По следам древних культур Хоккайдо
Шрифт:
Японскими археологами высказана мысль о том, что население последзёмонской культуры Северного Хонсю и Юго-Западного Хоккайдо, подвергшись влиянию носителей культуры хадзи, создало основу для перехода к новой культуре сатсумон. В ряде мест в Тохоку, Аомори, на самом юге Хоккайдо появляются смешанные поселения этих культур. Население культуры сатсумон и было непосредственным предком айнов.
Так думает, например, профессор Харуо Ойи. Согласно его взглядам, сатсумонская культура сформировалась в юго-западной части Хоккайдо в результате взаимодействия культуры последзёмона и культуры с керамикой типа хадзи. В процессе продвижения сатсумонского населения на север Хоккайдо оно ассимилировало носителей охотской культуры восточной части острова. В XIV веке нашей эры японская культура с Хонсю вновь стала продвигаться на Хоккайдо. Под ее влиянием культура сатсумон постепенно трансформировалась в культуру айнов — предков тех самых айнов, которых в конце XVII — начале XVIII века и увидели первые европейские путешественники.
Население культуры сатсумон, судя по остаткам их поселений, занимало центральную и юго-западную части острова Хоккайдо, северную часть провинции Тохоку, остров Хонсю, включая полуострова Цугару и Симокита, а также северные районы провинции Аомори. Сатсумонская культурная область в целом совпадает с территорией обитания айнов.
Многие характерные элементы культуры сатсумонцев — ткачество, стиль одежды, типы ножей, конструкция полуземлянок, некоторые земледельческие орудия, применявшиеся при возделывании гречихи и проса, — аналогичны айнским. Все это позволяет японским исследователям говорить об этнической связи айнов с культурой сатсумон. Факты эти, как и сама гипотеза, интересны и заслуживают внимания. Однако нельзя забывать и о том, что между культурой сатсумон и айнской есть существенные отличия. У айнов, например, был хорошо развит морской промысел, тогда как сатсумонцы его не знали. Не существовало у сатсумонцев и культа медведя. Не найдены на их поселениях и яркие предметы искусства, богато орнаментарованные изделия и украшения, столь характерные для культуры айнов. Отмечены также значительные различия в погребальных обрядах этих двух народов.
Рис. 48. Современная айнская женщина в национальной одежде.
Так что предположения об этнической связи айнов с культурой сатсумон можно считать пока только гипотезой. Имеющихся на сегодняшний день фактов совершенно недостаточно для доказательного решения айнской проблемы. И айны по-прежнему остаются загадочным народом.
В настоящее время айнов осталось немного: по одним данным — 7 тысяч, по другим — около 10–12 тысяч человек (рис. 48). Живут они в основном на Хоккайдо в провинции Хидака. Наиболее крупное селение айнов — Нибутани в Хиратори-мати. В основном же поселки смешанные, японо-айнские — сямо. Старинные обычаи и традиции сохранились в памяти стариков, молодежь их не знает, как не знает и айнского языка.
Правительство Японии начиная с XIX века всячески пыталось приобщить айнов к японскому образу жизни. Мужчин заставляли стричь длинные волосы и брить бороды, а женщинам запрещали носить национальную одежду, расшитую красивыми узорами, делать татуировку. Строгие запреты уже в начале XIX столетия были введены на традиционные айнские ритуальные обряды, в том числе медвежий праздник. Делались попытки заставить айнов отказаться от традиционных хозяйственных занятий — охоты и рыболовства. С этой целью в конце XIX века даже была проведена специальная земельная реформа, согласно которой каждая айнская семья получала свой надел. Айнам давались японские фамилии и имена, детей заставляли учить японский язык, всячески поощрялся переход к японскому образу жизни. Все это, естественно, не могло не сказаться на жизненном укладе айнов.
В последние годы процесс японизации айнов, утраты ими национальной культуры и языка особенно усилился.
* * *
Наступил день отъезда. Я покидаю гостеприимный остров Хоккайдо. Вместе с японскими коллегами мне посчастливилось совершить несколько маршрутов по следам древних культур Хоккайдо протяженностью около 3500 километров: по огромной дуге обогнуть северо-восточное побережье острова, а затем дважды пересечь его с запада на восток и с востока на запад. Еще ни одному зарубежному археологу не удавалось осуществить такую поездку. Сидя в самолете, уносившем меня на родину, снова и снова вспоминаю обсидиановые орудия Сиратаки — подлинные шедевры палеолитического производства, странные камни Нонакадо, сэкибо Касиваги, завораживающие догу, атрибуты таинственного медвежьего праздника, смелых зверобоев охотской культуры, загадочных айнов… Конечно, далеко не все археологические памятники, с которыми довелось познакомиться, нашли отражение в этой книге. Нет здесь рассказа о широких раскопках многослойного поселения Титосэ, об открытии новой докерамической стоянки Мотоёси около города Энгару, о работах японских ученых по трассологическому методу, разработанному С. А. Семеновым и др.
В моем путевом дневнике остается еще много нерешенных вопросов. Чтобы ответить на них, нужны дополнительные данные. По-прежнему нет полной ясности в вопросе о первоначальном заселении человеком Хоккайдо и эволюции его древнейших культур. Мы знаем только, что около 20 тысяч лет назад люди уже начали осваивать остров. В это время Хоккайдо естественными сухопутными мостами соединялся с материком. Японское море было внутренним озером. Около 16–18 тысяч лет назад образовались Корейский и Цугарский проливы. Хоккайдо стал оконечностью вытянутого на север полуострова, соединенного через Сахалин с Азиатским континентом. Проливы Лаперуза и Татарский еще не существовали, и люди вслед за животными могли свободно переходить по этому полуострову. Интересно, что именно в это время на Хоккайдо начинает развиваться культура сиратаки, имеющая ряд общих элементов с культурами Приморья, Забайкалья, Монголии.
Около 12–13 тысяч лет назад образуется пролив Лаперуза. Хоккайдо становится островом, и снова наблюдаются любопытные нюансы в развитии культур. Исчезает культура позднего периода сиратаки с ее оригинальной техникой юбетсу, появляются стоянки типа Говарубетсу, каменные изделия которых и техника обработки напоминают орудия североазиатских стоянок (Санный Мыс в Забайкалье, Верхоленская Гора и Усть-Белая в Прибайкалье). Что это — простое совпадение или подражание далеким образцам, вызванное влиянием культур Северной Азии?
Другая сложная проблема — появление на Хоккайдо в позднем дзёмоне курганных могильников и кольцевых каменных оград, которые выглядят очень похожими на курганные могильники Азии, особенно памятники афанасьевского и андроповского времени Сибири. Исследованный в 1977 году у города Энина такой могильник с земляными насыпями вновь задал массу загадок. Имеют ли эти курганные захоронения и каменные ограды местные корни или же появились под влиянием племен степных пространств Азиатского материка? Пока ответов на эти вопросы пет.
Не менее сложна проблема взаимоотношения культуры сатсумон с охотской и айнской культурами. Долгое время считалось, что носителями культуры сатсумон были охотники и рыболовы внутренних районов Хоккайдо. Однако в последнее время при раскопках сатсумонских памятников Касиваги недалеко от Титосэ, Тоётоми в префектуре Соя обнаружены жатвенные серпы, обугленные зерна гречихи, проса, бобовых. Эти открытия кардинальным образом меняют представления о культуре сатсумон и доказательно указывают на то, что сатсумонцы занимались земледелием.
По-прежнему волнующей остается айнская проблема, расшифровка идеологических представлений, глубинных традиций этого загадочного народа.
Говоря об идеологии айнов, многие исследователи пишут о культе змеи как основном сюжете айнской мифологии. При этом нередко истоки этих сюжетов ищут на юге, в малайско-полинезийской культурной области. Поиски таких южных этнических индикаторов айнов, бесспорно, интересны. Однако не следует забывать, что культ змеи имеет очень глубокие корни и широкое распространение. В мифологиях почти всех народов змея — символ изначальности. Это древнейший и загадочный феномен психологического бытия человека. На Азиатском материке изображения змей известны еще с эпохи палеолита. Великолепные рисунки трех змей можно, например, видеть на бляшке из бивня мамонта, найденной на хорошо известной палеолитической стоянке Мальта на Ангаре.