По тонкому льду

Крашенинников Фёдор

Увы, но и сейчас еще не все смирились, что мы там теперь всегда – только гости. Не так просто признаться себе, что русские и англичане занимались в той же Азии одним и тем же – колониализмом. Но тема нашего колониализма для нас запретна до сих пор. Русские люди так и не признались себе, что у нас тоже были колонии. И были, и, более того, до сих пор еще есть.

Естественный и своевременный распад нашей колониальной империи не произошел из-за революции 1917 года. Хотя в каком-то смысле все, что с нами происходит до сих пор, – это затянувшийся на целый век распад царской еще империи.

Казалось бы, с крушением царизма процесс должен был бы

усилиться. Любая республика – это демократическое государство, в котором живут только те, кто хочет жить. Более того, республика и не заинтересована в тех, кто в ней жить не хочет.

Беда в том, что с 1917 года на фундаменте царской России была создана сталинская империя, одним из главных принципов которой была лживость во всем. Дежурно кляня царскую Россию тюрьмой народов и заигрывая с различными национальностями, населяющими страну, сталинисты фактически воссоздали империю в еще более страшном виде, чем она была когда-либо. На фоне сталинских ужасов царская империя вполне могла сойти за пионерский лагерь, местами даже менее строгий, чем аналогичные учреждения Великобритании или Франции.

Тем не менее, официально никаких здравиц империи не было и при Сталине, русские люди де-юре были равны со всеми другими народами СССР, а де-факто – использовались как стройматериал для всяких неотложных нужд. Расплатой за это были мнимые привилегии «старшего брата», главная суть которых – более широкие возможности служить все той же империи.

По закрепленной в конституции 1936 года форме СССР был самым прогрессивным государством на Земле, с широчайшим народовластием и небывалыми социальными гарантиями. По сути же это была кровавая самоназначенная диктатура, причем совсем не какого-то невиданного пролетариата, не русских людей и даже не евреев, как до сих пор думают некоторые малоприятные люди, а опьяненных всевластием фанатиков, готовых ради своего империалистического бреда о «мировой революции» пустить под нож миллионы без всяких рефлексий.

Что такое империя?

Надо ли говорить, что какого-то свободного, честного и равного голосования, на котором бы русские люди приняли решение учредить у себя сталинизм, да еще и начать навязывать его окружающим народам, не было и не могло быть, – ведь империя не подразумевает даже механизма выбора народом своей судьбы. Империя навязывает себя как единственную и безальтернативную судьбу и жестоко карает всех, кто пытается с этим спорить.

Давайте разберемся с терминами – что такое империя? Империя – это удерживаемое с помощью военной силы многонациональное и большое по территории государство, где вся полнота власти принадлежит узкой группе лиц или одному лицу. Обычно империя носит название какого-то народа, но его доминирование характерно только для начального этапа строительства империи.

Начиная с Римской империи, все империи к концу своего существования управляются оторванными от каких-либо национальных корней личностями, ориентированными на абстрактную имперскую идеологию.

Попробуем дать и определение имперской идеологии. По большому счету, имперство – это примат государства над личностью. Империя – все, человек – ничто, все остальное – лишь попытка придать этому антигуманному лозунгу ложную глубину и красоту.

Для империи важны только заслуги индивида перед государством, а не сам он. Человек должен отречься от всего, стать солдатом империи и стремиться к одному – служить ей, получая в виде награды возможность служить ей дальше, уже на более высоком посту.

В итоге, пройдя все ступени и оказавшись на вершине власти, человек уже не принадлежит к своему народу, а воплощает некий усредненный имперский типаж. С этой точки зрения Сталин – это типичная для поздней Римской или Византийской империй фигура: представитель маргинальной в масштабах империи нации, он усиленно изображал «отца народов», внешне подыгрывая титульной нации, но фактически игнорируя ее интересы в угоду им же самим придуманным целям и задачам СССР на мировой арене.

Империя, если рассуждать исторически, это постоянное нахождение страны на чрезвычайном положении. Вспомним происхождение самого термина: в Римской республике в чрезвычайных ситуациях некий выборный сановник мог получить «империй», то есть всю полноту власти, – полномочия прекращались сразу по исчерпании ситуации. Соответственно, на то время, пока у него был империй, человек этот становился императором.

Цезарь и его наследники просто сделали этот чрезвычайный режим постоянным, со всеми вытекающими последствиями.

С одной стороны, для любой империи чрезвычайный режим – это неизбежность: страна большая, кругом враги, постоянно что-то случается (а если ничего не случается, то империя всегда сама себе находит развлечения – нападает на соседей). Важно помнить и понимать, что Империя как государственная форма удобна прежде всего власти.

Во-первых, это мандат на бесконтрольность для всех причастных к власти – от самодержца до самого последнего чиновника. Естественно, до тех самых пор, пока все хранят лояльность верховной власти.

Во-вторых, это повод лишить подданных основных прав или значительно их ущемить. Прежде всего, конечно, речь идет о выборах. Излюбленная аргументация: какие, на самом деле, выборы, ведь кругом враги, а вы предлагаете заниматься дискуссиями и т. д.

В-третьих, это хорошая возможность отвлечь внимание населения от истинного положения дел внутри страны внешнеполитическими авантюрами и помпезными церемониями.

Откуда взялась империя у русских?

Присуща ли такая форма политической жизни, как империя, русским изначально?

Версия истории России, которая считается общепризнанной, сводит все к многовековому возрастанию величия Москвы и рисует этот процесс как единственно возможный и безусловно положительный. Все, что не укладывается в эту схему, – отвергается и предается проклятию.

Между тем у России есть достаточно большая неимперская история – например, нижегородская и псковская республики, которые были скорее окраиной европейского мира, чем полуфабрикатами будущего московского царства. Более того, традиционно проклинаемая имперскими историками «феодальная раздробленность» не была таким кошмаром, как предписывается думать.

Но поношение «раздробленности» – столп имперской идеологии, вокруг которого все закручено и по сию пору. То есть жить своим уставом, иметь своего отдельного начальника, который рядом и с которым проще договориться, торговать с соседями на равных и т. д. – это все вроде как плохо, с точки зрения официозной истории. И никакие ссылки на расцвет архитектуры в столицах отдельных княжеств никому ничего не доказывают: для любого имперца благополучие отдельного региона скорее нежелательно. В империи процветать может и должна только столица, и именно туда в итоге свозится все самое ценное со всех регионов. Так было всегда и везде.