По следу зверя
Шрифт:
– Хорошо, я все скажу, только больше не бейте.
От неожиданности глаза полицая округлились:
– О как! Чего вдруг? Жить захотелось?
– Кто же не
– А когда господин капитан допрашивал, чего молчал?
– Боялся! С немцами боязно говорить. Другое дело – с вами. Они нам чужие, а вы – свой.
– Я тебе, сучонок, не свой! – замахнувшись, рявкнул Кондрат над его ухом, но бить не стал. Николай испуганно втянул голову в плечи. Он и в самом деле боялся. Боялся, что не поверят в его искренность. – Твои землю удобряют, понял? – Довольный произведенным эффектом, Матюшин вернулся к столу. – Будь моя воля, я бы всех вас к стенке поставил.
Отправив молодого помощника, закончившего смывать кровь с пола, за капитаном, Кондрат сел в кресло дожидаться.
Выстраиваемые им долгое время отношения с Хойером в последнее время заметно ухудшились. Он не сразу понял, что могло послужить тому причиной. Свою часть договора Кондрат по-прежнему исправно выполнял. Разве что не всегда так, как хотелось немцу, но все же. Однако офицер все чаще пребывал в дурном настроении. И раньше неравнодушный к алкоголю, он стал больше выпивать, срываться на подчиненных. Доставалось и Кондрату. Скоро стало ясно: причиной перемены в настроении капитана явилось предчувствие неминуемого краха. Хойер не один был в этом уверен. Депрессия охватывала многих гитлеровцев, как офицеров, так и солдат.
– Так где, говоришь, находится твой отряд? – очнувшись от размышлений, снова спросил Кондрат:
Сверчок развел руками:
– Этого я, действительно, не знаю. У нас так поставлено: если кто-то не вернулся с задания и возникло подозрение в его предательстве, то лагерь сворачивается. Как раз мой случай. Я могу отвести вас к старому месту, но толку от этого?
Конец ознакомительного фрагмента.