По светлому следу (сб.)
Шрифт:
Рассуждая таким образом, капитан пробирался по узкому, скользкому от грязи дощатому настилу вдоль улицы поселка, в котором был расположен штаб армии. До домика контрразведчиков было уже недалеко, когда из соседнего переулка неожиданно вышел майор Гришин и направился навстречу капи, тану. Поравнявшись с ним, Астахов хотел было доложить своему начальнику о посещении генерала, но майор перебил его.
– Все знаю, – сказал он. – Я только что от разведчиков. Похоже, что замысел ваш удался. Поздравляю! А теперь у меня к вам дело. Знаете ли вы, что
– Да, конечно. Она этого и не скрывает.
– Чтeq \o (о;ґ) у нее – наш «ФЭД» или какая-нибудь заграничная штука?
– Наш «ФЭД». Имел удовольствие у нее фотографироваться. Могу доложить – фотограф она отличный.
Майор попросил у Астахова зажигалку. Прикуривая, сказал, понизив голос:
– Поинтересуйтесь-ка ее пленкой. Она проявляет ее в фотолаборатории армейской газеты. Были вы сегодня в редакции?
– Нет, не был.
– Ну, так зайдите непременно.
Гришин кивнул капитану и завернул за угол. Астахов пересек грязную улицу и направился на окраину поселка. Однако он не прошел и трехсот метров, как увидел вдруг Кедрову. Она выходила из армейской столовой.
«В редакцию я еще успею, – решил капитан. – Нужно воспользоваться случаем и поговорить с Наташей».
– А, Наталья Михайловна! – весело воскликнул он. – Далеко путь держите?
– К себе, в штаб.
– Ну так нам с вами по пути. Не возражаете, если я пройдусь с вами немножко?
– Ну что вы, товарищ капитан! Пожалуйста!
Они пошли рядом. Капитан стал придумывать, как бы естественнее завести разговор на интересующую его тему. А Наташа, не глядя на Астахова, сказала:
– Знаете, товарищ капитан, когда меня называют по имени и отчеству, мне почему-то всегда кажется, что надо мной подшучивают.
– Почему же? – удивился Астахов.
– Не знаю. Лучше уж, по-моему, называть просто по имени или по фамилии. В армии так больше принято.
– Похоже, что вы сегодня не в духе, – заметил капитан, пристально вглядываясь в утомленное лицо Наташи.
– Нет, я просто устала. Эти дни много приходилось работать…, А вы, кажется, в отличном настроении?
– Я всегда бываю в хорошем настроении, когда ясно понимаю, что происходит вокруг.
– Даже если плохое?
– Да, даже если плохое. Только я непременно должен разобраться во всем.
– Это удивительно! – с любопытством посмотрев на Астахова, Наташа улыбнулась и добавила: – Извините, но у вас очень самодовольный вид.
– Вы вообще, кажется, не очень-то лестного мнения о моей внешности, – усмехнулся Астахов, чувствуя, что ему приятно идти рядом с Наташей. – Во всяком случае, до сих пор я получался довольно мрачным на ваших фотографиях. Знаю, знаю, не ваша в том вина. Видимо, не фотогеничен. Любопытно, однако, каким вышел я на последнем снимке? Помните, вы щелкнули меня своим «ФЭДом» дней пять назад?
– Помнить-то помню, – ответила Наташа, – но пленку до сих пор не удалось проявить. Абсолютно нет свободного времени.
– А может быть, вы доверите мне эту операцию?
– Какую операцию? – не поняла Наташа.
– Да проявление пленки. Я поручу это нашим лаборантам, и они сделают все не хуже вас. Наташа молчала.
– Пленка ведь с вами, наверно? – спросил Астахов.
– Да, пленка со мной, но стоит ли утруждать вас?… Я и сама скоро освобожусь.
Ей, видимо, не хотелось давать пленку Астахову, но капитан сумел настоять на своем, и она уступила.
– Завтра же я верну вам все это в проявленном и отпечатанном виде, – весело заявил Астахов. – Можете быть спокойны.
– А я и не беспокоюсь, – ответила Наташа.
Они были теперь возле дома Астахова, и он остановился в нерешительности – провожать девушку до штаба инженерных войск или попрощаться?
– Ну, до свиданья, Наташа, – не без сожаления проговорил он наконец, решив не провожать ее дальше, так как она все равно стала бы возражать, наверно.
– До свиданья, – ответила Наташа и неторопливо пошла через огород мимо окон домика Астахова.
Капитан смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом соседнего сарая. Он вспомнил недавний разговор с Гришиным, и ему стало смешно, что он назвал тогда интерес свой к Наташе профессиональным интересом. Просто она ему нравилась. Было в ней что-то привлекательное, хотя он и не мог пока определить, что именно. Не внешность только. Ведь вот машинистка Валя гораздо красивее ее, однако к ней он совершенно равнодушен. Нет, в Наташе было что-то другое…
Астахов оставался у себя недолго. Он просмотрел несколько бумаг, принесенных из оперативного отдела его помощником лейтенантом Ершовым, и собрался уже уходить, когда кто-то робко постучал в его окно. Капитан вышел из-за стола и выглянул на улицу. Там, под окном, стояла Наташа.
– Заходите же, заходите, пожалуйста! – крикнул он и, поспешив к дверям, широко распахнул их. – Прошу вас, Наташа!
Наташа вошла, смущенно улыбаясь.
– Извините, что беспокою вас, – сказала она. – Я отдала вам пленку, а потом вспомнила, что у меня там есть снимки, которые нужно срочно отпечатать. Я, пожалуй, сейчас же пойду в лабораторию и проявлю их сама.
Наташа заметно волновалась, и это не ускользнуло от внимания Астахова.
«Почему же она волнуется так?» – подумал он и тут же принял неожиданное решение.
– Вот беда! – воскликнул он. – Вам определенно не повезло, Наташа. Я только что отослал пленку в нашу лабораторию для проявления. А что у вас за срочность такая?
– Да ничего особенного. – Наташа, казалось, взяла себя в руки и говорила теперь спокойно. – Раз уж вы ее отослали, ничего не поделаешь. Простите, что оторвала вас от работы…
Когда Наташа ушла, капитан вызвал лейтенанта Ершова, приказав ему отнести пленку в лабораторию и срочно проявить ее.
Отправив пленку, Астахов направился было к выходу, но в это время раздался телефонный звонок. Капитан подошел к телефону и снял трубку.