По следам слов

Антология

«Рыжие бабы на змее распутства и крови…»

Рыжие бабы на змее распутства и крови,Рыжие боги на наших грехах, как на рее.Мы распинали событья. И хмурили бровиАнгелы белые, тихо и чувственно рея.Родом из рыка, из лона волчицы, гиены —Наши мечты, освященные падалью века,Рвали нам души, но были клочки те нетленны.И расцветали в нас снова светила ацтеков.Рылом свинячьим нам хрюкали в спину измены,Черным плащом укрывали и прятали в страх.Но наши белые братья по вере степенноКрыльями чистыми ночь разгоняли.

В стихахСловом лечили, слезами торили дорогу,«Ом» омывали священным созвучьем «Аминь».Труден наш путь от неверия к вере и к Богу.Трудно сказать черным сумеркам белое «Сгинь».

Гимн тыкве

Разве знаете вы, как красивыЭти рыжие тыквы под осень?Они радость божественной силы!Так огромны! Их еле выносят,Обнимая как царственных женщин,Грузят тыквы в телеги и в МАЗы.Вы заметили, бежевых трещинСеть на брюшках, как целая фраза.Роспись бога на каждой огромнойТыкве цвета небесного света.Удивись каждой тыкве! «Ну, трогай», —Скажет возчик. И будто бы летоПоплывет на телеге меж нами.Тыквы – звезды медового цвета,Светят миру крутыми боками.

Белле Ахмадулиной

Расширенным зрачком под шляпкой темной жгучеВы смотрите вослед растерянным годам,И кажется, что в вас бесстрастно-неминучеПульсирует стихом российский Нотр— Дам.Покорною тропой приокского овражьяВы выйдете на холм, дарующий покой.Скульптурный мальчик спит, неровно, чуть протяжно.Ему прочтете стих и тронете рукойЕго изгиб спины, холодные лодыжкиИ улыбнетесь так, как будто бы во снеВы встретили себя и не узнали в книжкеСвои стихи, что здесьписали по весне.

Я была

Сарацином и служкой династии Цинь,Крестоносцем, Батыем, сжигающим Спас,Тем солдатом, что вымолвил тихо: «Хатынь»,Моджахедом, что девочку белую спас.Я была темнокожим сирийским стрелком,Белый конь Александра меня обгонял.Выходила корриду смотреть на балкон.Вместе с Ним прогнала я из храма менял.Только время ушло – затуманилась быль,Балансирую между забыть и не знать.Мое слово, как будто ненужный костыль,Моя память – чванливая старая знать.Помню только снега за уральским хребтом,Помню только пески, минарет и ковыль.И не знаю, что было тогда и потом,Помню только ту жизнь, что стирается в пыль.

Разговор

– Милый, может, не умерли мы еще?Только странно, трава проросла сквозь плечо…Только вот у тебя в уголке у ртаЗацвели незабудки вчера с утра.Слышишь, бьется сердце твое в груди.– Обозналась ты, пароход гудитИ плывет по реке, что меж нами течет,Омывая твое и мое плечо.– Может, живы мы, ведь вздымается грудь.– Это просто песок осыпается чуть,Это ветер и воды размыли его,Мы с тобою уходим в него…сквозь него…

Дмитрии Ванин

г. Москва

Родился

в Пензе. Учился в МФТИ, работает в страховой компании. Печатался в журналах «Сура», «Пролог» «Красный Серафим» и нескольких сборниках.

Из интервью с автором:

Увлекаюсь книгами и шахматами. Пишу мало, несколько стихотворений в год, поскольку очень редко могу угодить своему вкусу. Не писать совсем не получается. Все время вспоминаются слова Бродского о том, что «поэзия – это наша видовая цель».

Без нее жизнь пустеет.

Страница

По какой странице эпоху твою прочтут,с укоризной над ней головой качая?Напиши на полях про свою мечтуперед тем, как оставить ее, отчаясь.И далекий читатель над горкой книгулыбнется, вспомнив себя другого,как лицом к лицу вырастают днипо теченью времени круговому.

Утро

В квартирке на окраине темно.Еще ночная тень лежит на веках,лишь заплутавшим странником в окнозаглядывает ниточка рассвета.Так тихо, что ни шороха, низвука шин за окнами не слышно.Еще горят над городом огнии маленькие звезды – чуть повыше.И человеку снится чудный сонпро шепот моря, синеву созвездий,и кажется ему, как будто онв каком-то сказочно красивом месте,в котором нет ни «если», ни «зачем»,и не бывает никогда иначе…Уснул у человека на плечеотсвечивающий от лампы зайчик.Ночь тихо отступает от окон,и утро замирает в ветках.Ни боли, ни печали, только сон.Лишь тени на лице у человека.

Тоска по творчеству

В мире, где вещь во главе угла,яркая жизнь, как сокол, гола.Все – перегной, пустота, зола.Прошлое – тлен, остальное – мгла.Полная жизнь, как погост, пуста,если художник писать устал.Сколько мечты в белизне холста,струн тишине, чистоте листа.Господи, тихий, оставь слованам, неразумным, живым едва.Чтобы была полна головатолько поэзией. Вещь – мертва.

Ночь в поезде

Ты трясешься всю ночь в прицепном вагоне,ведь когда-то же надо было уехать,на прожженном бархате, на медвежьем мехетемноты, равнодушной к любой погоне.Закатись горошиной в дальний угол,испугавшись заблудшей нерезкой тени.Разожгли огни, раскачали стены,великаны в степи растеряли угли.И немножко зябко – так тянет вьюшка.Обернись, попробуй прожить сначала.Мы оставили за плечамипо слезе на щечках, слова на ушко…Навсегда неизбежность пускает корни,очень мало нам оставляя «кроме».Засыпай, наутро тебя накроетне надеждой, не радостью, но покоем.