По следам слов

Антология

«В треугольнике света солнце всегда в углу…»

В треугольнике света солнце всегда в углу,так и ты в непроглядной моей судьбена вершине. Свалившись оттуда вглубь,никогда не окончат круги разбег.Так бросают монетку на дно реки,чтобы руку свою окунув в закат,неподкупному времени вопреки,с тем же самым ничем возвратилась рука.Только все-таки есть здесь какое-то «но»,даже если отбросить все «если бы».В недостроенном доме моей судьбыэто

было единственное окно.

«Похожий на дождик в мае…»

Похожий на дождик в мае —

завистливый, глупый, страстный, —на розовой тучке маленькойлегко возлежащий странник,я проплываю быстросквозь жизнь твою молодую,как одиночный выстрелсквозь тоненький ствол латунный.Ты забываешь имя,звук голоса, осторожность,с которой меня встречалавечером на пороге.Мой парус уже отчалили проплывает мимо…Молчит о твоей печалислучайно найденный снимок —о времени за плечами,и нежности между ними.

«В неприглядное время в стране голубых фонарей…»

В неприглядное время в стране голубых фонарейсад тихонько царапает мокрые стекла.Ты лежишь, не смыкая глаза, в распоследней норе —вероятно, в аду или около.Общий ад каждый носит в себе, ну а ты в нем увяз.светлячки передохли, в глазах – только темное пламя.Только это и есть та, искомая связь,что на все времена пролегла между нами.Обернувшись, теперь не узнаешь себяв ожидании чуда стрекочущим летом,да теперь и не хватит таланта объять,что лежало в ладошке твоей неприметно.

«Сегодня я пишу тебе опять…»

Сегодня я пишу тебе опять —по вечерам бывает одиноко,и время поворачивает вспять,и тьма вползает в переплеты окон.Но все, что светлого есть в нас —как лампа, как маяк на взморье —ночами просится из глази до рассвета с ночью спорит…Мы остаемся при своем —с лекарством темноты на ране,и с тьмой граничит окоем,и ночь сгущается над нами.

Февраль

Вечера в феврале светлее весенней ночи —даже им не дают стемнеть над больной столицей,и, конечно, нам нелегко, но, должно быть, не очень,раз никто не знает, сколько это еще продлится.Мне не хочется быть пустым, но заполниться тоже нечем,только тьмой… но это – не лучший метод.Ты смеешься: смешно промолчать об этом,говорить – смешнее, но все же легче.Ты смеешься, твой взгляд пробегает мимо…Кто поймет, что он – боль, пока не отнимут руку?…занавесок, окон, меня и того, что еще за ними.Наше время молчит, да и мы не поможем друг другу.

«Я боюсь одиночества. Юность уходит…»

Я боюсь одиночества. Юность уходит.Утекают сквозь пальцы холодные дни.Говорят, впереди еще долгие годы,только хватит ли силы добраться до них?Я лежу в темноте. Эти черные окна,как зрачки вертикальные, смотрят, смеясь!Лишь рассвет, приходя, как заботливый доктор,алым пламенем в кровь усыпляет меня.Не вернуть уходящего. В том, что осталось,я не вижу конца этой дикой тоске,только чувствую, как расцветает усталостькрасной родинкой на потемневшем виске.

17

Попробуй что-нибудь понятьпод стук взорвавшихся колес.Увяз по пояс, не донес,растратил все по серым дням.Накапай мне под шорох звездсемнадцать капелек зари,семнадцать лет за ним одним —за счастьем – голосящий дрозд.И мне не впрок ни пальцев лоск,ни сытый и спокойный быт —семнадцать капелек судьбынакапай мне под стук колес!

Стихи о море

Если небо смешать с землейполучишь, конечно, море.Назови: «ничто»,и никто не возьмется спорить.Все, что будет послеи было – до.Дух бесплотный надголубой водой.Уходящие тварипопарно, в ряд,дважды два и еще разстократ подряд.Разноцветные камнив твоей горсти.Плеск в ладонях,и взмах – лети!И тогда я понял:мне не уйти,ибо все, что могло,то уже в пути.Я остался лежатьнаравне с тобой —в опустевшей раковинеприбой.

Ольга Авербах

Израиль, г. Хайфа

Родилась в Харькове. Окончила Хайфский университет, специальность английский язык и литература.

Из интервью с автором:

Пишу, сколько я себя помню. Мама перестала смеяться, прочитав, в мои 13 лет. Через год отнесла мои стихи в израильский журнал, их напечатали. Я на маму очень сердилась. Я считала, пусть взрослые думают, что хотят – я пока не знаю, что пишу. Что ж, теперь знаю.)

АСП

Что бы бунтовщики ни сказали,Как бы ни пели флейты с валторнами,Кинувшись под ноги, рявкнет заяц:«Черная речка в другую сторону!»Шахматы памятников на площади,В бронзе и мраморе слепки посмертные.Мчится покуда взбесившейся лошадьюПод каблуком одичавшего ВертераБоль одиночества в пропасть истории.Солнце ль сожжет, или ветер поднимется,Лишь бы в привязанной к луке торбеБыли бумага, перо и чернильница.