По следу тигра
Шрифт:
Из укрытия Максим выбрался не с пустыми руками, в каждой он нес по основательному обломку кирпича. В два прыжка оказался за доской почета, оттуда бросился к стволу кривой ели. И уже оттуда метнул первый снаряд — он ударил точно в центр стекла передней дверцы иномарки Букина. Второй обломок пролетел чуть дальше, врезался в блестящее крыло машины охраны. Сигнализации иномарок взвизгнули слаженным дуэтом, завыли синхронно, как волки в августе. Из дверей конторы одновременно ломанулись двое, столкнулись в узком проеме, третий топтался позади. Максим вышел из-за елки, подождал, пока охранники просочатся в двери, улыбнулся приветливо. И с двух рук, «по-македонски» продемонстрировал быковатым телохранителям известный со времен античности оскорбляющий и унижающий человеческое достоинство жест. И пока они не опомнились, рванул им навстречу, вильнул вправо, промчался мимо воющих иномарок. По знакомой, дважды пройденной сегодня утром тропе помчался к развалинам. Маневр удался, можно даже не оборачиваться, достаточно топота за спиной, тяжелого сопения и выкриков. Максим пронесся мимо знакомого окна, через которое недавно наблюдал церемонию въезда Букина в его владения, пробежал дальше. Свернул вправо, ворвался в дверной проем, метнулся к стене, вжался в нее и замер. Топот и ругань ненадолго стихли, и в дверь вломился один из преследователей. Остановился на пороге, покрутил головой вправо-влево и упал на грязный пол. Два ножевых ранения в поясницу — прогноз для жизни неблагоприятный. Максим, старясь не шуметь, оттащил убитого к дальней стене, бросил его за грудой строительного мусора. Межэтажные перекрытия обвалились здесь давно, и теперь через дыры в крыше снег падал прямо на пол первого этажа. Охранник упокоился в небольшом сугробе из льда и смерзшихся бетонных обломков. Обыскать убитого Максим не успел — к нему бежали сразу двое. Орали — звали дружка и одновременно угрожали мерзавцу, покусившемуся на святое — транспортное средство хозяина. Но самого негодяя не видели, зато сами были как на ладони. Проскакали через все развалины от одной торцевой стены до другой и вернулись назад. И совещались теперь, что делать дальше. Порешили для начала найти своего напарника, а то он что-то долго не отзывается. Разошлись в разные стороны, побрели в полумраке вдоль стен. Второго Максим «встретил» минуты через три, здесь тоже все получилось быстро и тихо. Тот успел только моргнуть несколько раз и сполз вниз по стеночке, прижимая руки к животу. Максим пнул его в плечо, и телохранитель Букина мешком свалился на пол. Обыск убитого ничего не дал, охранник был безоружен. Странно, а как же они недопонимания оформляют? Силой внушения, что ли? Или витиеватые, хорошо замаскированные угрозы в листовке — преувеличение, а проще говоря — дешевые понты? Похоже, что так и есть.
Третий букинский телохранитель уже волновался не на шутку. Он прекратил осмотр помещения, стоял теперь у пролома в стене и орал. По его голосу Максим слышал, что тот уже жалеет, что повелся на дешевый трюк и очень хочет выбраться отсюда. Но одному страшно, да еще и остальные почему-то не отзываются. Затем решился, наконец, рванул со всех ног назад, к свету, льющемуся из дверного проема. Но остановился на полдороги, вернее, его остановили. Максим пропустил охранника вперед, шагнул из-за полуразрушенной перегородки и рывком зажал ему ладонью рот и нос. Тот дернулся, замычал, попытался укусить душившую его ладонь, но два ножевых удара под лопатку прекратили истерику. Максим вытер нож об одежду убитого. Здесь все, пора возвращаться. Этих будут искать, если уже не начали. Где-то в глубине здания раздалась трель мобильного. Но на звонок не ответили. Тогда зазвонил второй телефон, за ним третий. Максим вышел из развалин, прислушался. Воя сигнализаций не слышно, поблизости никого. Народная тропа пролегала вдали от заброшенного цеха, но осторожность все же не помешает. Поэтому к зданию «конторы» Максим подошел с другой стороны. Иномарки на месте, рядом пусто. Тянуть нечего, надо идти внутрь, нанести уважаемому рейдеру Букину визит вежливости.
Максим взбежал на крыльцо, рванул на себя ручку двери, влетел в небольшой тамбур, распахнул вторую дверь. Длинный пустой коридор уходил в обе стороны. На полу коричневый истоптанный линолеум, стены выкрашены синей краской, двери кабинетов — грязно-белой, давно облезшей от старости. Так, Вика говорила что-то про охрану в кабинете Букина. Скорее всего, кабинет директора находится на втором этаже. Ждать нечего, надо проверить. Прыгая через ступеньки, он помчался по лестнице вверх. Здесь чувствовалась близость барских апартаментов — стены покрыты пластиком, на полу ламинат. На новые двери тоже не поскупились, и, похоже, ремонт здесь делали недавно. Одна дверь приоткрылась, из кабинета вышли две женщины. Максим отвернулся, сделал вид, что изучает стенд с ассортиментом продукции «Техноэкспорта». Тетки, шепотом переговариваясь, прошли мимо. Максим оторвался от созерцания фотографий, помчался по коридору дальше и остановился перед последней дверью. Прислушался к голосам, доносящимся из-за нее. Это, скорее всего, приемная, и один из находившихся внутри стоит (или сидит) недалеко от входа. Второй — чуть подальше, предположительно у окна. Вряд ли помещение большое, хотя черт его знает. Посмотрим.
Дверь открылась сама, и тот, мелкий, похожий на болонку, телохранитель попытался выйти из кабинета. В руках он бережно держал электрический чайник и две чашки. Но попить чайку охраннику не дали — Максим пнул его в живот и влетел следом за ним в приемную. Второй охранник уже приподнимался со стула, и даже задрал полу толстовки, но грохнулся вместе со стулом на пол и больше не дергался. Неудобно сопротивляться с проникающим ножевым ранением в живот. Последний букинский страж слабо шевелился у подоконника, тихо стонал и держался за ушибленный затылок. Его полет закончился у батареи, а радиаторы отопления в старом здании остались со времен его постройки — чугунные, основательные. Поэтому еще три удара об голову охранника они выдержали легко. Максим бросился к входной двери, повернул защелку замка. Все, вход сюда снаружи заблокирован. Да и выход, пожалуй, тоже, придется искать другой путь к отступлению. Со специалистами по оформлению недопониманий покончено. Пора переходить ко второй части мерлезонского балета, тем более что в дверь уже два раза постучали.
Максим осмотрелся — обычная приемная, только оба секретаря лежат на полу. Один почти под столом, скорчившись и прижимая к животу руки, второй — нежно прижавшись головой к батарее. И оба не двигаются, у одного пульс не прощупывается, у второго — слабый, нитевидный, того гляди оборвется. Максим отпихнул носком ботинка чайник, тот покатился по полу и ударился о вторую дверь. Деревянную, покрытую лаком, украшенную позолоченной табличкой с надписью «Генеральный директор». «Ты-то мне и нужен», — Максим ворвался в кабинет. Помещение поражало богатством внутренней отделки, в цветовой гамме преобладали красный и золотой цвета. Шторы, карнизы, светильники и мебель — декор интерьера и обстановка выдержаны в купеческом стиле. А через все помещение протянулся длинный темного дерева стол, и с его дальнего конца Букин пялился на гостя щелевидными глазенками с опухшими веками. Брови его шевелились, как гусеницы, выдавая интенсивную умственную деятельность.
— Кто? — рявкнул он во всю глотку, приподнимаясь в кресле, — кто пустил… — и заткнулся, уставившись на «Макаров» в руке посетителя.
— Конь в пальто. Сядь, скотина, поговорить надо. И не ори, — предохранитель негромко щелкнул под пальцем, и Букин подчинился, плюхнулся на задницу, кожано-металлическая конструкция под ним сдавленно пискнула.
— Что вы хотите? — растерянно поинтересовался Букин секунд через тридцать.
Надо отдать директору «Техноэкспорта» должное: ситуацию он просек сразу, орать и дергаться не пытался, руки держал на виду. Словом, гостя не провоцировал, видя его серьезный настрой и не менее внушительный аргумент в руке.
— Надо бы пару недопониманий урегулировать. И, желательно, сегодня.
Букин понимающе кивнул головой, и оба его подбородка мелко дрогнули. А лысина в редких зарослях медленно раскалялась, словно где-то внутри директорских извилин затеплился крохотный огонек.
— На тебя люди работали, помнишь? Долго работали, честно. И ни черта за это не получили, так? Почему, можешь мне объяснить? — Максим положил пистолет на стол, накрыл его ладонью. И не сводил с Букина взгляд. Тот косился вправо-влево, сжимал кулаки и неприятно хрустел пальцами. Пауза затягивалась. Букин ожил, он же все это время лихорадочно соображал, что означает визит неизвестного. Слова Максима помогли директору определиться. Это, слава Богу, не конкуренты и не коллеги-рейдеры. Все гораздо проще, чем он подумал сначала. Поэтому можно расслабиться — наврать что-нибудь, нагородить с три короба. Не будет же он стрелять, в самом деле. Да и пистолет наверняка не заряжен, так, прихватил для острастки.
— Кто именно? — уже уверенно, даже вальяжно поинтересовался Букин.
— Королева Виктория, например. Сколько ты ей должен за полгода? Ты в курсе вообще, что люди, которых ты на улицу выкинул, кровь сдают, чтобы выжить? За деньги.
— Королева, Королева? — Букин сделал вид, что вспоминает, о ком идет речь, а сам думал только об одном: «Куда все подевались? Где эта свора телохранителей, все пятеро? Почему один вооруженный человек свободно прошел мимо них и теперь требует вернуть какой-то девке зарплату за полгода? С какой стати? Эта дура пусть скажет спасибо, что жива до сих пор. Жаловаться она решила, идиотка. Где они, мать их? Пусть выкинут этого придурка, и поскорее».
Букин приготовился заорать во все горло, но так и замер с разинутым ртом. Черное пистолетное дуло гипнотизировало, не давало отвести взгляд, завораживало. Голос посетителя прозвучал глухо, как через подушку:
— Я тебя сейчас как ту кошку к дверям прибью. Будешь висеть, пока не сгниешь, я об этом позабочусь. Как об охране твоей позаботился. Долг гони, и с процентами.
Максим прищурился, мотнул головой — в кабинете под потолком неожиданно загудела, замерцала лампа дневного света. Букин вздрогнул, зашарил по столу руками и все смотрел прямо перед собой, хоть «Макаров» уже снова вернулся на стол.
— Давай, бегом, — поторопил директора Максим.
Букин засуетился, выдвинул верхний ящик стола, вытащил из него связку ключей. Повернулся к Максиму спиной, принялся перебирать ключи дрожащими руками, потянулся к дверце стоявшего под столом сейфа. Огонек в директорском черепе погас, и несостоявшийся костер покрылся пеплом. Максим заметил, что у Букина побледнела даже кожа на кистях рук, а голова странно дергается и поворачивается ритмично влево-вправо. Лампа над головой снова загудела, как злая осенняя оса, моргнула несколько раз и снова успокоилась. А вот директор «Техноэкспорта» равномерно и методично несколько раз с силой врезался головой в стену, попытался вскочить из-за стола, но помешало огромное брюхо. Стол содрогнулся, телефон, лотки с бумагами, канцелярский набор со множеством ручек и карандашей подпрыгнули, слетели на пол. Букин повторил попытку еще раз, но тяжелый стол устоял. Зато сдалось кресло, оно не выдержало давления, в стойке что-то подломилось, один поручень отвалился, и Букин, вместе с сиденьем и спинкой грохнулся на пол, приложившись о стену затылком. И сидел, неестественно вытянувшись, с запрокинутой головой и закатившимися глазами. Максим вытянул шею, шагнул, было, вперед, но тут у директора начались конвульсии. Он извивался и корчился, словно марионетка, которую дергает за нитки безумный кукловод. По подбородкам на нежно-зеленую ткань рубашки стекали струйки слюны и крови из прокушенного языка, сжатые в кулаки руки плотно прижимались к груди. На эпилептический припадок похоже. Что его спровоцировало, хотелось бы знать? Инфекция, абсцесс головного мозга, застарелая, невылеченная травма головы? Передоз наркотиков или наоборот — отказ от алкоголя, снотворных или успокоительных средств? Любая из этих причин могла стать причиной приступа. Значит, этот Букин еще и на всю голову больной. Таких же на специальном учете держать полагается, как шизофреников и им подобных, склонных к совершению в невменяемом состоянии общественно опасных действий. Способов полно: медикаментозные, например, или методы физического усмирения — изоляция, но с возможностью прямого наблюдения за больным, надевания смирительной рубашки, и прочее. Жаль, что принудительная госпитализация сейчас возможна только по суду. «Психиатрический стационар по тебе плачет, скотина. Тебе в дурке место, а не в директорском кресле. Но я не „скорая“, я сюда не первую помощь тебе оказывать пришел», — Максим отвернулся к окну и ждал, когда все закончится.