По ту сторону экрана
Шрифт:
Когда Аллочка ушла, я еще какое-то время освежала собственные знания, немного прояснив ситуацию в голове. С момента задержания Лазарева у сотрудников следственного комитета имелось 48 часов на то, чтобы выйти в суд с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Иными словами, оставить его в изоляторе еще на два месяца с возможностью последующего продления этого срока для продолжения расследования.
Статистика рассмотрения таких ходатайств была неутешительной. Чаще всего суд их удовлетворял, чуть реже избиралась более мягкая мера пресечения в виде
Прежде чем лечь спать зачем-то привычно зашла на Мамбу, хотя и понимала, что Денис не смог бы написать Яне ничего, даже если бы захотел. Долго вглядывалась в его знакомые черты на фото и, все же, отодвинув ноутбук, легла спать.
После нашего поцелуя я не знала, как относиться к его теплой и доверительной переписке с вымышленной блондинкой. Если разобраться, она знала о Лазареве гораздо больше моего. Была осведомлена о привычках, пристрастиях, интересах, планах. И, хотя ее он точно не целовал, как меня, и даже на свидание не приглашал, я поймала себя на почти болезненной ревности. И с этой не самой приятной мыслью уснула.
Снов не запомнила, а проснулась с тем же ощущением внутреннего напряжения и тревоги, словно бы и не отдыхала вовсе. Затылок тянул, будто спала я не на привычном диване, а на каких-нибудь жестких досках.
Впрочем, утра понедельников и до этого всегда были далеки от идеала. И хотя это по «неидеальности» переплюнуло все предыдущие, нужно было как-то собираться и, поборов усталость, плестись на работу.
Не отрывая глаз от новостных телеграм-каналов, я умывалась, чистила зубы, делала пару бутербродов на завтрак, умудрилась порезать палец, зачитавшись новостями о Лазареве, которых было слишком много. И все же в них было больше домыслов, чем хоть какой-нибудь полезной информации, которую я рассчитывала там обнаружить.
Кто-то связывал произошедшее со смертью Станислава Викторовича, вспоминая о том, что отец и сын Лазаревы всегда работали порознь и их отношения были ближе к конфликтным, чем к семейным.
Кто-то писал о неуживчивом характере Дениса, припоминая времена его работы в следственном комитете, считая главной причиной произошедшего месть бывших коллег успешному адвокату.
Кто-то рассуждал о том, что адвокаты типа Лазарева со временем начинают чувствовать себя безнаказанными, считая Фемиду (прим. Фемида — богиня правосудия в древнегреческой мифологии) своей лучшей подружкой, и совершают преступления исключительно на фоне непоколебимой уверенности в собственной вседозволенности.
В это утро только ленивый не высказал свое мнение о Денисе. И ни с одним из них я не была согласна. Хотя собственных догадок о причинах поступка Лазарева у меня так и не появилось.
Вышла из дома с опозданием и была вынуждена спешить. И без того с учетом обстоятельств было неясно, чего ждать в бюро. Вряд ли Сушков, который теоретически являлся потерпевшим по делу о хищении, ждет меня там с распростертыми объятиями. Но хотя бы смогу выяснить у Зеленой, какая сумма и каким образом была похищена.
Забегая в многоэтажное здание, поняла, что к началу
— Ева Сергеевна? — окликнул меня один из мужчин, когда я стояла среди всего этого хаоса, не представляя, как в такой обстановке можно работать, и нужно ли.
Черты его лица показались мне знакомыми, но я не сразу вспомнила, где видела его раньше.
— Здравствуйте, — осторожно отозвалась я, пытаясь понять, кем является мой собеседник.
— Не узнали? Моя фамилия Серегин, вы на прошлой неделе фотографировали дело в моем кабинете, пока Лазарев участвовал в допросе его подзащитного.
Тогда я вспомнила о том, что действительно видела этого мужчину там. Кажется, с того дня прошла целая вечность, а не несколько дней, так много событий произошло.
— Теперь узнала, — осторожно кивнула я. — Мы с вами еще созванивались в пятницу, договариваясь об отложении следственных действий с участием Дениса Станиславовича.
— Да, было дело, — подтвердил он мою правоту. — Мне нужно, чтобы вы поехали со мной в Следственный комитет, для участия в допросе.
— Вам нужно? И в качестве кого?
— Свидетеля, конечно. И вы правы, не совсем мне. Краевому следователю, который расследует дело по заявлению Сушкова.
— А почему остальных допрашивают местные следователи и делают это здесь?
Это показалось мне любопытным. Несмотря на добродушный и располагающий внешний вид, никто из следователей, и Серегин в том числе, доверия у меня не вызывал.
— Вас он желает допросить лично, вы же были помощником Лазарева. Очевидно, к вам у него и вопросов будет больше.
— Хорошо, — кивнула я, еще раз неуверенно оглядев творящийся вокруг бардак, в которым всем было явно не до меня. — Я поеду.
Искать кого-то из нашего отдела, чтобы сообщить об уважительности причин своего отсутствия на рабочем месте было бессмысленно. Поэтому в сопровождении Серегина я спустилась на подземную парковку и села в темно-синий служебный Фольксваген, где следователя уже дожидался водитель.
— Прокопьев, который будет вас допрашивать, крайне неприятный тип, — предупредил Серегин, когда мы выехали на дорогу. — Кроме того, он имеет старые счеты с Лазаревым, еще со времен его работы у нас. И именно на ваш допрос он возлагает большие надежды.
— Почему? — с видимым безразличием откликнулась я. — Вряд ли я сумею рассказать вашему Прокопьеву что-то интересное.
— Он не наш, — усмехнулся Серегин. — У него свои интересы, в том числе личные. Если хотите знать, я буду только рад, если Денис сумеет выкрутиться из этой ситуации. Я был еще стажером, когда он уволился из следствия, предпочтя адвокатуру, и до сих пор отношусь к нему с огромным уважением. Краевые специалисты держат информацию о его деле втайне от всего нашего отдела, поскольку некто и без того успел вовремя слить Лазареву информацию о задержании.