По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

Омар Садык кивнул гостю на подушки, разложенные у стены, и первый показал пример — сел спиной к стене, скрес­тив по-турецки ноги.

Несколько минут старик молча смотрел на смущенного посетителя.

Жесткое волевое лицо хозяина, желтовато-пергаментного цвета с водянистыми, ио все еще пронзительными глаза­ми и ястребиным носом выражало смешанное чувство брез­гливости и презрения. Губ почти совсем не было на этом бесстрастно-холодном лице — узкая ехидная щель. Брови, белые, как вата, изредка шевелились, как бы следуя нетороп­ливому течению его мыслей. Он снял чалму — знак палом­ничества, совершенного в Мекку — хаджа, как называли святое хождение магометане, и обнажил совершенно лысую голову, блестящую, как

полированный шар, сплюснутый с двух сторон. Погладил узкую козлиную бородку, тоже белую, словно приклеенную.

— Кто позволил тебе явиться сюда, Зубер?

Зубер Нахов (это был он — блудный братец Зулеты, от­сидевший свой срок за воровство и связь с шайкой, угнав­шей когда-то карабаира) хотел было подскочить со своего места, но Омар Садык удержал его нетерпеливым движени­ем руки.

— Сиди. Не будь лицемерен. Отвечай. И без лишних слов. Зубер открыл рот и снова закрыл, словно лишился голоса. Он видел этого зловещего старика всего в третий раз,

впервые попал к нему в дом, и, несмотря на то, что считал себя человеком бывалым, каковым он и был в действитель­ности с точки зрения любого из своих дружков по уголовно­му миру, но чувствовал себя сегодня словно жалкий нашко­дивший мальчишка, в ожидании розог.

О, он так много слышал об Омаре Садыке!

Старик, сидевший перед ним, прожил долгую, удивитель­ную жизнь, полную разительных перемен и контрастов. Никто не знал его истинной национальности. Омар Садык (кто по­ручится, что это его настоящее имя?) во времена оны учил­ся в Константинополе, был, говорят, близок в молодости к турецкому двору, потом волею судеб попал в Европу,— тут тоже все было окутано тайной — учился в каком-то коллед­же в Эдинбурге, потом колесил по разным странам, был в Шанхае. В предреволюционные годы снова объявился в Рос­сии — преподавал в крымском Аль-Ахраме [49] , потом обосновал­ся в Осетии. Совершил хадж в Мекку, поклонившись святой Каабе, где, по слухам, имел связи с племенем курейшитов, мастеров караванной торговли, разбогател, одновременно став шейхом [50] суннитского [51] толка. По возвращении несколько лет. провел в Петербурге — к тому времени он знал уже несколько европейских и восточных языков, великолепно гово­рил по-русски

49

Аль-Ахрам — духовная мусульманская академия.

50

Шейх (араб.) — глава религиозной общины, учения, секты у мусульман.

51

Суннизм — ортодоксальное направление в исламе.

Теперь для старого Садыка настали трудные времена, хотя, говорят, кое-что осталось у него от прежнего состоя­ния, не дает оскудеть его дому и патент на частную ювелир­ную мастерскую, где работает у него несколько кубачинцев. Помимо легального сбыта продуктов их ремесла, Омар Садык (об этом Зуберу тоже было известно) занимался и скупкой дорогих украшений из золота и драгоценных камней, что уже и вовсе не поощрялось Советской властью.

Помимо всего прочего, старый, на вид немощный чело­век, сидевший перед Зубером Наховым, скрестив ноги на персидской подушке, обладал странным могуществом в кру­гу людей, почему-либо поставивших себя вне закона, к услу­гам которых при случае прибегал, не оставляя без внимания и их нужды.

Сведения эти Зубер почерпнул в свое время у Хапито Гумжачева, с которым пришлось ему посидеть в пересыльной тюрьме по делу карабаира. Чуть ли не под страхом смерти адиюхский конокрад Хапито рассказал Зуберу об Омаре Садыке. А несколько лет спустя воровская изменчивая форту­на снова столкнула Нахова с таинственным шейхом. Было это здесь же, в Дербенте, только не в доме Омара, а на одной из квартир, у человека, известного Зуберу под именем «ба­рона». Там и получили они поручение от старика. Там же он назвал им и велел запомнить свой адрес, но запретил являться к нему без крайней на то необходимости. Правом быть гос­тем Омара Садыка пользовался далеко не каждый.

Некоторые из тех, кто знал шейха по его связям с пре­ступным миром, поговаривали даже, что он сидел уже в трид­цатые годы, но по настоятельным требованиям из-за рубежа, исходившим от мусульманской лиги в Азии, срок наказания ему был сокращен и по отбытии его он появился здесь, в Дагестане, где легко пустил корни, так как знал аварский язык. Дом, в котором Омар Садык жил теперь, по словам Хапито Гумжачева, принадлежал прежде отцу шейха, купцу первой гильдии, убитому в годы гражданской войны в отря­де Шкуро. Вернувшись из мест заключения, Омар Садык, якобы, перекупил дом у его последнего хозяина и устроил в подвале мастерскую.

Одним словом, Омар Садык, при всей своей внешней добропорядочности, внушал страх Зуберу Нахову.

Пауза затянулась.

— Говори! — коротко приказал старик.

Неслышно ступая, вошла черноглазая средних лет жен­щина с наполовину закрытым лицом и поставила перед ними поднос с сушеным инжиром, кувшин и два кубка. Шейх, как видно, не всегда следовал установлениям Магомета.

— Я... я не нашел цыгана,— прошептал Зубер.— Его сначала взяли, потом он драпанул. А куда — не знаю В Черкесске опасно — туда вызвали майора из Ставрополя. Я знаю его — с ним шутки плохи...

— Кто?

— Шукаев Жунид. Кабардинец. Слышали о карабаире?

— Твое дело отвечать, мое — спрашивать,— оборвал его Омар и, взяв серебряный кубок, стоявший на подносе, отпил глоток вина. На сухой морщинистой шее судорожно дернул­ся острый кадык и опустился на место.— У барона был?

— Разве он не сказал?

— Послушай, ты, червь земной,— прищурившись, заши­пел шейх.— Ты простой жалкий вор — так не забывай, где твое место. Или, может, не знаешь, что говорит святой Коран о таких, как ты? — Омар Садык осторожно поставил кубок на поднос и, погладив бороду, негромко процитировал: — «Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приоб­рели, как устрашение от аллаха»... Мне стоит шевельнуть паль­цем, и твоя песня будет спета на веки вечные, понял?

— Понял, устаз [52] , понял,— поперхнулся инжиром Зубер

— Тогда отвечай на вопросы кратко И перестань бле­ять, точно овца, отбившаяся от стада. Был у барона?

— Нет, господин. Не был. Не знаю, где он. Весь Дер­бент обошел, по всем малинам искал — нету нигде

— Ну, вот что...— белые брови Омара задвигались и за­легли хмурой складкой на переносице.— Даю вам сроку не­делю. Пойдешь к барону, я скажу, как его найти, и скажешь ему... Запомни мои слова хорошенько...

52

Устаз - учитель.

— Запомню, все запомню.

— Хоть на дне моря пусть отыщет цыгана. Мне нужна катрантун таниятун. Повтори — «катрантун таниятун»

— Кат... катрантун таниятун,— точно попугай прошеп­тал Нахов.

— Слова эти арабские, в переводе они означают «вто­рая капля» И еще передашь: если барон или цыган вздума­ют играть с Омаром Садыком в плохую игру, то пусть поос­терегутся. Знаешь рутульскую пословицу «Были абрикосы, был салам алейкум, кончи ись абрикосы — кончился салам алейкум!» Впрочем, где тебе знать?