По следам «таинственных путешествий»
Шрифт:
Родственники. Их много и по линии папы, и со стороны покойной мамы. Надо навестить. Собственно говоря, ее поездка не имеет определенной цели. Просто после болезни доктор посоветовал сменить обстановку, развеяться, подышать морем.
Надо съездить и в Псков. Там в имении дяди хорошая перепелиная охота. А ведь она дочь генерала, умеет неплохо стрелять. Сколько с папой колесили по разным гарнизонам! Даже на войну собиралась, кончила курсы сестер милосердия.
Итак, с завтрашнего дня отдых, магазины, покупки. Новые впечатления. Музеи. Картинные галереи. Театры. А сейчас — спать!
С утра звонки знакомым. Приглашения на чай. Приятное известие — из Петергофа приехала Ксения Брусилова. Старшие Жданко и Брусиловы знакомы домами. Дружны и дочери.
Вечером непременно к Ксении. Надо встретиться обязательно.
А там ее брат Юра, то есть Георгий Львович [32] . Личность романтическая. Морской офицер. Плавал и в Тихом океане и в Ледовитом.
Юра — душа общества. Рассказывает увлеченно. Вот и его новая экспедиция. Будет охотиться на белых медведей, моржей и тюленей.
32
У Георгия Львовича были еще брат Сергей и сестра Татьяна.
— А вы не хотите составить нам компанию, — вдруг спрашивает Георгий Львович. — Мы берем пассажиров до Архангельска. Есть свободные каюты.
Ерминия Александровна растерялась, а Брусилов продолжал:
— Заходы в европейские порты, плавание вокруг Скандинавии. Соглашайтесь, сударыня. Для вас бесплатно.
— Но я должна посоветоваться с папой.
— Превосходно. Время еще есть. Завтра же отправляйте письмо.
«...Он устраивает экспедицию в Архангельск и приглашает пассажиров. Было даже объявлено в газетах. Займет это недели 2—3, а от Архангельска я бы вернулась по железной дороге: Тебе это, конечно, сразу покажется очень дико, но ты подумай, отчего бы в самом деле упустить такой случай, который, может быть, больше никогда не представится. Теперь лето, значит, холодно не будет, здоровье мое значительно лучше... Затем они попробуют пройти во Владивосток, но это уже меня не касается. Ты поставь себя на мое место и скажи, неужели ты бы сам не проделал бы это с удовольствием?
Дорогой мой папочка. Целую тебя крепко, крепко.
Твоя Мимка» [33] .
Задала задачу дочь старому генералу. Ах Ерминия, Ерминия! Родиться бы ей мальчиком. Чем не гусар сорвиголова. На коне скачет, что твой казак. И теперь вот, паруса...
Что же, Брусиловы — фамилия известная. Знавал покойного контр-адмирала Льва Алексеевича. Дружили. Да и, по отзывам, сын — офицер серьезный. Ну господь милостив, пусть едет.
А пока письмо из Петербурга шло на юг, да ответ с юга обратно, Ерминия съездила в Псков к тете Жанне, воспитавшей ее после смерти матери, тоже Ерминии. У них в роду так уже повелось. И бабушка была Ерминия.
33
Здесь и ниже в этом очерке выдержки из писем Г. Л. Брусилова и Е. А. Жданко, а также обнаруженные авторами документы, относящиеся к истории организации экспедиции, цитируются по статье Д. А. Алексеева «Неизвестные письма участников русской полярной экспедиции 1912 г. на шхуне «Св. Анна», помещенной в сборнике «Летопись Севера» (М., 1985. Т. XI).
...Хлопот у Георгия Львовича — просто не вздохнуть. Сухари. Полярная одежда. Винтовки. Сахар. Мука. Сушеные овощи. Шерстяное белье. Керосин. Солонина. Галеты. Рис. Уголь. Рукавицы. Патроны... И все добывается с трудностями. А шуму наделали на всю Россию. Экспедиция считается богатой, дворянской. Не то что у Георгия Седова. И поставщики в полной уверенности, что блестящий офицер с деньгами считаться не будет, цены заламывают баснословные. А никто не знает, с каким скрипом дядя Борис Алексеевич дает финансы [34] . И уж, конечно, никому не ведомо, что за спиной дяди есть еще одна фигура, предпочитающая оставаться в тени. Дядя лишь для вывески.
34
Борис Алексеевич Брусилов (1856—1918) — действительный статский советник в отставке. У Георгия Львовича был еще один дядя — Алексей Алексеевич Брусилов (1853—1926), известный русский и советский военачальник, отличившиеся во время первой мировой войны (знаменитый «брусиловский прорыв»).
Каждая копейка на счету. Даже вот эту сдачу кают «для спортсменов» до Архангельска не от хорошей жизни придумали. Да не очень-то откликнулись желающие на газетные объявления. Две молодые скучающие барышни. Впрочем, три. Звонила Ерминия Жданко. Папа дал «добро». Чем-то отличается от обычных барышень из высокопоставленных семей.
— Ваше благородие, Георгий Львович, там на шлюпке репортеры причалили.
Это докладывает вахтенный.
— Прости. Но, братец, мне некогда. Пусть принимает Николай Святославович.
И пока репортеры взбираются по штормтрапу с левого борта, от правого отходит шлюпка с Брусиловым. Начальник экспедиции спешит в Гидрографическое управление. Нужны новые карты полярных широт, отложенные для него специально астрономические ежегодники, пара секстантов. Договориться надо и с девиатором и навигационной камере. Перед отплытием в полярные воды надо уточнить девиацию.
Пристань встречает голосами разносчиков газет: «Премьер-министр Франции Пуанкаре — на пути в Россию! Шхуна лейтенантов Брусилова и Андреева поплывет вокруг Скандинавии! Готовится экспедиция к Северному полюсу лейтенанта Седова! «Святой Фока» в ближайшие дни покидает Архангельск!»
Знает Георгий Львович из рассказов моряков лейтенанта с твердым характером. Почти одновременно они работали в Чукотском море. Седов — известный гидрограф, и тоже бредит Севером. Да кого, хоть раз там побывавшего, оставляют эти властные чары? По расчетам, могли бы встретиться с Седовым в Архангельске. Если, конечно, не будет задержки здесь, в Петербурге.
При этой мысли Брусилов нахмурился. Тысяча причин тормозила отход. И теперь вот — с этим пошлинным обложением. Поощряя отечественное судостроение, правительство накладывало высокие пошлины на суда, купленные за границей. Двенадцать рублей за каждую тонну водоизмещения! Впрочем, ее бы можно было заплатить, эту пошлину, да дядюшка и здесь выжимает копейку. Надо унижаться, просить о льготе.
Николай Святославович Андреев, грузноватый, с мешками под глазами, встретил репортеров галантно и сразу их покорил. Газетчики восторженно рассматривали шхуну. Вопросы о снаряжении, о цели экспедиции, о команде. Андреев отвечает уверенно, со знанием дела, обрисовывает перспективы, острит. Газетчики скрипят перьями. Переспрашивают.
Посещение заканчивается в кают-компании. Стюард подает виски с содовой, сигары. Бережно поддерживая отяжелевших гостей, матросы помогают им спуститься в шлюпку. Репортер «Нового Времени» восторженно подбрасывает шляпу и кричит «Виват!».
По первоначальному замыслу учреждалось нечто вроде акционерного общества по добыче пушнины и морского зверя в полярных водах и прилегающих землях. Основными компаньонами должны были стать лейтенанты флота Георгий Брусилов и Николай Андреев. У Брусилова собственных капиталов не было. Его отец — начальник Морского генерального штаба — умер три года назад, и семья находилась в стесненных материальных условиях.
Но в последний момент дядя Борис Алексеевич поставил условие — никаких компаньонов! Истинные мотивы этого требования долгое время оставались неясными — и вот обнаруженные неизвестные письма Брусилова поставили все на свои места. Дядя выступил в роли исполнителя воли подлинного держателя контрольного пакета акций всего предприятия — своей жены, богатой помещицы, хозяйки семейных капиталов Анны Николаевны Брусиловой, урожденной Паризо де Ла-Валетт.