По слову Блистательного Дома
Шрифт:
Пришло время изумиться мне.
— Так он это что, понимает?
— Конечно.
— Тивас, они что, разумные?
— А что я тут, по-твоему, делаю? Здесь есть виды разумных животных. В разной степени, конечно. Некоторые виды насекомых, некоторые породы деревьев. Только общаться с ними чрезвычайно сложно. В основном потому, что они не хотят. А вот людей понимают. И друг с другом общаются. Да вон, ты сам посмотри.
Старший комонь инструктировал младшего, что-то втолковывал ему, порыкивая. Тот, склонив набок маленькую свою головку,
— Пойдем посмотрим, что от гиршу осталось.
Осмотр павшего противника привел меня к мысли о том, что даже раненому зверю или человеку в этой нежной саванне шансов на выздоровление давалось мало.
Мясо, внутренности, жилы и вообще все, что можно съесть, было съедено. Шкуру от излишков жира и мяса активно освобождала орда черных муравьев с мизинец размером. Стройные колонны уходили в густую траву, утаскивая с собой добычу. Наше появление не осталось незамеченным, и несколько десятков мурашей, оторвавшись от трапезы, сбили плотный строй у нас на пути. Я рассмеялся.
— Только не вздумай идти дальше. Растопчешь одного — сюда тысячи явятся. Придется вскачь уходить.
— Ого.
— Вот тебе и ого. Их никто не трогает. Невероятно мстительные твари. Тоже, кстати, весьма разумные. Ты их лучше прикорми.
Я отломил кусок галеты и аккуратно положил ее перед суровыми черными панцирниками. Из строя выскочил один и опасливо попробовал. Подбежал к своим. Те бросились к подношению, разломали и уволокли. А парламентер подбежал ко мне, ловко вскарабкался на сапог и выхаркнул на его поверхность густую тяжелую капельку чего-то.
— Ну ты счастливчик какой-то. Тебе везет и везет.
— А чего это он?
— Пищей он с тобой поделился. Своей муравьиной.
Тивас достал из складок своей хламиды какой-то медальончик, протянул мне.
— На. Собери все.
Я послушно собрал уплотнившуюся каплю в медальон. Понюхал. Пахло одуряющее.
— По этому запаху тебя всегда найдут. И помогут.
— Спасибо большое, — сообщил я черным рыцарям.
Те дружно развернулись и умчались доедать.
— Ты зря иронизируешь. За одну такую каплю Ночная Гильдия отсыплет тебе ведро золота.
— Что за Гильдия такая?
— Содружество воров, — нехотя сказал Тивас.
— С чего бы это? Накроши им галет, да и меняйся сколько влезет. Они мне вон за кусочек целую каплю выдали.
— В том-то и дело, что очень мало кому они такой обмен предлагают. Исчезающее мало, — задумчиво добавил Тивас.
Тут нашу беседу прервало истеричное ржание коней и радостный сдвоенный визг циркулярной пилы.
Мы обернулись. И я очень удивился. Скромно говоря.
Рядом с нашими заходящимися в панике скакунами радостно гарцевали огромный угольно-черный жеребец и такой же масти годовалый жеребенок.
— Я все понял, — радостно выдохнул Тивас. Повернулся ко мне, треснул
Радость за друга наполнила меня до самой макушки. Однако праздник узнавания оскорблять вульгарным любопытством не стал. Очень уж у Сергея Идонговича видок был счастливый.
— Я понял, откуда Хушшар берут гончаков.
Вы много поняли из последней фразы? Я не больше.
А два куска ночи уже подлетели к нам.
— Извини, Тивас, что отрываю, но где комонь с детенышем?
— Да вот же они, — ткнул он пальцем в коней.
И радостный визг циркулярки развеял мои сомнения.
— Так они что — еще и оборотни?
— Ну да. — Идонгович просто светился от счастья. И быстро стал мне открывать озарившую его истину. — У Хушшар есть кони — гончаки. Устали не знают, в бою страшней любого зверя. И стоят баснословно. Конечно, Хушшар скрывают их происхождение.
— А тебе открылось?
— Конечно. Скрести комоня в конском обличье с кобылой — и получится гончак.
А тот, что побольше, уже совался храпом в ладони, норовил цапнуть за рукав. Зубки вот коня подводили.
— Покатать что ли хочет? — сообразил я. — Давай.
И пока Тивас раскрывал в очередной раз рот, по-пижонски вскинул себя на спину черного великана. И степь ринулась навстречу. Конь несся, как трассовый мотоцикл. Ровно, мощно и, что характерно, почти не трясло. Восторг переполнял меня. Я захохотал, и конь ответил мне восторженным визгом. А рядом заходился в экстазе малыш. Намного меньший, он ни на шаг не отстал от старшего, хотя видно было, что дается это ему с трудом. Великан весело сделал свечку, отчего я едва не свалился, и лишь ухватившись за перевитую мощными мышцами шею, удержался на спине. И бросился обратно.
Да за такого коня никаких денег не жалко.
Зверь остановился прямо перед Тивасом, забрызгав его соком из раздавленных тяжелыми копытами жирных стеблей трав и легким движением спинных мышц стряхнул меня на грешную землю. А поскольку мы консоме только ботфортом хлебаем, приземлился я на ноги. А комонь уже Тиваса дергает за рукав, и тому повторять приглашение не требуется, и прыгает он на спину чудовищу, как заправский казак, хотя временно исполняет обязанности Мага и Колдуна. Черным пламенем полыхнула мантия, смачно чавкнули по жирной земле мощные копыта, и уже стелется над высокой травой странное двухголовое чудище. Ох, и быстро стелется.
А мне в ногу тычутся. Уже маленький комонь тычет мордашкой в ногу, сердито разевая пасть.
— Ох, а чем тебя кормить-то, — всполошился я, поднимая детеныша на руки.
Но он мои сетования игнорирует и пытается прокусить кожу перчатки. Какой полезный зверь, этот огнистый змей. И достаю из кармана шинели галету, и ее легкая сладость по душе приходится страшному в будущем хищнику. А он с хрустом быстро смолачивает ее и глядит мне в глаза весьма требовательно.
Еще, мол, давай.