По светлому следу (сб.)
Шрифт:
Генерал торопливо пробежал глазами короткий текст радиограммы и спросил:
– А этого агента удалось обнаружить?
– Мне донесли, что наши работники запеленговали его рацию и точно знают теперь местонахождение этого агента. Он может быть схвачен в любую минуту.
Генерал удовлетворенно кивнул головой:
– Ну, а как обстоит дело с семьей Глафиры Марковны Добряковой?
– Сестры Добряковы, как теперь уже совершенно точно установлено, к тайной переписке Гаевого с «Тринадцатым» не имеют прямого отношения. Не причастен к этому никто
– Эта Валевская имеет, стало быть, возможность часто бывать у Добряковых?
– Да, почти каждый день.
– В какие же примерно часы дает она уроки внучке Добряковой?
– Обычно с десяти до двенадцати.
– А когда разносят почту в городе?
– Тоже примерно в эти часы.
– Случайное это совпадение?
– Думается, что нет.
Адъютант Привалова принес срочные документы для подписи. Недовольный тем, что его прервали, генерал подписал только одну бумагу, а с остальными приказал зайти позже и, как только адъютант вышел, спросил Муратова:
– А вы представляете себе, каким образом может иметь Валевская доступ к переписке Добряковой?
– Я представляю себе это следующим образом, товарищ генерал, – ответил полковник Муратов. – Валевская почти свой человек в семье Добряковых, и от нее там нет секретов. Письма Марии Марковны, конечно, не скрывают от нее, тем более что сестра Глафиры Марковны, видимо по совету Гаевого, регулярно передает приветы Валевской.
– Ну, хорошо, допустим, что все это именно так, – согласился генерал, – но ведь в этих письмах Валевская на глазах у всех может прочесть только открытый текст. Не берет же она их домой, чтобы скопировать шифрованную запись?
– Ей и не нужно этого, товарищ генерал, – убежденно заявил Муратов. – Обратили вы внимание, что невидимый шифр Гаевого на письмах Марии Марковны обнаруживается только после фотографирования?
– Да-да, – оживился Привалов, – это верная догадка! Валевская, следовательно, только фотографирует письма Марии Марковны, а уже затем у себя дома, отпечатав пленку, производит расшифровку. Сфотографировать же их незаметно при нынешней технике микрофотографии не составляет для нее никакого труда. Фотоаппаратик Валевской вмонтирован, наверно, в ее медальон или, может быть, в перстень на пальце. В общем, дело это не хитрое.
– Для опытного шпиона это не представляет, конечно, никакой трудности, – подтвердил мнение генерала Муратов. – А свои шифровки наносит Валевская на письме Добряковой и того проще. Они ведь таятся у нее на обратной стороне почтовых марок. Предложив свои услуги Глафире Марковне в отправке письма на почту, ей достаточно лишь отклеить обычную марку и наклеить свою.
– Но может ведь показаться подозрительным, что она так часто предлагает свои услуги Глафире Марковне в отправке писем. Не кажется ли вам, что этот пункт нуждается в дополнительных данных? – спросил Привалов.
– Нет, мне думается, что и тут все ясно, – возразил полковник. – Валевской вовсе не нужно носить на почту каждое письмо Добряковой. Ее главная задача – получить информацию Гаевого, а затем либо самой переправить ее через линию фронта, либо передать другому резиденту. А в тех шифровках, которые Валевская направляет Гаевому, она лишь дает ему отдельные указания и делает это нечасто. У нее нет, следовательно, необходимости наклеивать марки с микрошифром на каждое письмо Глафиры Добряковой. За все время, с тех пор как мы стали контролировать переписку двух сестер, шифровки Валевской были ведь обнаружены нами только на двух письмах.
– Я удовлетворен вашим объяснением, товарищ Муратов, – одобрительно кивнул головой Привалов.
Было уже поздно, когда Сергей Доронин подошел к дому Анны. У дверей он остановился в нерешительности. Окна ее дома были закрыты плотными шторами, но чувствовалось, что никто еще не ложился спать. Тусклые лучи света просачивались кое-где сквозь шторы, слышались приглушенные звуки радио.
Нужно было постучать в дверь или возвратиться. Что за дурацкая робость! Сколько можно откладывать этот разговор? Разве это не самая настоящая трусость, недостойная мужчины?…
Взглянув еще раз на окно Анны, Сергей решительно нажал кнопку электрического звонка.
За дверью послышались легкие шаги.
– Здравствуй, Аня, – заметно волнуясь, сказал Сергей, когда девушка открыла ему дверь. – Извини, что так поздно.
– Совсем не так уж и поздно, – ответила Анна, радуясь его приходу. – Всего десять часов, а мы, как ты знаешь, раньше двенадцати не ложимся.
Она взяла Сергея за руку – в потемках легко было споткнуться – и осторожно повела по коридору.
– Я почему-то ждала тебя сегодня, – негромко и тоже взволнованно проговорила она.
Когда они проходили через столовую, Сергей бросил беглый взгляд на закрытую дверь комнаты Петра Петровича.
– Отец сегодня неважно чувствует себя, – вздохнула Анна.
Усадив Сергея на диван, девушка села рядом.
– Мне все кажется, Сережа, – сказала она, – будто в последнее время тебя тяготит что-то… Каким-то ты замкнутым стал. Может быть, неприятности какие?
– Видишь ли, Аня, – не очень уверенно начал Сергей, – ты ведь знаешь, что слесари и машинисты нашего депо в подарок фронту оборудовали бронепаровоз?
Анна подвинулась ближе и теперь уже с явной тревогой посмотрела в глаза Сергею.
– По всему чувствуется, что вскоре предстоят большие события на фронте, – продолжал Сергей, избегая взгляда девушки. – Наш бронепаровоз должен принять в них участие. Кому-то нужно повести его в бой…
– И это решил сделать ты? – дрогнувшим голосом спросила Анна и крепко сжала горячую руку Сергея.