей и Вытегрой, то в 1885 году им удалось видеть не менее любопытное — часть Волги и все течение Сухоны и Северной Двины, из которых последняя, как река государственного, а не только местного значения, в недалеком будущем, с проведением железнодорожной линии, будет играть несравненно большую роль, чем прежде, и оживит весь дремлющий Север.
Путь коснулся таких важных центров древнего зодчества, как Ярославль и Ростов Великий, из «Затвора» которого вышла и завершилась деятельность просветителя Пермской земли, Стефана Пермского, создателя зырянской азбуки, сумевшего победить волхва Пама и ходившего по языческим весям, «обухом в лоб бияше идолов и сокрушаше им носы». В этом же Ростове составлял свои духовные, мелодичные песни святитель Димитрий, отошедший в вечность, став на молитву и «согревшись сердцем», при слушании хора певчих, исполнявших эти песни. Здесь же выработался главным образом наш родной самостоятельный архитектурный стиль, известный под именем московского, или, если хотите, суздальского.
За день до прибытия в Холмогоры, путники посетили обитель Сийскую, где томился долгие годы преследуемый Годуновым Филарет Никитич, впоследствии патриарх московский, отец славного царя Михаила Феодоровича, без сомнения одна из самых выдающихся личностей нашей истории; до заточения, говорит Костомаров, был он самым видным щеголем в Москве; можно представить себе, что вытерпел он в заточении, под надзором годуновских соглядатаев!
На половине нашего пути встретили мы Холмогоры и Архангельск. Холмогоры были богатым торговым и правительственным городом севера, когда Москва еще не начиналась. Тут был когда-то духовный центр чуди и высилось капище Иомалы и его изображение. Но дни Холмогор были сочтены: случай разбивает английское судно в половине XVI века близ устья Двины; возникшая с иностранцами торговля не довольствуется более Холмогорами, лежащими во 112 верстах от моря; ей нужно море, ей нужен прибрежный город, — возникает Архангельск. Столетье спустя Петр Великий дает Архангельску значение первенствующее, создает свою собственную торговлю с заграницей, под фирмой купца Соловьева, сам торгует, устраивает верфи, флот, но затем государственное соображение говорит ему, что возникшему Петербургу мешает Архангельск, и он сам, своею царственною рукой, останавливает развитие этого своего детища.
Судьбы Архангельска, после Петра, были чрезвычайно переменчивы: его временные расцветы, его славная служба русскому флоту, кораблями на верфях его построенными, как например «Азовом»; характерные личности наших самоучек-строителей этих флотов — Курочкина, Ершова, Загуляева — все это очень живые страницы не только нашего севера, но и вообще истории России, и все они глянули на нас. Правда, это было давно, это было в те дни, когда матросы, встречая начальство, кричали не «ура!» а какое-то непостижимое, нам непонятное «гузе! гузе!». След этого замолкнувшего клича имеется в наших старых морских уставах.
В вечно подвижных устьях Двины, сносящей и созидающей острова, в ряду других воспоминаний, навстречу путникам вырисовалась колоссальная фигура нашего крепыша-помора Ломоносова, со всеми его заслугами и удивительными пререканиями с академическими Винцгеймами и Трускотами.
В 1884 году была посещена святыня Кирилло-Белозерского монастыря; в 1885 году путешественники объехали несколько монастырей и между ними ставропигиальный [6] Соловецкий — красивую, окруженную темным морем твердыню нашего Севера, имеющую свой флот, свои мастерские, свои школы, доки, не раз отстаивавшую грудью своих монахов северное побережье от всяких врагов, отваживавшихся нападать на нас от стран полуночных. Если в Ростове Великом мелодично гудели знаменитые своей музыкальностью соборные колокола, в Соловках подал свой голос колокол «Благовестник», звучащий только в великие торжества. Колокол пожертвован в бозе почивающим императором Александром II, и отлит из медных украшений, служивших в печальной церемонии похорон императора Николая I. С именем Соловков связаны два крупные исторические имени. Келарь Троицко-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын, один из великих, заслуженных деятелей России в годину лихолетья, покоится в Соловках, в ограде монастырской; еще более славно имя московского митрополита Филиппа, вызванного отсюда Иоанном Грозным на митрополию, говорившего царю страшную правду, замученного им и удушенного Малютой Скуратовым. Весьма любопытно было вспомнить, хотя вкратце, знаменитую историю соловецкого раскольничьего мятежа; царское войско стояло пред оградой его в течение семи лет, и взят он был только хитростью в 1677 году; павшие за это время воины почивают невдали от главного храма. Могилу их посещают многие.
6
Ставропигиальный монастырь — (греч. «крестоутвержденный») монастырь, подчиняющийся непосредственно патриарху. Название обусловлено тем, что крест в главном храме такого монастыря, находящийся позади престола, водружали лично патриархи.
Путники видели Мурманский берег с его типичной самостоятельной жизнью поморов, с его удивительными, иногда невероятными ловлями акул, китов, семги, трески, сельдей, палтусов и белуги. Эти дрожащие от вечных прибоев волн морских скалы, глубокие заливы, порожистые реки, эти страны без дорог и земледелия, где летом ездят на санях, а дебри полны зверя и птицы, все это представлялось глазам в течение нескольких дней, в свете незаходящего солнца, во всем угрюмом величии, Бог весть каких градусов северной широты. Двухмесячный мрак покрывает эту страну зимой. Они доезжали до самой Колы и дальше до губы Ары. Кола упоминается в новгородских летописях очень рано, и в настоящее время она менее велика, чем была в те далекие годы, когда в ней существовала крепость, вооруженная пушками. Они видели наших поморов за работой в океане; между ними есть смельчаки удивительные, ныряющие вглубь среди многосаженных порогов северных рек, люди, пред которыми должны бледнеть пловцы, показывающие себя, за деньги. Может быть, думалось путникам, жив еще тот Михаил Никитин и его жена, которые в 1850 году вдвоем ходили на своем карбасике на Новую Землю. Они ошиблись: даже имена этих смельчаков позабыты местным населением.
Обратный путь от Сумского посада у Белого моря, на Повенец, шел теми местами, где пролегала так называемая «Государева дорога», по которой Петр I совершил свой Нюхацкий поход. Она не заросла до сих пор, означаясь сваями и мостовинами: она не зарастет никогда в народной памяти. С 4.000 преображенцев, с помощью согнанного отовсюду народа, Петр I пробивался сквозь дебри и болота, двигая за собой на катышах два морских фрегата, поднятых с Белого моря. Это удалось Петру: фрегаты были спущены в Онежское озеро; судьбы реки Невы и возникновение Петербурга были решены.
Хотя — и в этом нет сомнения — для удобства путешествия сделано было все возможное, но путешественникам, тем не менее, предстояли очень трудные переезды и такие дороги, которые ни к какой решительно починке не годны. Ледовитое море тоже не отличается приветливостью: его штормы и холода, испытанные отчасти в пути, неожиданны, и шуба, как оказалось, даже летом является предметом первой необходимости.
Город Остров
Историческое. Легенды. Храм Святого Николая. Торговля льном.