По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла
Шрифт:
Монаха, который тайно корпел над рукописью в монастырской келье, звали Колумкилле, что переводится как «Голубь церкви». Позже он войдет в историю как святой Колумба. Итак, Колумкилле гостил в Мовилле, где, как он знал, хранился великолепный экземпляр Вульгаты. Монах, который и сам был великим писателем, горел нетерпением ознакомиться с раритетом. Увидев же его, он понял, что не успокоится, пока не изготовит для себя копию известного манускрипта. Ночью он проник в церковь, где лежала Вульгата, и взял ее для переписки. Колумкилле работал втайне, никого не посвящая в свои планы. Но случилось так, что аббат Финниан, настоятель монастыря, однажды застал юношу за этим занятием и очень рассердился. Он потребовал, чтобы дерзкий монах отдал ему копию, но Колумба отказался повиноваться. Более того, он обратился к верховному королю Ирландии за помощью. Однако король решил дело не в его пользу.
— Твое решение несправедливо! — воскликнул разгневанный монах. — И ты еще о нем пожалеешь!
Со стороны Колумбы это были не пустые угрозы.
Судя по всему, судьба твердо вознамерилась испытать молодого монаха на прочность. И дальнейшие события это подтверждают. В ту пору один из кровных родичей Колумбы — юный принц — попал в сложное положение. Он участвовал в спортивных состязаниях в Таре и случайно убил на поединке своего противника. Юноша был вынужден искать убежища при дворе верховного короля, однако нашел там не защиту, а смерть. Тогда Колумба кинул клич кровной мести и поднял кланы на войну против коронованного предателя. В 561 году состоялась битва при Кул-Дремне, которая обернулась настоящей бойней.
Король потерпел сокрушительное поражение, однако он все же оставался верховным правителем и сумел добиться для своего обидчика отлучения от церкви. И хотя позже благодаря заступничеству святого Брендана из Берра эта санкция была отменена, Колумба — теперь уже не воин, а простой монах — продолжал мучаться раскаянием за пролитую кровь. Он отправился за советом и вразумлением к знаменитому отшельнику святому Ласрену, который жил на острове Лох-Эрн. Тот наложил на монаха епитимью: Колумбе предписывалось покинуть Ирландию и не возвращаться до тех пор, пока он не приведет к Христу столько же душ, сколько было загублено в злополучной битве при Кул-Дремне. Дальше уже события разворачивались на английской земле…
В 563 году Колумба с двенадцатью другими монахами сел на корабль и поплыл к берегам Шотландии. Первую остановку они сделали где-то возле Оронсея. Здесь Колумба поднялся на вершину холма и, бросив взгляд на юг, обнаружил, что на горизонте все еще смутно видны очертания ирландской земли. А надо сказать, что святой Ласрен запретил ему не только возвращаться на родину, но даже и видеть ее. Монахам ничего не оставалось делать, как вернуться на палубу и продолжить свое плавание. Тринадцатого мая 563 года они снова высадились — теперь уже на острове Айона. На сей раз они оказались достаточно далеко: сколько ни смотрел Колумба в южном направлении, повсюду он видел лишь морские волны.
Тринадцать ирландских монахов, которым суждено было войти в историю, решили остаться на острове. Они построили себе деревянные хижины и маленькую часовню и начали возносить молитвы Богу. Так на шотландской земле возникла церковь Айоны, которая сыграла большую роль в христианизации Шотландии и Северной Англии.
По-прежнему до возникновения Дарэмского собора оставались еще долгие столетия, но очертания величественного храма уже замаячили в небесах, когда на маленький остров прибыл молодой человек по имени Эйден. Подобно самому Колумбе, он тоже был ирландцем королевского происхождения. Юноша присоединился к маленькой христианской общине и сорок лет провел на острове, посвящая время чтению молитв и проповедям.
Много лет спустя после смерти Колумбы святой Эйден решил покинуть Айону, чтобы организовать подобный же монастырь где-нибудь возле Нортумберлендского побережья. Он остановил свой выбор на маленьком пустынном островке Линдисфарн. Так в 635 году на английской земле возник первый ирландский монастырь. И случилось это через семьдесят два года после того, как святой Колумба был изгнан из Ирландии за неповиновение верховному королю.
На мой взгляд, это одна из самых прекрасных и романтичных страниц в истории христианства — время аскетичной святости в условиях сурового уединения, когда звуки монашеских песнопений смешивались с рокотом набегавших волн и время от времени заглушались криками морских птиц. Представьте себе, как эти героические нищие проповедники идут по дикой, полной опасностей стране, вербуя сторонников своему Богу. Многие верующие приезжали на Линдисфарн, дабы приобщиться к святости местного отшельника, святого Эйдена. Среди них оказался и аббат Кутберт, служивший настоятелем Мелроузского монастыря. Этот человек стал прямым духовным наследником Колумбы и Эйдена. Выросший на идеалах материнской церкви Айоны, он проповедовал христианскую праведность и отказ от всяческих материальных привязанностей. Времена тогда царили жестокие, и общаться Кутберту приходилось с дикими, воинственными людьми. И все же он умудрялся завоевывать все новые души — не мечом и огнем, а единственно вдохновляющим примером собственной святости. Время от времени Кутберт покидал монастырь и удалялся на крохотные уединенные островки, где ничто не отвлекало его от благочестивых размышлений. Дни и ночи проводил он в молитвах, и голосу его вторили лишь крики морских чаек да шум волн, набегавших на каменистый берег. Слава о нем шла по всему христианскому миру. Поэтому не удивительно, что, когда освободился епископский престол в Линдисфарне, выбор пал именно на Кутберта. Суровые саксонские вожди прибыли на затерянный в морских просторах островок и приблизились к вырубленной в скале келье, в которой жил святой отшельник. С собой они привезли епископскую мантию, а также посох и перстень. И опустились они на колени и смиренно
Святой Кутберт тогда, конечно же, не догадывался, сколько мытарств выпадет на долю его останков, и как далеко они окажутся в конечном счете от этого скромного монастыря. Ему и в голову, наверное, не приходило, что не единожды за грядущие века авторитетные церковные мужи (ныне и не родившиеся) станут тревожить его бедные кости — доставать из гроба и разглядывать, как некое удивительное чудо. Легенда гласит, что тело святого Кутберта осталось нетленным. Выяснилось это примерно через двенадцать лет после его смерти, когда зашла речь о канонизации бывшего епископа Линдисфарна. По законам того времени останки людей, удостоившихся ореола святости, подлежали торжественному перезахоронению. Именно это и было проделано с телом святого Кутберта. В один прекрасный день на церковное кладбище явилась группа монахов во главе с аббатом. Распевая псалмы Давида, они возвели шатер над могилой святого Кутберта. После чего старейшие и наиболее уважаемые члены братства разрыли землю и осторожно извлекли останки святого человека. Они омыли их, завернули в шелковое покрывало и поместили в деревянный сундук, который затем захоронили внутри каменного саркофага в маленькой церкви Линдисфарна.
Вот, как описывает эту церемонию древний летописец:
Удивительное дело! Когда монахи вскрыли могилу, то обнаружили, что тело избегло разложения и лежит в том самом виде, в каком его похоронили одиннадцать лет назад. Можно было бы ожидать, что по прошествии стольких лет тело будет жестким и окоченевшим, мышцы усохнут, кожа сморщится и облезет. Но ничего подобного: конечности сохранили свою гибкость и подвижность в суставах. Достав труп из могилы, монахи попытались повернуть ему голову, согнуть и разогнуть колени. Им это удалось без труда, как если б они имели дело с живым человеком. Одежда и обувь, соприкасавшиеся с кожей, тоже остались неповрежденными. Когда сняли тряпицу, которой была обвязана голова трупа, стало видно, что лицо его сохраняет прежнюю красоту и белизну. То же самое можно сказать и о новых сандалиях, которые были надеты на покойника и остались в прежнем состоянии. В подтверждение сего чуда сандалии были изъяты и помещены среди реликвий нашей церкви.
На протяжении следующих ста семидесяти семи лет тело святого покоилось в деревянном гробу, куда его поместили благочестивые монахи. Однако к концу этого срока Линдисфарнская церковь перестала казаться надежным убежищем. Все чаще из-за моря приплывали хищные драккары северных пиратов. Дикая, необузданная орда викингов обрушилась на берега Англии. Они приходили со своими длинными мечами, грабили мирных жителей и разоряли монастыри. Захватив все ценное и предав смерти беззащитных монахов, они грузили добычу на корабли и уплывали восвояси. Короче, в 875 году монахи решили покинуть остров и перебраться в более безопасное место. И хотя среди них не осталось ни одного современника святого Кутберта, клятва, данная у смертного одра епископа, сохраняла свою силу. Монахи передавали ее из поколения в поколение. И сейчас, в горестную годину, они достали гроб с мощами Кутберта и вместе с ним тронулись в путь. Монахи уходили в глубь острова, выискивая место для новой обители.
Можно представить себе это зрелище! Что должны были думать сельские жители, завидев вдали скорбную процессию с гробом на плечах? Думаю, в те дни это стало новостью номер один во всей Северной Англии. И не один перепуганный пастух рассказывал своим товарищам, как встретил толпу монахов, пересекающую вересковую пустошь или блуждающую в лесу.
— Я спросил, что это такое они несут с собой. И мне ответили: «Мы несем прах нашего святого, Кутберта, к его новому дому!»
Целых восемь лет скитались монахи со своей священной ношей по северу Англии. Мы можем отследить их маршрут по той цепочке церквей Святого Кутберта, которая протянулась от одного побережья до другого в этой части острова. На некоторое время монахи остановились в Крейке, затем, казалось, уже окончательно осели в Честер-ле-Стрите. Здесь они задержались на сто с лишним лет, однако в 995 году им снова пришлось сняться с места и двинуться дальше. И вновь монахи — теперь уже, естественно, новые — взвалили на плечи гроб с телом святого Кутберта и отправились в сторону Рипона, где надеялись обрести надежное убежище. После многих приключений они добрались до Дарэма и здесь, как пишет летописец, сердца их преисполнились «веселия и великой радости». Ибо увидели они место «дикое и невозделанное, где не было ничего, кроме густого леса и колючего кустарника». Здесь на самом гребне холма, нависающего над рекой Уир, «возвели они свою первую церковь — скромное строение из тростника и веток деревьев, где и положили тело святого (впоследствии она так и называлась — церковь из веток); мазанка эта продержалась до тех пор, пока не построили они более роскошное здание, которое и стало гробницей для их святого…»