По ту сторону горизонта
Шрифт:
Ожидание казалось бесконечным. Оба угрюмо воздерживались от стрельбы по целям, которые им услужливо предлагались.
— Думаю, — заметил наконец Мордан, — стоит израсходовать в следующий раз один заряд — это может дать нам еще некоторую отсрочку.
— Уж не посетила ли вас бредовая мысль, будто мы все-таки сможем выкарабкаться? Я начинаю подозревать, что блюстители и не догадываются о нападении на Клинику.
— Может, вы и правы. Но мы все равно будем держаться.
— Разумеется.
Скоро
— — Послушайте, Клод, — Гамильтон коротко взглянул на Арбитра, — а ведь стоило бы постараться выяснить наконец, что же происходит, когда гаснет свет. Почему никто не взялся за это всерьез?
— Религия занимается. И философия.
— Я не это имею в виду. Этим следует заняться, как и любой… — он остановился. — Вам не кажется, что чем-то пахнет?
— Неуверен… — Мордан потянул воздух носом. — На что похож запах?
— Сладковатый… Он… — Неожиданно Феликс ощутил головокружение — ничего подобного прежде он никогда не испытывал. Он увидел двух Морданов разом. — Газ, — догадался он, — они до нас добрались. Пока, дружище.
Он попытался добраться до прохода, в котором дежурила Филлис, но сумел сделать лишь несколько неуверенных движений и, растянувшись, остался лежать ничком.
Глава 10
«… единственная игра в городе»
Быть мертвым оказалось приятно. Приятно и спокойно — без скуки. Но немножко одиноко. Гамильтону недоставало остальных — безмятежного Мордана, отважной Филлис, Клиффа с его застывшим лицом. И еще того забавного маленького человечка, трогательного владельца бара «Млечный путь». Как же его звали? Херби? Герберт? Что-то вроде этого… Гамильтон отчетливо представлял себе его лицо, однако имена без слов приобретали совсем иной вкус. Почему он назвал того человека Гербертом?
Неважно. В следующий раз он не изберет своим делом математику. Математика — материя скучная и безвкусная. Теория игр… Любую игру всегда можно прервать. Какой в ней интерес, если результат заранее известен? Однажды он изобрел подобную игру, назвав ее «Тщетность» — играя как угодно, вы были изначально обречены на выигрыш. Нет, это был вовсе не он, а игрок по имени Гамильтон. Сам он не Гамильтон — по крайней мере, в этой игре. Он генетик — вот здорово: игра в игре! Меняйте правила по ходу игры. Двигайте игроков по кругу. Обманывайте сами себя.
«Закройте глаза и не подглядывайте, а я вам что-то дам — и это будет сюрприз!»
Сюрприз — вот суть игры. Вы запираете собственную память на ключ и обещаете не подглядывать, а потом разыгрываете вами избранную часть, подчиняясь правилам, определенным для данного игрока. Временами, правда, сюрпризы могут оказаться страшненькими — очень неприятно, например, когда тебе отжигают пальцы.
Нет! Эту позицию проиграл вовсе не он. Это был автомат — некоторые роли должны быть отведены автоматам. Именно автомату он отжег пальцы, хотя в свое время это и показалось ему реальностью.
При пробуждении так бывало всегда. Всякий раз трудновато было вспомнить, какую из ролей ты играл — забывая, что играл все. Ну что ж, это была игра — единственная игра в городе, и больше заняться было нечем. Что он мог поделать, если игра была жульничеством? Но в следующий раз он придумает другую игру. В следующий раз…
Глаза его не действовали. Они были открыты — но увидеть он ничего не мог. Чертовски странно — явно какая-то ошибка…
— Эй! Что тут происходит?
Это был его собственный голос. Он сел — и с лица упала повязка. Все вокруг было таким ярким, что стало больно глазам.
— В чем дело, Феликс?
Повернувшись на голос, Гамильтон попытался сфокусировать слезящиеся от рези глаза. В нескольких футах от него лежал Мордан. О чем это он хотел у Мордана спросить? Как-то вылетело из головы…
— Не могу сказать, чтобы я хорошо себя чувствовал, Клод. Как долго мы были мертвы?
— Вы не мертвы. Вы просто немного больны. Это пройдет.
— Болен? Это так называется?
— Да. Однажды и я болел — лет тридцать назад. Это было очень похоже.
— А… — он все еще никак не мог вспомнить, о чем же хотел спросить Мордана. Между тем это было нечто важное — такое, чего Клод не мог не знать. Клод вообще знал все — ведь правила составлял он.
— Хотите узнать, что произошло? — поинтересовался Мордан.
Может, он и хотел.
— Они пустили газ, да? Потом я уже ничего не помню.
А между тем там было нечто, о чем обязательно надо было вспомнить.
— Газ действительно был пущен, только — блюстителями. Через систему кондиционирования воздуха. Нам повезло: никто не знал, что мы находимся внутри, в осаде, но, к счастью, они не были уверены, что весь персонал успел покинуть здание — иначе применили бы смертоносный газ.
В голове у Гамильтона мало-помалу прояснялось. Он уже вспомнил сражение во всех деталях.
— Вот, значит, как? И сколько же их осталось? Скольких мы не смогли достать?
— Точно не знаю, а выяснять, вероятно, уже поздно. Думаю, они все уже мертвы.
— Мертвы? Но почему? Не сожгли же их, пока они лежали без сознания?
— Нет… Но без немедленного введения противоядия этот газ тоже смертелен, а я опасаюсь, что врачи были слегка переутомлены. Во всяком случае, наших людей спасали первыми.