По Северо-Западу России. Том I. По северу России

Назначенный для отъезда день, 6-го июня, начинался довольно пасмурно и из-за легкого тумана, заволакивавшего вокзал Николаевской железной дороги, нельзя было предвидеть той долгой хорошей погоды, которая стояла во все время путешествия. На первый раз предполагалось посетить только три губернии: С.-Петербургскую, Новгородскую и Олонецкую. По заранее намеченному маршруту, предстояло сделать водой, железными и грунтовыми дорогами около 2,000 верст.

Местности, посещенные в этом путешествии, представлялись чрезвычайно любопытными по весьма многим причинам, хотя, может быть, нигде во всей России исторические памятники былого не исчезли с

такой обидной последовательностью, как именно здесь, на нашем «деревянном» севере. Человеку, проезжающему этими местами, на первый взгляд легко может показаться, что ничего тут особенного, исторически важного, не было, ничего замечательного не совершилось. Тихо, однообразно тянутся поля, леса, пустыри; скромно ютятся деревни; нечасто встречаются усадьбы, а памятников, каменных и железных, свидетелей былого, имеется гораздо меньше, чем можно было бы ожидать.

Но, если коснуться исторического прошлого этих местностей, то впечатление сразу изменится. Край населится удивительными картинами, дебри оживут и воспоминания о самых отдаленных исторических событиях невольно восстанут в памяти путешественника. Белоозеро, Синеус, Рюрикова крепость, Княгиня Ольга, Великий Новгород, — все это говорит о тех отдаленных временах, когда Москвы не было еще и в помине, — о десятом столетии; между тем берега Невы и Обонежской пятины были уже новгородскими землями и политы обильно русской кровью. Но не одни только имена названных мест возрождают в памяти глубокую давность русского владения: во многих обычаях и поверьях Олонецкого края и пустынных местностей водораздела ладожских и волжских вод сохранились до сих пор чисто языческие основы.

Раньше других лежало на предстоявшем пути Грузино. Это центр бывших аракчеевских военных поселений. От Грузина прямой путь ведет на Боровичи. Там, в Грузине, искусственные насаждения Аракчеева, баловня судьбы, самолюбивого человека; тут — одна из вечно-клокочущих артерий народной самостоятельной жизни. И какая древность, какой ветхий, почтенный облик: «Иде Ольга к Новграду», говорит Нестор: «и нача устанавливати по Мсте погосты и дани». Это десятый век; и тогда уже река Мста служила народной жизни, как служит она теперь и будет служить в будущем.

Затем следует Устюжна. Этот небольшой городок существовал еще в те годы, когда над Россией, не имевшей имени, проходил ее железный век. Тут был центр металлического производства древней Руси; страна и до сих пор полна следами рудного дела, погасшими кузницами-домницами. Еще при Иоанне IV Устюжна служила чем-то вроде, арсенала и принимала царские заказы на оружие. И недаром называли устюжан железными людьми: они доказали это в тяжелую годину междуцарствия, в знаменитую свою защиту, в 1608 году, от поляков и литвы, от наваждения «латинского крыжа» {Католического креста (Здесь и далее примеч. ред.).}. Эта защита — одна из чудеснейших страничек нашей истории, к несчастью, слишком малоизвестная; ее нужно будет припомнить.

Далее на пути лежит Череповец: тут кипучая деятельность Мариинской системы, перевозящей к Петербургу, в течение одной навигации, до 40 миллионов пудов груза. За Череповцом находится Кириллов монастырь, эта древняя святыня русского народа. На её стенах, надгробных плитах, в тайниках и подземельях, на «мешках» в башнях, яркими красками живописана наша история; век Иоанна IV выступает особенно ярко; Воротынские, Шереметевы, Сицкие, Бельские, Хабаровы, Морозовы — все они почивают тут целыми поколениями; многие из них в нетленной славе своих побед над Литвой и татарами; другие, — как поборники великого московского единения. С историей этого монастыря связана память о таких крупных подвижнических личностях, как Кирилл Белозерский и Нил Сорский, бывших не только руководителями иноков, но и носителями умственного развития лежавшей в глубоком мраке великой страны.

Затем следуют реки Шексна и Вытегра. Начиная отсюда, вплоть до самого Петербурга, нас не покинет более имя Петра Великого; воспоминания о нем в этих местах весьма живы: здесь он собственноручно возил тачки с землею, тут лес тесал, тут паникадило работал, отсюда тот или другой указ послал Сенату...

Одна из самых любопытных местностей, лежащих на пути, — это Олонецкий край, с главным городом своим Петрозаводском. Город, подобно большинству наших губернских городов, имеет весьма скромный вид, но самый край представляет исключительную, полную разнообразного интереса страну. Геологически он любопытен как область озер, мраморов, болотной и озерной руды; этнографически — как страна корелов и финнов, как богатейший, исконный хранитель древних былин. Нет ни одного края в России, который поспорил бы с Олонецким в богатстве былин.

Гитара и романс еще и поныне не проникли сюда и не заменили здешних сказителей и сказительниц, передающих из рода в род заповедные мотивы самобытной родной мысли. Богат край былинами, но еще богаче он воспоминаниями религиозной жизни. Нет другого угла в России, который представлял бы столько типичных подвижников христианства, такой плеяды проповедников слова Божия и насадителей образования; много их было на Руси, но тут они были сосредоточены видимо-невидимо. Сюда же убегал в давнее время раскол и произвел поразительные, быстро погибшие произрастания: Даниловский и Лексинский раскольничьи монастыри, так называемую Выгорецию. Олонецкий край отличается еще и тем, что это страна охоты на всякого зверя, на всякую птицу: половина населения живет охотою.

Обратный путь идет на Шлиссельбург: тут другие веяния, другие воспоминания. Предстоит посетить Лодейное Поле — родину нашего балтийского флота, Новую Ладогу, Шлиссельбург, древний Орешек, на одних из ворот которого, как рассказывают, и поныне красуется ключ «к Петербургу».

Достопримечательности. Собор и его памятники. Воспоминания о графе Аракчееве. Характеристика графа — «настоятеля Грузинской обители». Отношение его к императорам Павлу I, Александру I и Николаю I. Часы и памятник. Общее впечатление от Грузина. Завещание. Современные сведения о Шумском.

Любань — первая станция Николаевской железной дороги в пределах Новгородской губернии; далее, от станции Волхова предстояло сделать переезд пароходом до Грузина и обратно. День, казалось, установился хороший; вид на Волхов, широко выступивший из берегов, на Соснинскую пристань, на Волховский мост, на берег, усеянный народом, и на стоящий подле пристани новенький пароход «Ильмень», был очарователен.

От Волховской станции до Грузина, вниз по течению, всего три четверти часа пути пароходом. Не успеет скрыться из виду Соснинская пристань под раскосами Волховского моста и церковь с голубым куполом, усеянным звездами, как вдалеке показывается Грузино. Ярче всего выступает в блеске полуденного солнца казарма Петровского полка, окруженная целым морем зелени; из-за неё обрисовывается купол собора и шпиль колокольни. Но вот и пристань, усеянная народом; пароход дал круг, подходя к ней.

Любопытная достопримечательность Грузина — его собор. Пол не особенно большего храма, буквально загроможденного разными памятниками, медальонами, эмблемами и надписями, — каменный. Как это ни странно, но первое впечатление, производимое собором, какое-то не совсем христианское, чему больше всего способствуют два огромных бронзовых зодиака, смотрящих со стен, справа и слева от алтаря. Чем-то языческим отдает также от богатой бронзовой гробницы Аракчеева с темным римским воином на ней. на северной стене собора имеется изображение императора Павла; тут же — воин (сам Аракчеев), преклонившийся пред жертвенником; на щите у воина — герб Аракчеева с девизом «Без лести предан», а на жертвеннике надпись: «Сердце чисто и дух прав перед Тобою». Могила Аракчеева — плоский продолговатый камень с надписью: «Да пребудет и прах мой у подножия изображения Твоего»; далее другая надпись: «Па сем месте погребен русский новгородский дворянин граф Алексей Андреевич Аракчеев; родился 1769 г. октября 23 дня, умер 1834 г. апреля 21 дня». Доска с надписью (разумеется, за исключением года и числа смерти) сделаны были при жизни Аракчеева в 1818 г. Впереди гробовой плиты стоить коленопреклоненный бронзовый ангел, держащий в одной руке образ, с которым Аракчеев никогда не расставался, а в другой — лампаду; на шее у ангела, на золотой цепочке, образок с означением дней «тезоименитства двух христианских друзей», т. е. Аракчеева и Настасьи Минкиной, тело которой погребено было в соборе рядом с могилой Аракчеева; на её могиле была надпись: «Здесь лежит 25-летний друг Анастасия, убиенная дворовыми людьми села Грузино за искреннюю её преданность графу». Могилы этой теперь нет и, по преданию, тело Минкиной перенесено на кладбище. Весьма характерна приведенная выше надпись на жертвеннике: «Сердце чисто и дух прав». — Так ли это? Историки до сих пор не пришли к окончательному заключению по этому вопросу.