По Северо-Западу России. Том I. По северу России
Шрифт:
Сравнительно недавно, в 1884 году, в Кандалакшской губе миллионы сельдей были выкинуты на побережье вследствие недостатка и дороговизны соли; поморы говорят о таких гущах сельди в море, что от поры до времени грести бывает трудно, что «киты в юровах сельдей как в каше жируют». И все это гибнет безвозвратно по двум главным причинам: первая — недостаток соли и неуменье солить; вторая, это то, что добыча сельди производится береговым, волоковым неводом, а не прочным, кошельковым в открытом море. Кушелев совершенно прав, если говорит, что введение кошелькового невода и правильной посолки сельди произвели бы переворот в беломорском промысле; но переворот этот немыслим, пока пуд соли стоит иногда на месте 1 руб. 60 коп., да и то не всегда она имеется в потребном количестве. В настоящее время откармливают сельдью
Свежая сельдь удивительно вкусна и может быть зажарена в собственном жире. Дождутся ли её наши столичные любители этой рыбы? Верно то, что ящик с соловецкими сельдями, свежепросольными, прибывает в Петербург сильно попорченным, а о дальнейшем пути её по России не может быть и речи. В Сороках копченая сельдь стоит до четырех рублей тысяча, и волость получает от продажи сельди около 35.000 рублей. Солят ее, складывая в кучи, чуть-чуть пересыпая солью и ворочая попросту лопатами. Можно ли ожидать хорошего продукта?
Семужий промысел, это — промысел повсеместный. Далеко вглубь России, по всем северным рекам, как это видно было на Двине и Сухоне, проходит семга и ловится она, более или менее удачно, везде. «Семужка — мать родная, барышная рыба», говорит северянин. Чуть ли не каждая река имеет свою семгу и служит доходной статьей местных волостей, отдающих на разные сроки семужьи «заборы»; попадаются экземпляры до пятидесяти фунтов весу, и если бы обращать хотя какое-нибудь внимание на заготовку её известными способами, то и здесь, как с сельдью, заграничная семга должна бы была предоставить место своей, ни в чем решительно ей не уступающей. Семга для метания икры входит по осени в реки, тут слабеет она, чахнет, становится безвкусной, «лошает» и называется тогда «лохом»; на нижней челюсти её за это время вырастает рог; в различные периоды своего развития называется она «вальчак», «кирьяк». Для входа в реку семга должна перескакивать чудовищные пороги, как, например, сажени две вышиной в Ужме, недалеко от села Подужемья, в Кемском уезде. Совсем изнуренная за зиму, возвращается она, со вскрытием льда, в море, и здесь теряет рог, принимает опять краску, силу и получает возможность перескакивать к зиме двухсаженные пороги.
Из прибылей от всех этих сельдей, семги, наваги, камбалы, палтусов, а также и трески, женское население Сумского посада снаряжает свои роскошные одеяния. Говорят, не редкость, что сумлянка к Рождеству изготовляет себе наряд в несколько сот рублей стоимостью; вышивать они большие мастерицы, что нисколько не мешает им, за все полугодовое отсутствие мужей на промысле, исполнять в Сумском посаде обязанности десятских, сотских и возить на веслах почту. «Сума ума не купит, сама продает», говорит местная поговорка, выражая этим свое благорасположение к красивому посаду.
В зиму, в долгую зиму, у них здесь в ходу беседы «рябишек», и «рябиков», женихов и невест, и златотканые наряды имеют в них, конечно, свое воздействие. Главная пища — сайда и треска помельче; есть и соленая говядина в значительной степени с душком; очень любимы тресковые головы: их толкут и варят из них щи. Зимой главное дело вернувшегося с промыслов мужского персонала — судостроение; у сумлян до тридцати своих судов; с давних лет ходят они отсюда на Новую Землю, и мореходный класс, имеющийся здесь, совершенно на месте.
По узкой, извилистой реке, преодолев с трудом три порожистых места, путники достигли на лодочках к одиннадцати часам дня посада. Если есть где-либо в северной России такой вид на поселение, который французы охарактеризовали бы словом pittoresque, а немцы — romantisch, который прелестен, типичен, собран в одно удивительно красивое целое и художествен вдоль и поперек, так это Сумский посад. Посад расположен по обоим берегам реки Сумы, пробегающей тут под двумя мостами и образующей подле верхнего, пешеходного, роскошный, блестящий, богатый порог; выбежав, выскочив из-под этого моста, перекинутого дугой, река рьяно кидается на небольшой островок, стараясь снести его, но — неудачно, и на нем, под навесом, сохраняется листер-бот посетившего посад Великого Князя Алексея Александровича. Когда подъезжаете к посаду с моря, вас поражает характерная его особенность: это бессчетные амбарчики, стоящие близехонько к реке и нависающие над Сумой, имеющей в посаде сажен тридцать ширины. Амбарчики опираются на сваи, стоят рядом, один подле другого, во всю длину посада, и от них к воде сбегают лестницы, ступени которых состоят иногда из целых бревен и служат для удобства выгрузки; между ними просвечивают жилые дома, опрятные, высокие, хорошо обставленные, как и все дома наших северных городов.
Вдоль обоих берегов Сумы тянутся эти дома, двух- и трехэтажные, вплотную один подле другого, так что если вы хотите гулять, то можете обходить в круговую, от моста к мосту, по обоим берегам. Это главный центр посада, и тут-то именно, в глубокой неприкосновенности и высокой типичности высятся на двух холмах старинные церкви посада и Соловецкое подворье, окруженное стенами. Обе набережные реки Сумы — деревянные.
Был день Петра и Павла, 29-го июня, — день удивительно роскошный, когда лодка, с путешественниками причалила к пристани в виду собора; шла обедня, и деревянная церковь, построенная в 1767 году, во имя Николая Чудотворца, предстала пред ними во всей прелести яркого дня и глубокой молитвы. Перед церковью трапеза; иконостас четырехъярусный и над ним большое изображение Спасителя. Хром полон древнейшими иконами; такова древняя Новгородская Троица, в типичном черном кольце на красном огненном фоне, с грузными цатами; икона Строгановского письма, Вознесение Спасителя, несомого ангелами, в серебряном кругу. Такова икона Успения Богоматери: Спаситель принимает её душу, и Богоматерь видна, наверху образа, восседающей в небе (ризы над обеими из цветной фольги и жемчуга); таков образ Преображения, на котором от Спасителя спускаются три широких луча, тоже из фольги. Царские врата — резные, в гроздьях. Все это, вместе взятое, дышит такой глубокой древностью, такой цельностью впечатления, что не могло не напомнить сольвычегодского собора.
Каменный собор, во имя Успения Богоматери, находится рядом и построен в 1668 году; но основание его положено гораздо раньше, в XV веке, Марфой Борецкой, подарившей его Соловецкому монастырю; снаружи низ собора весь коричневый; пять куполов его — чешуйчатые, зеленые, на длинных шейках. И в нем квадратная трапеза и массивный столб посредине; в столбе, по крайней мере, полторы сажени поперечника, и, расходясь разветвлением своим под круглые арки, он является в виде какого-то колоссального цветка, поддерживающего весь верх. Сама церковь маленькая с приделами святых Зосимы и Савватия; иконостас — видимо сборный из очень древних икон; оба отделения церкви — под круглыми сводами. Имеется также отдельная часовня с мощами соловецкого подвижника Елисея, находящимися под спудом.
Высоко поднимаются на холмах оба названные храма, стоящие бок-о-бок подле самого моста через Суму. Тут же, также высоко, взгромоздилось в стенах своих, имеющих еще бойницы, подворье Соловецкого монастыря, вход к которому идет от реки. Здесь же, на этих же возвышениях, в самом жизненном центре посада, обозначается крестиками, стоящими вразброс, старое кладбище, не обнесенное забором, и все это, вместе взятое, — церкви, мост, холмы, кладбище, подворье и оживленная толпа женщин в пестрейших нарядах, с быстрой рекой и античными, на сваях, амбарчиками, — составляло картину из ряда вон великолепную, чудесно замыкавшую прощание путешественников с северным побережьем.
Сумский посад дарован Марфой Посадницей Соловецкому монастырю. В 1586 году поставлен тут острог, который был осаждаем финляндцами, но неудачно. Основания острога намечены и по сегодня: стена его имела около версты длины, три сажени вышины, и в нем находилось шесть башен. В 1606 году, в хорошие годы торгового мореплавания, посад имел до 148 судов, из них 80 мореходных; чрез Сумы шло снабжение кипевшего тогда работой архангельского порта, так как все нужные материалы шли туда гужом с олонецких заводов и из Петербурга. Будущее, вероятно, улыбнется Сумам, при осуществлении Беломорского канала, которому, по-видимому, нет причины не осуществиться.