По следу единорога
Шрифт:
— Но миллионы по-прежнему делаются и теряются каждый день, — возразил Мефисто.
— Это не одно и то же, — проронил джинн. — Поглядите вокруг. — Он сформировал руку, указывающую на бесконечные ряды терминалов и мониторов. — Где же люди, где лихорадочная деятельность? Некогда бумага завозилась сюда целыми грузовиками; ныне же попробуйте отыскать хоть одну корзинку для бумаг! Все делается компьютерами. Принимаются заказы, совершаются сделки, финансовые империи возносятся и рушатся, но это не сопровождается никакими эмоциями, ни малейшим возбуждением. Где тяга нажить личное состояние, стремление уничтожить противника и втоптать его в грязь Уолл-стрит, где трепет триумфа и отчаяние поражения? Все ушло, развеялось по ветру, точь-в-точь как мои товарищи.
— Но ведь какие-то эмоции наверняка остались, — не согласился Мэллори. — За компьютерами работают сотни человек. Они-то непременно должны переживать восторг и разочарование.
— Это не одно и то же, — отозвался джинн со вздохом, эхом раскатившимся по холодному, пустому залу. — Они не ставят личное состояние на карту; изрядная часть денег принадлежит пенсионным фондам и прочим организациям. Кроме того, решения принимают машины; люди превратились в возвеличенных клерков, выполняющих приказы своих механических хозяев. Переживаемые ими убогие эмоции предоставляют нам лишь самое скудное пропитание, заставляя балансировать на грани голода. Джон Д. знал это, потому-то и выбрал смерть.
— Какой Джон Д.?
— Мой павший товарищ, — пояснил джинн. — А я Дж. П.
— В честь Дж. П. Моргана [21] ? — догадался Мэллори.
— Да. Вот это был тиран, человек с величайшим накалом ненависти и громадными масштабами любви! — Заговорив о своем давно почившем тезке, джинн вспыхнул ярким пурпуром. — В ту неделю, когда биржа потерпела крах, он потратил двести миллионов долларов, в одиночку пытаясь поддержать ее собственными деньгами. Должно быть, он обеспечивал пропитанием полсотни джиннов сразу! — Погрузившись в сладостные воспоминания, джинн разгорелся еще ярче. — А когда он пришел сюда после сражения с Тедди Рузвельтом, воздух буквально искрился энергией. Знаете, у нас тут почитай каждый день возгорались кулачные бои.
21
Здесь речь идет о Джоне Пирпонте Моргане Младшем (1867—1943), занимавшемся активной биржевой деятельностью вслед за своим знаменитым отцом, финансистом и филантропом.
— Времена меняются, — заметил Мэллори.
— Знаю, — вздохнул Дж. П., обесцвечиваясь. — Как прежде динозавры, мы бредем к полному вымиранию, но не под раскаты грома, а под жалобное хныканье. Пожалуй, я даже не против. Ужасно одиноко быть последним представителем своего племени. День, неделя, месяц — и я присоединюсь к своим утраченным друзьям.
— Сожалею, — сказал детектив.
— Не стоит. — Дж. П. опять стал тускло-черным. — Это случается со всеми видами, в том числе и с Человеком. — Его силуэт стал еще более призрачным. — Джон Д., Кир, Август… Скоро увидимся, друзья мои!
С этим джинн исчез.
— Печально, — прокомментировал Мэллори.
— Он сжульничал, — фыркнула Фелина.
— Наверное, он считал, что это его обжулили, — задумчиво проронил Мэллори, — даже если так и не понял, как или почему.
— Пойдемте лучше, — принялся торопить его Мефисто. — Должно быть, Виннифред уже перед входом. Мэллори кивнул;
— Пошли, Фелина.
Девушка-кошка мягко спрыгнула на пол и припустила к двери, обогнав мужчин.
— Теперь забирайте ее отсюда, — сказал охранник, как только все трое вышли из зала.
— Уже уходим, — ответил Мэллори. — По-моему, призраки уже недолго будут вас беспокоить.
— Скатертью дорога! — воскликнул охранник. — Надо же иметь такую наглость — пугать порядочных людей, зарабатывающих кусок хлеба честным трудом!
Мэллори не отозвался ни словом, и спустя полминуты он, Фелина и Мефисто уже стояли на тротуаре перед биржей. С неба начала сеяться какая-то липкая каша — то ли дождь, то ли снег, — позаимствовавшая и у того, и у другого лишь самые худшие качества.
— Который час? — спросил Мефисто, поднося ладонь козырьком ко лбу в тщетной попытке сохранить очки сухими. Мэллори бросил взгляд на часы:
— Полтретьего плюс-минус минута.
— Проклятие! — насупился Мефисто. — С Виннифред что-то случилось!
— Она задерживается не так уж сильно, — попытался утешить его Мэллори.
— Я знаю ее уже чуть ли не полтора десятка лет, и она еще ни разу не опаздывала на встречу.
— Почему бы вам не заглянуть за угол? — предложил Мэллори. — Там тоже есть вход. Может, она ждет нас не в том месте.
Кивнув, Мефисто осторожно двинулся по скользкому тротуару и скрылся за углом справа. Вернувшись через пару минут, он придерживал полы накидки, чтобы она не волочилась по снежной жиже, а остановившись рядом с Мэллори, снова запахнулся.
— Увы, — угрюмо объявил маг и вдруг огляделся. — А где Фелина? Если снова на бирже, я за то, чтоб там ее и оставить.
— Я отправил ее в Патологиум, ждать Виннифред и Эогиппуса, на случай, если они почему-то заявятся туда, — объяснил Мэллори.
— Хорошая мысль, — одобрил маг. — Тем более кошки мне никогда не нравились.
— Итак, остаемся мы с вами.
— В каком смысле?
— В том смысле, что следующим логичным шагом было бы поискать Виннифред и Эогиппуса.
— Да и так ясно, что с ними случилось, — ответил Мефисто. — Попали в беду.
— Тогда надо их выручать.
— Послушайте, — принялся отбиваться Мефисто, — я же только согласился выяснить парочку фактиков. Я вовсе не намеревался идти против Гранди.
— Я думал, Виннифред вам подруга.
— Подруга, но я не пошел бы на Гранди, даже если бы под ударом была моя собственная мать!
— Вам не придется, — возразил Мэллори. — Может, он еще и не знает, что они на нашей стороне.
— На вашей стороне, а не на нашей.
— Признаю свою ошибку. И все-таки вас никто не просит сражаться с Гранди.
— Как раз именно этого вы от меня и требуете! — тонким, жалобным голоском возмутился Мефисто.
— Вы же маг, — покачал головой Мэллори. — Я всего лишь прошу вас пустить в ход свое могущество для выяснения, что же случилось с Виннифред и Эогиппусом. — Он на миг задумался. — Вам даже не придется выходить из дому. Просто воспользуйтесь своим хрустальным шаром.