По следам Карабаира Кольцо старого шейха
Шрифт:
Вчера они отсутствовали целый день, Вадим Акимович был в городе — ездил по школам, проверял семьи тех детей, у кого в хрестоматии оказалась вырванной в числе других семьдесят восьмая страница. Виктор Иванович тоже был в командировке.
Жунид вышел в приемную к секретарю Гоголева, пожилому человеку в очках, печатавшему что-то на машинке.
— Иван Петрович, кто-нибудь заходил вчера?
— Леонтьев был,— с готовностью отвечал старик, отрываясь от машинки.— Оставил сводку и ушел. А больше никого. Все ведь знали, что Виктор Иванович уехал в Ставрополь.
—
— Васюкова заходила.
— Только в приемную?
— Да, а что случилось, Жунид Халидович?
— Нет, ничего. Она долго пробыла тут?
— Да нет. Посидела, поболтала. Работы у нее сейчас нет. Нового начальника угро все еще не дали. И неизвестно, когда дадут. Вот ей и скучно. Минут десять-пятнадцать пробыла. Я выходил, правда, Петру Яковлевичу сводку перепечатал и отнес. Галю попросил посидеть. Может, думаю, кто по телефону позвонит...
— Спасибо. Извините, что я вас оторвал от дела и, пожалуйста, о нашем разговоре пока никому.
— Ну, что вы! Я понимаю.
Галина Васюкова... Васюкова. Некрасивая угловатая особа лет двадцати шести-двадцати восьми... Худая, инфантильная до странностей. Незамужем. Именно ее они с Дараевым заподозрили в излишнем любопытстве, когда работали вечером в кабинете уехавшего в Гомель Бондаренко. Оправдания ее были в общем приемлемы, хотя и наивны: принесла почту в кабинет своего начальника. Правда, вернулась для этого из дому уже после окончания рабочего дня... Явно смутилась. Но тогда все это можно было объяснить. Жунид даже грешным делом подумал, уж не влюблена ли была засидевшаяся в девах секретарша в видного, моложавого Бондаренко.
А теперь что?
Совпадение?
Он возвратился к себе, аккуратно вставил протокол допроса зверолова на место и в раздумье остановился возле раскрытого книжного шкафа. Если в бумагах копалась Васюкова и при этом работала в перчатках, то она далеко не так проста, как кажется, а, значит, голыми руками ее не возьмешь, прямых доказательств не было. Надо сделать вид, что ничего не произошло и не спускать с нее глаз. Гоголева пока не беспокоить. Может, Галя совсем и ни при чем.
Дараев влетел так поспешно и неожиданно, что Жунид вздрогнул. Он все еще стоял у шкафа, рассеянно шаря в кармане в поисках папирос.
— Есть! Нашел! — хлопнув дверью, закричал Вадим Акимович.— Ты, Жунид,— гениальный сыщик, и вообще мы с тобой молодцы!
— Что? Что ты нашел?
— Вот! Смотри! — Дараев расстегнул портфель и торжественно извлек оттуда аккуратно обернутую белой бумагой книжку, раскрыл ее на бумажной закладке и сунул Жуниду под нос.— Смотри! Аккуратный парень. Пилипчук Анатолий. Ни одной помарочки, переплет не порван, никаких карандашных писулек и чертиков,— а семьдесят восьмой страницы нет! Вырвана. Грубо, неаккуратно...
Это была «Родная речь» для IV класса. Жунид снял обертку. Действительно, учебник содержался в образцовом порядке. А страницы не было.
— Кто? — тотчас спросил Жунид.
— Погоди, дай отдохнуть,— повалившись на диван, сказал Вадим Акимович.— У меня уже «мальчики кровавые в глазах», и ноги меня не держат.
— Не тяни, ради аллаха,— взмолился Жунид.
— У-у-фф! — выдохнул Дараев и самодовольно усмехнулся.— Вдова, тридцать шесть лет, сын перешел в пятый класс девятой школы, отличник, первый ученик, учителя не нахвалятся. Фамилия — Пилипчук. Свой домик. Кроме них, есть квартирант...— Вадим Акимович сделал паузу, изобразил интригующий загадочный взгляд и, не выдержав, хохотнул: — Ха-ха! Ни за что не догадаешься!..
— Ну!
— Не нукай, не запряг!
— Вадим, я тебя стукну!
— Не имеешь права! Я, понимаешь, трудился, как каторжный! Могу же я хоть немного пококетничать?
— Иди к дьяволу! — заорал Жунид, хватая его за воротник! — Давай, говори, а то душу из тебя вон!
Они повозились, дружески обменявшись несколькими тумаками, потом Дараев, отдышавшись, уже спокойно и по-деловому договорил:
— Алексей Буеверов. Бывший наш знакомец по станице Гаевской. Живет у Пилипчук с момента своего освобождения. Отсидел, как тебе известно, пять лет. Работает в шашлычной от ресторана «Кубань» на базаре.
— Ты что — был там?
— Нет. Не мог же я лишить тебя удовольствия побывать там вместе со мной. Это пока данные адресного стола и то, что мне могла рассказать учительница Анатолия Пилипчука.
— Едем!
— Едем!
14. МАЙОР ШУКАЕВ ДОПУСКАЕТ ПРОМАХ
Вдова Пилипчук. Исчезнувший квартирант. В шашлычной. Каретный сарай сослужил свою службу. Ночная слежка. Взаперти. Почти Дуглас Фербенкс. Переполох у Щеголевых.
Домик вдовы Анастасии Пилипчук стоял на ©крайне Черкесска, у самой дороги, по которой Жунид больше месяца тому назад ездил с Дараевым и Сугуровым в Зеленской район.
Старенький забор из покоробленных дождями, иссушенных солнцем досок, скрипучая покосившаяся калитка. Дом тоже деревянный, порядком обветшалый, снаружи оббитый шелевкой, с которой давно облупилась краска, и нельзя было узнать ее первоначального цвета. Резные наличники на окнах, ржавые петли наружных ставен, из которых сохранилась лишь одна половинка на боковом окне, такое же дряхлое крыльцо с тремя стертыми дощатыми ступенями. Не чувствовалось здесь мужской хозяйской руки. Бочонок под водосточной трубой, летняя печка, обмазанная глиной, сарайчик и несколько кустов смородины в палисаднике. В глубине двора — могучий старый тутовник, закрывавший своей густой тенью и дом, и часть улицы.
Анастасия Ивановна Пилипчук,— в меру полная, миловидная казачка с глубокими добрыми глазами, в цветастой вышитой кофте с короткими рукавами и сатиновой юбке, скромно, но в то же время с неприметным щегольством обтягивающей ее порядком раздавшийся стан и широкие бедра,— была не на шутку испугана, узнав, что к ней пожаловали из милиции.
— Живем тихо, одиноко,— с мягким украинским акцентом, грудным взволнованным голосом говорила она, жестом приглашая их в комнату.— Так что ж могло случиться?