По следу единорога
Шрифт:
— Сдаюсь! — заныл Грязнуля Макмерзок. — Я скажу вам все, что знаю, только уберите ее!
— Фелина, стой! — скомандовал Мэллори. Она сердито зашипела, но все-таки замерла на месте, пожирая лепрехуна голодным взором.
— Ладно, — распорядился Мэллори, — выкладывай.
— Липучка Гиллеспи украл единорога, и с тех пор его никто не видел, — заявил Макмерзок.
— Где единорог?
— Никто не знает.
— Где Гиллеспи живет?
— Я могу дать вам адрес.
— Ты можешь поступить куда лучше, — ответил Мэллори, выдергивая из брюк лепрехуна ремень и связывая его руки за спиной. — Ты можешь отвести нас туда.
— Но я не хочу встречаться с Гиллеспи! Он мне даже не нравится!
Вытащив собственный ремень, Мэллори стянул им лодыжки Грязнули Макмерзока.
— Фелина, бери его.
Скакнув вперед, она коршуном налетела на лепрехуна, подхватив и забросив его за спину.
— Лады, — Мэллори направился к двери, — по-моему, мы готовы.
— Лучше возьмите меня вы! — взмолился Макмерзок. — Ей я не доверяю!
— Ничуть не сомневаюсь.
— У меня вся кровь к голове прилила! Я вижу религиозные видения!
— Очевидно, ты переживаешь духовное очищение, — саркастически прокомментировал Мэллори, придерживая дверь открытой для Фелины, несущей свой груз.
Вдруг она взвизгнула, прижав ладонь к левой ягодице, а через миг мучительно взвыл лепрехун, испытавший ее коготки, полоснувшие его по ноге.
— Это тебе за то, что укусил ее, — растолковал Мэллори.
— Но это же был дружеский укус!
— Ну а она, наверное, по-дружески оцарапала тебя.
— Я тебе это припомню! — пообещал лепрехун. — Когда я вырву твои глаза из орбит и отрежу твой нос, а ты будешь молить о пощаде, я тебе это припомню!
— Главное, хорошенько припомни, где живет Липучка Гиллеспи, — парировал Мэллори. — Потому что, если ты дал липовый адрес, я оставлю тебя ей насовсем.
— Мне это очень по вкусу, — промурлыкала Фелина, шагая по продутым ветром, вымоченным дождем, лоснящимся улицам Манхэттена.
Глава 10
Дождь усилился.
Они отшагали уже больше мили, следуя указаниям Грязнули Макмерзока, выбиравшего переулки и боковые улочки, наверняка даже не существующие в Манхэттене детектива. В какой-то момент Мэллори проникся уверенностью, что лепрехун гонит их по кругу; они четырежды свернули налево под прямым углом, но когда добрались до точки, которую Мэллори считал отправной, здания оказались вовсе не знакомыми, да и улицы такой он ни разу не видел.
Обстановка мало-помалу, почти неуловимо менялась, и через какое-то время их уже окружали трущобы; дома из красного кирпича и гостиницы явно знавали лучшие времена. В конце концов они остановились перед высоким узким кирпичным зданием, наружные стены которого нуждались в основательной чистке пескоструйным агрегатом, а фрагмент внутренних, видневшийся сквозь пару грязных окон, выглядел ничуть не лучше. Ступени каменной лестницы, ведущей на крыльцо, потрескались, а три буквы в неоновом транспаранте «МЕСТА ЕСТЬ» не горели.
— Здесь, — заявил Макмерзок. — Теперь отпустите меня.
— Только тогда, когда буду знать, где живет Гиллеспи, — возразил Мэллори, поднимаясь на крыльцо, и обернулся к Фелине. — Подожди здесь вместе с ним.
— Эй! — возмутился лепрехун. — Уговор есть уговор!
— Верно, — согласился Мэллори, — так что лучше тебе не нарушать свою половину уговора.
— Надеюсь, он ее нарушит, — алчно заурчала Фелина. Войдя в здание, Мэллори оказался в тесном, затхлом вестибюле. Мебель — два кресла и софа, все с протертыми на углах подушками — была куплена крайне дешево и давно пережила свой век. Стены, истертые на уровне талии спинками стульев, являли глазу всевозможные оттенки серого, зависящие от распределения грязи по ним. Ковер, протоптанный до дыр, почти сохранил намек на первоначальный узор, видневшийся не одно поколение назад. В углу спокойно стояла пластмассовая елочка, выцветшая от времени, украшенная гирляндой без доброй половины лампочек и увенчанная серебряной звездой — некогда пятиконечной, но сохранившей лишь два луча.
За побитой, исцарапанной стойкой сидел лысеющий мужчина среднего возраста с аккуратными усиками и зубочисткой в уголке рта, делая фломастером пометки в сводке бегов. Он, как и вестибюль, знавал лучшие времена. Пиджак его протерся на локтях, на рубашке не хватало пуговицы, а галстук-бабочка чуточку перекосился. Наконец заметив присутствие Мэллори, он со вздохом отложил сводку и устало поднялся на ноги, тоном безмерной скуки проговорив:
— Хо-хо-хо. Мэллори оглянулся:
— Это вы мне?
— В самую точку, командир, — подтвердил портье. — Хо-хо-хо, добро пожаловать в «Кринглово воинство» [19] , лучший пансион в Нью-Йорке. Дождь еще идет?
Мэллори кивнул.
— Вот дерьмо! — Портье подхватил сводку и перечеркнул имя лошади длинной чертой. — Это снимает с повестки дня третий заезд, хо-хо-хо.
— На кой вы все время хохохокаете? — поинтересовался Мэллори.
— По работе положено. Если я это не скажу, меня уволят.
— Почему?
19
Слово «Крингл» происходит от искаженного немецкого Christkindl (уменьшительное от Christkind) — Христово дитятко, рождественский подарок. Так называют все, связанное с рождественскими покупками.
— Кабы я знал, черт возьми! — признался клерк. — Наверно, принадлежность к «Кринглову воинству» имеет к этому какое-то отношение.
— Ни разу не слыхал о «Крингловом воинстве».
— Ничего удивительного. Мы самый специализированный пансион, какой только может быть на свете. — Портье указал на белобородого старца, вышедшего из античного лифта и зашаркавшего на улицу. — Видали того старого чудика?
Мэллори кивнул.
— Так вот, у нас их двести шестьдесят четыре.
— У вас дом престарелых?
— Дом безработных Санта-Клаусов. — Портье издал невеселый смешок. — У нас забито под завязку сразу же после Рождества и не пустеет аж до ноября. — Он поморщился. — Но что у меня в печенках сидит, так это то, что большинство старых пердунов даже не платят за постой.
— Как же вы не разоряетесь?
— Нами владеет какой-то старый пень, живущий на севере. Содержит заведение на благотворительных началах. — Портье пожал плечами. — Наверно, жалеет всех этих старых Санта-Клаусов. Но все ж таки он настоящий мот, раз способен позволить сдавать эти комнаты задарма.