По ту сторону черной дыры
Шрифт:
Норвегов говорил скупо, но емко. Слова, словно гвозди, заколачивались в головы собравшихся. В общих чертах обрисовав тяжелое психологическое состояние оторванных от привычной среды людей, полковник яростно призывал бросить вызов отчаянию и хандре, сконцентрировать все физические и умственные силы на текущем моменте и не переставать надеяться на возвращение. Ведь надежда умирает с последним патронам.
С разными чувствами слушали его друзья, сослуживцы и аборигены. Ратибор молил своего бога никуда не отпускать невесть откуда свалившуюся «защиту и отраду», и игумен
…Во владениях Львова прибавилось пациентов. Ефрейтор Табаков появился там через три дня после вышеописанных событий, поманил майора Львова в смотровую, предъявил свои чресла, и заявил:
– Вот. И капает!
– Молодец! – одобрительно похлопал его по плечу врач, – где взял?
– В деревне.
– Умница. Хорошо, что не сифилис. Мочиться больно? – Табаков поднял на доктора страдающие глаза.
– Ясно! – комментировал тот, – берешь свою подругу и оба ко мне. Давненько я никого бициллинчиком не угощал!
– Дык я думал, что в это время еще триппера не было…(Почти все в части предпочитали думать, что они «всего-навсего» совершили перемещение во времени)
– Чего в то время только не было! Ты еще легко отделался! Ну и устрою я этой слободке профосмотр! – майор радостно потер руки, – давай, Серега, тащи сюда свою возлюбленную!
– Я эту сучку грохну! – сказал парень и решительно двинулся на выход.
– Но-но! – вслед ему прокричал майор, – никакого рукоприкладства, товарищ ефрейтор.
Медик сел за стол и задумался. Близость деревни, как оказалось, имеет и свои отрицательные стороны. Осмотр необходим почти так же, как и прививки от оспы. Участившиеся «контакты на высшем уровне» с населением требовали незамедлительных действий. Он сел за компьютер и начал составлять докладную записку на имя Норвегова.
Попыхтев минут тридцать, Игорь Леоныч вспомнил о скором визите пациентов, и прошел в умывальник.
Глава 21.
– Вот ты скажи, Толян, – обращался пьяный майор Булдаков к такому же пьяному капитану Малинину, – гений я или идиот?
Оба сидели в полпервого ночи на квартире у Олега Палыча и обсуждали последние новости.
– Я тебе, Олег, скажу как на духу: ты не идиот, – сообщил Малинин, ковыряя вилкой в банке тушенки, – но и на гения, извини, не тянешь!
Закуска кончилась, а будить Светлану не дозволяла совесть. К счастью, военные – самые неприхотливые люди на свете, за исключением шерпов Катманду, которые в голодный год едят снег с восточного склона Эвереста.
– Ты говори! – тыкал пальцем в стол майор, – как бы ты поступил на моем месте?
Беседа эта происходила через несколько месяцев после посещения Базы крестоносцами. На дворе стоял и никого не трогал месяц декабрь, все прогрессивное человечество готовилось к встрече нового, черт знает какого года, а у врат мирной цитадели вдруг загудели трубы совершенно левых «человеков». В городок вкатили послы королевства Франко с небольшой, но пышной свитой.
Норвегову вручили верительные грамоты, и весь посольский поезд склонился в церемониальном приветствии. Недоуменно-растерянный взгляд посла устремился на стеклянный стек в руке Константина Константиновича, внутри которого какой-то умелец выгравировал джентльменский набор: бутылку и огурец.
Полковник знал по-французски раз в пять хуже, чем Шура Лютиков на латыни. Он тупо уставился в грамоту и по виду королевской печати определил, что перед ним «документ». Затем выпалил единственное слово относящееся к делу:
– Бонжур! – вышло вполне достойно.
Посол, определив что у полковника трудности с языком, пропел на приличном русском:
– Я, с позволения сказать, владею вашим языком довольно хорошо.
Последовал обмен приветствиями, в ходе которого выяснилось, что король Франко предлагает обменяться послами. Людовик Девятый наслышан о Граде Бобра от Великого комтура тевтонского ордена, посещавшего недавно Париж по пути в Каталонию. Посол вращал головой точно филин на насесте, рассматривая диковины иной цивилизации.
– М-га! – пробубнил Норвегов и поскреб затылок, – если мы пошлем послов, простите за каламбур, во все Великия и Малыя, то с кем я буду проводить посевную?
– Но ведь вам необходимо сношаться с внешним миром, – настаивал посол.
– Пусть только сунутся, – пробурчал замполит, – а мы уж их высношаем!
В разговор влез Булдаков.
– Товарищ полковник, а ведь это можно централизовать!
– Как так? – встрепенулся Норвегов.
– Сделать Париж нашей западной столицей, и поместить там одного посла на Францию, Германию, Испанию, Италию, Англию и эти, как их… Фарерские острова!
– Как… вашей северной столицей? – ахнул посол. Майор приветливо сделал ему ручкой.
– Не дрейфь, как там тебя, Жан…
– Граф Шарль де Лавинье! – посол поклонился.
– Мерль де Монпасье! Просто, в Париже будет одно посольство на всю Европу.
– Шарль де Лавинье! – насупясь повторил посол, – не знаю ни о каких Вропах.
– Ладно, Борль! – примирительно сказал Булдаков, – если ты одним духом выговоришь мое звание и ФИО, то я подарю тебе мотоцикл. Представляешь, такой маленький, а уже – мотоцикл!
– Хватит, Палыч, воду в ступе толочь! – прервал его Норвегов. – ты, такой умный, и поедешь послом!
– Я не могу! – заявил Олег Палыч, – я не знаю французского!
– Выучишь по методу Илоны Давыдовой! – безапелляционно заявил полковник.
– Он скорее сделает все по методу Кутузова, – пропищал из угла замполит.
– Это еще как? – удивился командир.
– Увидите – через год вся Франция по-русски говорить будет!
– Горошин! – указал на него пальцем Булдаков, – что-то ты со мной давненько не боксировал. Я тебе, сволочь, устрою после приема сеанс тайского бокса! Однозначно!