По ту сторону горизонта
Шрифт:
— Уверяю вас, так оно и есть, — подтвердил Мордан, прекрасно знавший это по собственному опыту. — Но, признайтесь, в обоих случаях, на вопрос, поставленный вами при нашей первой беседе, вы получили удовлетворительный ответ.
— М-м-м… Да.
— Следовательно, вы дадите согласие участвовать в касающейся вас генетической программе?
— Да… Если.
— Я не жду от вас окончательного ответа сейчас и здесь, — спокойно проговорил Мордан. — Но вы согласитесь сотрудничать, если будете знать, что предпринята
— Полегче, дружище! Не торопитесь. Так уж сразу — вы выиграли, я — проиграл. Сначала я должен получить право взглянуть на ответ. Предположим, вы поручите кому-то этим заняться и он заявится к вам с отрицательным ответом, когда я уже выполнил свою часть сделки?
— Вы должны мне довериться. Такие исследования могут длиться годами — или вообще не завершиться на протяжении вашей жизни. Но предположим, я заявляю вам, что к исследованиям приступят — серьезно, трезво, не жалея ни сил, ни затрат — в этом случае согласитесь ли вы сотрудничать?
Гамильтон закрыл лицо руками. Его мозг перебирал миллиард факторов — некоторые из них он не вполне понимал и ни об одном не хотел разговаривать.
— Если бы вы… если вы… я думаю, возможно…
— Ну-ка, ну-ка, — зарокотал в комнате незнакомый голос, — что здесь происходит? Возбуждение вам пока противопоказано.
— Хелло, Джозеф! — приветствовал вошедшего Мордан.
— Доброе утро, Клод. Как самочувствие — лучше?
— Несколько.
— Вы все еще нуждаетесь в сне. Попытайтесь заснуть.
— Хорошо. — Мордан откинулся на подушку и закрыл глаза.
Человек, которого Арбитр назвал Джозефом, подошел к Феликсу, пощупал пульс, приподнял веко и посмотрел зрачок.
— С вами все в порядке.
— Я хочу встать.
— Еще рано. Сначала вам надо несколько часов поспать. Посмотрите на меня. Вы чувствуете себя сонным. Вы…
Гамильтон отвел взгляд в сторону и окликнул:
— Клод!
— Он спит. Вы не в состоянии его разбудить.
— Вот оно что! Послушайте, вы гипнотизер?
— Конечно.
— Существует ли способ излечить храп?
Врач усмехнулся.
— Все, что я могу вам порекомендовать — это хорошенько выспаться. И хочу, чтобы вы немедленно занялись этим. Вас клонит в сон. Вы засыпаете… Вы спите…
Как только его выпустили из больницы, Гамильтон попытался разыскать Филлис. Занятие оказалось не из легких — более чем скромные площади больниц города были переполнены, и она лежала, как и он прежде, во временном помещении. Но и тогда, когда он наконец разыскал это помещение, его не пустили к ней, заявив, что пациентка спит. И даже не удостоили его никакой информацией о состоянии девушки, поскольку он ничем не мог удостоверить своего права на это знание, если оно относилось к священной сфере личной жизни.
Однако он проявил столько настырности и занудства, что в конце концов ему сказали, что Филлис вполне здорова, если не считать легкого недомогания, вызванного газовым отравлением. Этим ему и пришлось удовлетвориться.
Гамильтон мог бы встрять в серьезные осложнения, имей он дело с мужчиной, однако бороться ему пришлось с мрачной, несгибаемой матроной, которая была, пожалуй, вдвое жестче его самого.
У Феликса было завидное свойство — он способен был выбросить из головы ситуацию, в которой был бессилен помочь. И потому едва он вышел из больницы, Филлис напрочь исчезла из его мыслей. Машинально он направился было домой, но потом — впервые за много часов — вспомнил о Монро-Альфе.
Идиот несчастный! Что с ним могло произойти? Предпринимать какие-либо официальные шаги, чтобы это выяснить, Гамильтону не хотелось, ибо так можно было невольно выдать связь Монро-Альфы с заговорщиками. Впрочем, скорее всего, тот успел уже это сделать сам.
Ни тогда, ни в другое время Феликсу не приходило в голову «поступить достойно» и выдать Клиффорда.
Мораль Гамильтона была строго прагматична, почти совпадая с общепринятой, но в то же время в ней доминировал живой и эмоциональный эгоизм.
Феликс вызвал служебный кабинет Монро-Альфы — нет, Клиффорда там не было. Вызвал квартиру. Телефон не отвечал. Пораскинув мозгами, Гамильтон решил отправиться к другу домой, допуская, что может оказаться там первым.
На звонок в дверь никто не отозвался. Феликс знал код, хотя в обычных обстоятельствах ему бы и в голову не пришло им воспользоваться. Однако сейчас обстоятельства были исключительными.
Монро-Альфу он нашел в комнате отдыха. При виде Гамильтона Клиффорд поднял глаза, но не поднялся навстречу и не проронил ни слова. Гамильтон подошел и уселся перед ним.
— Итак, вы вернулись.
— Да.
— Давно?
— Не знаю. Несколько часов.
— Так ли? Я вам звонил.
— Так это были вы?
— Конечно, я. Почему вы не отвечали?
Монро-Альфа тупо и безмолвно посмотрел на Гамильтона и отвел взгляд.
— А ну-ка встряхнитесь! — рявкнул выведенный из себя Феликс. — Возвращайтесь к жизни! Путч провалился. Знаете?
— Да, — безжизненно кивнул Монро-Альфа и добавил: — Я готов.
— Готов — к чему?
— Разве вы пришли не арестовать меня?
— Я? Великий Боже! Я же не блюститель.
— Это неважно. Мне все равно.
— Послушайте, Клифф, — серьезно заговорил Гамильтон, — что с вами случилось? Вы все еще переполнены болтовней Мак-Фи? Или решили стать мучеником? Вы были дураком — но ведь нет смысла становиться полным идиотом! Я доложил, что вы были моим агентом (только сейчас его осенила эта идея — и позже, если понадобится, он ее осуществит). Вы совершенно чисты перед законом. Ну же, говорите! Ведь вы не участвовали в боях?