По Северо-Западу России. Том I. По северу России
Шрифт:
Новоржев.
Возникновение города по указу. Предание о Церковище. Единственное описание города в биографии Жукова. Стихи Пушкина.
По пути на Новоржев пришлось снова проехать кино Святогорского монастыря. До Новоржева отсюда 29 верст. Сначала лес, затем много болот, валуны, постоянно песчаная дорога. Пейзаж не любопытный, и Новоржев вырисовывается на широкой равнине, между двух озер и подле болот, не очень эффектно.
Город лежит при озерах Оршо и Росцо; озера эти соединены рекой Вержой. Указом 1777 года повелено было: «Правление Пусторжевского уезда перевести на большую из Пскова в Великие Луки дорогу, под названием Новоржев». Таким образом возник город. Вероятно, где-нибудь в архивах хранятся документные мотивы, послужившие основанием неожиданному возникновению города на большой дороге; может быть, в них есть следы какого-либо прежнего исторического бытия на месте этого нового возникновения? Хорошо, что эти и тому подобные пробелы в истории вообще разукрашиваются преданиями. Так и тут: говорят, будто на месте нынешнего Новоржева, на песках, стоял замок с церковью и сосновой рощей; замок и церковь разорены литовцами, а из лесного материала погибшей рощи построен в Орше Божий храм. Несомненно, что в двадцатых годах здесь еще видны были очертания бывших фундаментов, и в грудах мусора находили остатки бисера, церковных цепей от паникадил, монеты, куски долбленых гробов и в них человеческие кости. По мере обнажения костей их зарывали в ямы; это место, говорят, называется и доныне «Церковищем» и свидетельствует о некоторой доле основательности предания и о том, что на месте Новоржева до его возникновения была какая-то другая, неизвестная нам жизнь. В подтверждение предания, крестные ходы, совершающиеся от поры до времени по городу, останавливаются над «Церковищем», и духовенство служит по неведомым и безыменным почившим литию.
Если ближайший отсюда город Холм имеет очень длинное прошедшее и, как видно из писцовой книги, был впервые описан еще в 1662 году, то первое описание Новоржева состоялось, кажется, только в конце семидесятых годов текущего столетия в «Псковских Губернских Ведомостях» и большая часть его посвящена биографическим сведениям об одном из первых по времени новоржевских граждан Петре Фомиче Жукове, составившем по истории этого города «Записку». Жуков был сын «попа Мишки Жука», из грамотных казаков выбранного в священнослужители, но за двоеженство расстриженного. Когда возник неожиданно город, то по распоряжению губернского начальства сюда было переселено несколько семейств, в том числе и Жуковы. Автор «Записок», Петр Фомич, много лет служил возникавшему городскому обществу, начав с присяжного добросовестного при соляных и винных магазинах, за 30 — 70 руб. ассигнациями в год. В 1799 году был он избран в городскую ратушу, на восьмое трехлетие, в первые бургомистры, с исправлением должности городского головы. В отечественную войну французы в эти места не заходили, но, тем не менее, радением Петра Фомича, устроено было так, чтобы крестные ходы, в память великой войны, между Святогорским монастырем и Опочкой шли на Новоржев. Устройство этого крестного хода, равно как и другого, с иконой Параскевы Пятницы, из погоста Лобно, по почину Петра Фомича, являются в безмятежной истории городка, как значится в «Записках», событиями. Событием была также холера 1831 года, вслед за которой «ничего особенно замечательного в историческом отношении не произошло», вплоть до другой холеры 1848 года. В «Записках» упоминается также какой-то юродивый Ананий Васильевич, что, по мнению автора «Записок» Петра Фомича Жукова, составляет тоже нечто вроде исторического явления.
Известны стихи Пушкина, посвященные городу, гласящие так:
Есть в России горох Луга Петербургского округа; Хуже б не было сего Городишка на примете, Если б не было на свете Новоржева моего.Городок ничем не замечателен, очень беден и общественной земли почти не имеет; в нем около 2.000 жителей и три церкви. В Новоржеве, лет пятнадцать тому назад, был сооружен, на средства частной благотворительности, богаделенный дом в память в Бозе почивающего императора Александра II; в богадельне находят себе приют тридцать стариков, часть которых составляют служившие в войсках ветераны. Ознакомясь с этим человеколюбивым учреждением, находящимся за городом, подле почтовой дороги, путешественники выехали по дороге на Холм.
Холм
Путь к Холму. Вид города от Ловати. Попытка написания истории города. Значение его для древнего Новгорода. Историческое и нынешнее положение. Печище и Городище.
Утром 28-го мая, путники направились по дороге в Холм; предстояло сделать четыре перегона, по 25 верст каждый, по трудному, песчаному пути. Большая часть пути шла лесом, болотами; приходилось то и дело переезжать маленькие мостики. Болот так много, что неудивительно существование в Холмском уезде десятка деревень, с населением почта отрезанным от всего мира болотами и пользующимся, несмотря на это, хорошим здоровьем и достатком. Было жарко; оводы кружились подле экипажей в большом количестве; иногда по сторонам пути виднелись небольшие насыпи, очень тщательно огороженные; это те места, в которых зарыты павшие в последние годы коровы и лошади от долго гостившей тут сибирской язвы.
К часу дня прибыли в деревню Троица-Главица, в 47 верстах от Холма. После непродолжительного отдыха, к 21/2 часам, они были вновь в дороге. Лес становился мельче, почва суше, холмы круче. На полпути к Холму подъехали к быстрой и порожистой Ловати, подле деревеньки Сопки, получившей свое название от четырех курганов, вероятно могильных, ее окружающих и обусловливающих очень хорошенький пейзаж. Деревни попадались все чаще.
Церкви города Холма показались верст за восемь. Наконец, лес отступил совершенно, и в ярком сиянии дня с весьма высокого, крутого берега Ловати очень красиво очертился пред ними Холм, один из древних городов русских. Сев в другие экипажи, путники съехали с длинного, высокого спуска к реке и направились по плавучему, поставленному наискось реки, мосту. Вид с него на очень высокий противоположный берег Ловати очень красив.
Подобно многим другим городам Россия, у Холма нет определенного начала, но, как средоточие деятельности ловатского судоходства, он обозначился, несомненно, очень рано.
В «Псковских Губернских Ведомостях» 1839 года помещены отрывки из записок о Холме одного из местных жителей, статского советника Войнакуринского; эти записки — единственный труд по истории города.
Автор «Записок» стилист не знаменитый и относит Холм ко «многим преданиям, осуществленным вероятием»; это видно — говорит он — из Нестора; вероятно, основан Холм кривичами; вероятно, был он отдельной «республикой, вышедшей из системы исторической отчетности». Верно то, что другой уездный город губернии, Великие Луки, был основан холмитянином и что холмитянин этот был Лука «ремеслом разбойник»; несомненно, следовательно, что Холм древнее Великих Лук.
Умные новгородцы, очень хорошо понимая выгоды соединения реки Лопати с озером Ильменем, забрали себе город Холм, эту, как сказано в «Записках», «республику, вышедшую из исторической отчетности». В 1471 году был он значительным погостом. Татары до Холма не доходили никогда; в XIV веке часто подходила к нему литва, но разорен он при царе Иоанне Васильевиче, когда на него напали король польский Стефан Баторий и король шведский Иоанн; поляки и литва зимовали тогда в Великих Луках, венгры — в Опочке.
В 1580 году, по распоряжению гетмана Замойского, воевода Вольский взял Холм набегом и полонил воеводу князя Барятинского и «осадную голову» Панина; одновременно с этим была выжжена Старая Руса. Уступленный Баторию в 1581 году, Холм возвращен России обратно в 1582 году и назван в договоре «городом». От этих далеких боевых дней сохранялись и до сегодня зеленеющие окопы и далеко по окружности виднеются молчаливые курганы, в которых покоятся как пришлые воители, так и свои.
О великой цепкости и жизненности холмитян свидетельствует следующее. В 1609 году город был разорен до основания; жители его, выселившись, образовали тогда по округе, в дебрях и болотах, четырнадцать деревень; сто лет спустя, в 1707 году, Холм стал снова посадом, и за неудобностью исчезли девять из образовавшихся деревень и сохранились и дошли до нас только пять; на местах безвозвратно исчезнувших даже по имени селений, лежат теперь пустоши, сенокосы, и на каждом из них имеется место, называемое «печищем», и старые колодцы с обручами внутри. В 1738 году Холмский посад подчинен торопецкой военной канцелярии, которая давала указы холмскому посадскому старосте и холмской земской избе. В те блаженные дни, один и тот же староста представлял в своем лице «присутствие» обоих названных учреждений. В 1771 году императрица Екатерина II образовала Холмский уезд и в городе открыта ратуша. В 1797 году император Павел I упразднил все присутственные места, кроме ратуши. В 1802 году Холм восстановлен на прежнем основания императором Александром Благословенным, посетившим его дважды проездом в 1820 и в 1824 годах.
Холм стоить при соединении рек Ловати с Куньей. Несмотря на обилие окружающих его болот, самый город расположен на песчаной возвышенности. Главное занятие холмитян составляет исстари сплав леса Ловатью; но эта отрасль промышленности, несмотря на давность, не развивается, не обогащает город, но дает холмитянам кое-какие заработки. Особенно сильно упали купеческие дела с 1865 года, со времени открытия железных дорог; внутренняя торговля значения не имеет, и местное купечество окончательно стушевывается. В городе около 5.000 жителей и шесть церквей.
Из древностей, имеющихся в наличности, следует упомянуть о «Городище» новгородских времен, окруженном с трех сторон Ловатью; заметен обрушенный вал. Свидетелями давно умолкших битв являются также многие курганы, рассыпанные по окрестности. На Клинской стороне города, в часовне, сохранилась деревянная свеча длиной полтора аршина, раскрашенная цветами, толщиной четыре вершка, с надписью, гласящей, будто бы 21 мая 997 года ее поставил холмский посадский человек Петров. Конечно, этот год неверен, но свеча несомненно старинная, вероятно конца XVII века. Есть в городе «Татинова сторона»: название, происшедшее от слова тать — вор; была здесь некогда пещера, в ней скрывались воры, и, как гласит предание, еще Иоанн Грозный посылал на них своих дружинников; только с удалением татей, город, будто бы, стал обстраиваться.