По таёжным тропам. Записки геолога

Вронский Борис Иванович

После тщательного обсуждения создавшегося положения я предложил Гаврилову следующий вариант дальнейшей работы.

Наша основная задача заключается в том, чтобы по возможности скорее пробудить от тысячелетней спячки этот дикий пустынный край. Для этого здесь надо что-то найти в таком количестве, чтобы это «что-то» заставило бросить сюда средства и людей для дальнейшей работы. Наиболее актуальным минеральным сырьем для первоначального освоения района является золото. Его в этой части территории, по-видимому, нет, но оно, судя по всему, имеется в бассейне Эмтегея. Здесь уже установлено наличие олова, которое также является весьма ценным минеральным

сырьем, но ради него сейчас вряд ли будут вкладываться сюда соответствующие средства. Экономика района слишком тяжела для этого. В случае же нахождения в бассейне Эмтегея золота этот район сразу значительно улучшит свою экономику и не будет таким оторванным, как сейчас.

Кроме того, я не хочу лишать Гаврилова возможности работать самостоятельно, так как он вполне справляется с работой. Поэтому я думаю организовать отдельную партию и провести работы в районе Эмтегея. Основной костяк работников у меня имеется. Правда, у меня нет коллектора и нет рабочих, но я думаю, что Гаврилов сможет мне выделить пару рабочих, и я выйду из положения и обойдусь как-нибудь без коллектора.

Поскольку в партии имелся еще один отряд Филиппова, то мы распределили функции следующим образом: Гаврилов заканчивает исследование верховья Индигирки, Филиппов проводит работы по Эелику и Чиняке, а я беру на себя бассейн Эмтегея.

Прикинув свои возможности и разбросанность территории, Гаврилов смог мне выделить только одного рабочего, но в наших условиях и это было хорошо.

Обратная дорога к Эмтегею

Распростившись с Гавриловым, мы направились к устью Эелика с тем, чтобы оттуда, пополнив из запасов партии свои продовольственные ресурсы, двинуться далее к Эмтегею и приступить к работе.

В устье Эелика я долго и подробно с помощью Семена Кривошапкина беседовал с Николаем Сивцевым о путях и подходах к Эмтегею, о характере этой реки, ее притоках, о наличии кормов и удобных стоянок.

Николай даже ухитрился начертить мне грубую схему гидросети Эмтегея — бесценный документ, который давал возможность наметить предварительный план будущих работ. Сборы заняли у нас целый день, и только поздно вечером 22 июля мы были готовы к отъезду.

23 июля ровно в 4 часа 30 минут утра мы выступили в дальнейший путь. Итак, теперь состав нашей партии полностью определился. Я в качестве начальника и коллектора, Успенский — прораб-поисковик, Кулеш — промывальщик, Кривошапкин — каюр-конюх и Трусов — рабочий. Последний был получен нами от Гаврилова и, конечно, оказался «лучшим из лучших».

Транспорт наш состоял из 9 лошадей, в достаточной мере измученных, причем у некоторых были потертости, так что их пришлось вести почти налегке. Все мы, конечно, шли пешком, и даже Семен Кривошапкин, коренной якут, считавший для себя позором идти пешком, когда у него имеется добрый конь, доверху загрузил своего серого красавца жеребца и уныло плелся, ведя его в поводу.

Душное утро сменилось знойным безветренным днем. На небе багровым диском висело солнце, тускло просвечивая сквозь синеватую дымку сухого тумана. Где-то далеко буйно цвели пожары, их отголоски добрались сюда в виде густой хмары, которая застилала горизонт и превращала местность в смутное, лишенное контуров пятно.

Мы медленно тащились по узкой извилистой тропинке, изнемогая от палящего зноя. Термометр показывал 32° в тени. По сравнению с температурами Средней Азии здесь, конечно, прохладно, но если учесть, что из-за комариной нечисти,

на которую не действуют никакие температурные факторы, приходится идти плотно одетому, под покровом черной сетки, то разница окажется не такой уж большой.

Прибытие и устью Эмтегея

25 июля мы добрались до устья Эмтегея. Он встретил нас неприветливо. Забронировавшись в густую сеть непроходимых зарослей и болот с многочисленными старицами и извилистыми заводями, он упорно не хотел разрешить нам проход вверх по его долине, лишенной даже намека на какую-нибудь тропу.

До устья этой многообещающей реки мы добрались сравнительно легко, по знакомой, хорошо наезженной тропе. Здесь, привязавшись к астропункту, расположенному около самого ручья, в непосредственной близости от якутских юрт, я закончил съемку, которую вел от Кону-Уряха.

Поскольку мне пришлось проводить зарисовку, вести счет шагов, брать барометрические отметки и проводить кое-какие записи, я значительно отстал от своих путников и застал их уже в жилище эмтегейских якутов, где они с наслаждением отдыхали после долгого пути. Семен оживленно разговаривал со своими приятелями — якутами, с пристрастием расспрашивая их о дороге, кормах, охоте и прочих достоинствах и недостатках Эмтегея. С их помощью была составлена новая, более подробная схема гидросети Эмтегея. Семену еще ни разу не приходилось ходить по нему.

Он был моим переводчиком, и разговор у нас шел довольно быстро и непринужденно. Меня несколько смутили рассказы якутов о каких-то таинственных топях, которые засасывают крупных животных. Ляглев, охотясь на оленей в среднем течении Эмтегея, сам видел, как убегавший от охотника олень вдруг остановился и судорожно встал на дыбы, пытаясь вырваться из захватившей его трясины. Вообще к Эмтегею якуты чувствовали какое-то недоброжелательство и летом ее любили ходить туда. «Плохая дорога, — говорил Семен, покачивая головой, — однако коней совсем кончать будем».

Плохая или неплохая, а идти надо. Немного отдохнув и плотно подзакусив, мы тронулись в путь.

Семен с Кулешом и Трусовым отправились с транспортом вверх по Эмтегею. Они должны были пройти вверх километров 5–6 и, выбрав подходящее место с достаточным количеством корма для лошадей, остановиться на ночлег, разведя на галечной отмели большой сигнальный костер, который служил бы нам маяком.

Мы с Успенским собирались со съемкой и опробованием пройти вдоль берега Эмтегея, и поэтому нам предстояло значительно отстать от своих спутников.

Отправив транспорт, мы привязались к астропункту и пошли, отсчитывая шаги, вверх по долине Эмтегея. Однако уже через километр начались дебри прибрежных древесных завалов, которые создали совершенно непроходимый барьер. Пришлось выходить на водораздел, чтобы дальше вести съемку и заметить дым костра, который должны были разжечь наши спутники.

Было около 9 часов вечера, когда мы взобрались на водораздельный склон долины Эмтегея. Багровое солнце скрылось за горизонтом. Комары полчищами атаковали нас со всех сторон, и Эмтегей, дикий и неприветливый, лежал внизу перед нами. Его широкая плоская долина поблескивала бесчисленными точками, запятыми и многоточиями болот и озер, среди которых извилистыми лабиринтами тускло сверкали очертания проток и стариц. Где-то далеко, прижимаясь к густо залесенному левому берегу, белели широкие галечные отмели главного русла. Вдали в туманной дымке смутно маячили очертания невысоких гор.